конфеты продается, никакой регистрации.

Покончив с 'контролем' во второй комнате, я вышел в коридор, выбросил пистолет, подхватил по пути тяжелую трубу неиспользованного РПО, повесил его на плечо. Вообще то прибывшие должны были выйти на частоту уже. С поля стрельбы не слышно, должно быть закончили. Неохота из коридора в холл без радиоопознания выходить.

– 'Сова', 'Туча', я 'Паук-Один', как принимаете? 'Сова', 'Туча', как слышите меня?

– 'Паук-Один', здесь 'Сова', принимаю чисто. Как у вас?

– Сопротивления нет, зачищаем второй этаж.

Сверху грохнул взрыв, раздалась очередь из 'Печенега'.

– Нет сопротивления, говоришь?

– Дмитрий, что у вас?

– Один дурак нашелся, мы его зачистили. – заговорил в наушнике наш подводный диверсант. – Остальные сдаются сами. Буфетчица нашлась, ее начальник рабочей смены аэродрома у себя на столе в коленно-локтевой позиции поощрял по службе.

– Понял. Ну, веди их, найдут им там ангарчик укромный, пусть продолжают.

– Принял.

– 'Сова', у них чисто. – обратился я к командиру прибывшей группы.

– Я слышал. – в голосе слышался смех, видимо Сергей впечатлился рассказом о буфетчице.

– 'Тихий' с вами?

'Тихий' – позывной Владимирского, откуда такой – понятия не имею.

– Здесь 'Тихий'. – заговорил Михаил.

– 'Тихий', мы время теряем. – сразу же наехал я на него. – Нам еще двадцать минут ходу до следующей позиции. Гони своих людей в здание, у нас каждая секунда на счету. Телитесь там, блин, а нам вас же еще прикрывать. Давайте бегом!

– Сейчас войдут люди в здание и подгонят машины. 'Метисы'[11] уже в багажниках.

Сообщение о 'Метисах', хоть и не сюрприз, но порадовало. Действительно, уже через несколько секунд я услышал работающие дизеля 'Хамви', и через заднюю дверь в здание аэропорта начали забегать егеря в камуфляже во главе со знакомым мне старшиной Гамосовым. Я показал им на лестницу, крикнул:

– Смените моих, заканчивайте зачистку. Опознайтесь только сначала!

– Опознаны уже, мы в эфире. – голос Дмитрия.

– Ключи от машин где?

– В замках, мы даже движки не глушили. – сказал какой то егерь.

– Понял. Давайте, отпускайте моих.

Затем вновь вызвал своих по радио:

– Бонита, Рауль, как принимаете?

– Принимаем чисто. – голос Бониты.

– Выходите на площадь, выдвигаемся к первому оборонительному рубежу.

– Есть.

Сверху уже бежали все четверо моих бойцов.

– Бегом, бегом в 'Хамви'. Луис, ворота!

– Есть.

Мы выскочили на летное поле. Вдалеке были видны рассыпавшиеся фигурки егерей в камуфляже. Прямо перед нами стояли два 'Хамви' с пулеметами, из числа дежуривших на поле. С пулеметами – это хорошо, может и пригодиться.

– По машинам, бегом!

Я сам запрыгнул за руль одного из внедорожников, закинув предварительно оставшийся РПО в багажник, Маноло уселся во второй. Хосе Карлос сел к нему, а Дмитрий – ко мне, за пулемет. Это хорошо, я еще ни разу не видел, чтобы кто-то лучше управлялся с пулеметом, чем Дмитрий. Я врубил скорость и тронул тяжелую широкую машину с места. Вторая пошла следом. Луис уже нажал на рубильник открытия ворот и бежал к нам. Я показал ему рукой на вторую машину, и он на ходу вскочил в нее. Я прибавил газу, проскочил в ворота, второй вездеход рванул следом. Бонита и Раулито были уже рядом с 'Лэндроверами', где мы затормозили и быстро перегрузили в 'Хамви' все, что там лежало в кузовах. Они вдвоем сели в первую машину, ко мне. Оба запыхались и тяжело дышали.

– Всем держаться, едем на пределе! Маноло, если отстанешь – ничего страшного. Подъезжаешь к точке высадки и двигаешься на позицию.

– Есть.

Я утопил педаль газа в пол. Многолитровый дизель начал не быстро, но легко разгонять тяжелую машину. Все же удачная конструкция у него для такой гонки, достаточно он широкий. На 'Лэндровере' я бы такие повороты закладывать не стал. А на 'Хамви' – пожалуйста. В таком темпе минут за двадцать у рубежа спешивания будем, вполне приемлемо. Правда, на чем основана эта приемлемость? На предположениях. Если предположения неверны, то и приемлемости никакой.

Слева и справа мелькали склоны, кусты, деревья, покрышки скрипели на поворотах. Маноло начал отставать, но ничего страшного. Каждый солдат у нас знает свой маневр и объяснять, что делать дальше, ему не надо. Все сидящие в салоне вцепились в ручки на потолке и стойках, головы раскачивались как у китайских болванчиков.

– Mi Amor, как ты?

– Смотри на дорогу! Болтать еще будешь.

– Хорошо, хорошо.

Руль у 'Хамви' по-американски инертный, никакой обратной связи, повороты приходится нащупывать. Впрочем, для вездехода это даже достоинство, не вырвет рулевое колесо из пальцев на колдобинах, но при гонке по 'серпантину' – не очень, все же. Маноло совсем отстал, но мы уже почти приблизились к нужному месту. Пока никто навстречу не спешит, не едут подкрепления, никто не торопится освобождать аэропорт. Неужели успеем до сигнала, и ничего не помешает? Не соврал Хоффман о местных системах взаимодействия отдельных ведомств и объектов. Никто и не чухнулся пока проверить, есть ли связь с аэродромом? Молчат себе и молчат, чего спрашивать? Надо будет – сами позвонят. Утро воскресенья, рано еще. Сидит себе какой нибудь молодой лейтенант на дежурстве на базе, которого в силу того, что 'зеленый еще', заставляют самые неудобные наряды тащить. Оно ему надо, лишнюю ответственность на себя брать?

Взлет по подъему дороги, резкий спуск и снова подъем. Американские горки настоящие. Аж в солнечном сплетении засосало. Снова взлет и обрыв всего кишечника от ощущения невесомости. Снова дорога ныряет, выпрямляется. Все, уже на месте.

– Раулито, с машиной. – скомандовал я. – И вид поавторитетней! Пульт давай!

– Есть! Держи!

Он протягивает мне коробку с вытяжной антенной. Изделие его собственого изготовления. Вчера меня уже научили ей пользоваться, ничего сложного.

– МОНки поставь, охранись!

– Есть!

Хватаю обмотанную лентой 'Эрму' с заднего сиденья, Бонита свой 'Выхлоп' в руках уже держит. Умница, сняла автомат, оставила на сиденье. 'Выхлоп' увесистый, все же, и патроны к нему весят тоже немало. А я свою 'Грозу' только подогнал плотнее к экипировке, чтобы не болталась на бегу.

Вытаскимваю затем из багажника тяжелую спарку контейнеров с ПТУР,