Едва мы отъехали от дома Родмана, как я немедленно набрал номер сотового Смита. Он лаконично сказал мне, что все прошло по плану, после чего мы попрощались. Я попросил его встретиться со мной вечером, и он обещал заглянуть к нам на виллу. Он честно заработал свои двадцать пять процентов из сейфа Родмана, но отдать ему их завтра уже возможности не будет. Завтра нам будет не до того.

Он сказал, что все по плану. Значит, Родман уже сидит в наручниках в салоне Су-80, в котором ему привозили наркотики и рабынь, и летит он на аэродром в Нью Галвестоне, где его с нетерпением ждут. Там его вытащат из самолета, пересадят в другой, и он полетит дальше, до места со странным названием ППД, где он еще некоторое время поживет. Хоффман тоже там и может быть даже еще жив, чтобы встретить своего начальника на очной ставке. А Джо и Джей-Джей передадут тот самолет встречающим, а сами поедут на поджидающей их машине в Аламо, ждать нас. Пятьсот тысяч золотом они отдадут, потому что Господь велел делиться даже со своим разведуправлением, а свою оплату они получат или когда мы вернемся, или по завещанию. А самолет Су-80, принесший их туда, заполнится совсем другими людьми, которые на нем все с тем же пилотом за штурвалом, полетят в сторону острова Нью Хэвен, а следом за ними, через математически выверенные промежутки времени, вылетят из других мест другие самолеты и вертолеты. И на острове такое начнется! Впрочем, об этом пока рано.

На обратном пути на нашу съемную виллу Бонита забрала у Кати два плоских свертка с деньгами от Светланы. Сама Катя вести машину не могла, вот Бонита и села за руль 'девяностого'. На одном из них был скотчем приклеен распечатанный на принтере список с именами и номерами счетов. Имена были разные, но инициалы совпадали. Причем совпадали как с буквами С.Б., так и с Е.К. Похоже, что они делили деньги пополам. Тогда получается, что у них и вправду серьезно, потому что ни при каких иных условиях Светлана бы никого не поставила в равные с собой права. А Катю мы решили привезти на нашу виллу и держать там до тех пор, пока она не придет в себя, потому что отпускать ее куда бы то ни было в таком состоянии было нельзя. Свалится под откос вместе с машиной.

Потом мы с Бонитой незаметно переложили два свертка с деньгами от Светланы в наши рюкзаки, а деньги из сейфа Родмана взялись считать. Получилось больше, чем мы рассчитывали. Мы ожидали около двух миллионов, а получили три миллиона сто двадцать тысяч. Мы с Бонитой и Катей удалились в нашу спальню, где я взялся раскидывать их на кучки. Смит рассчитал свою долю как четверть от двух миллионов, соответственно претендовал на пятьсот тысяч. Ну и незачем повышать ставки, пятьсот тысяч – очень красивая, круглая цифра. Я отложил их в сторону, попросив Бониту упаковать их в плотный бумажный пакет и обмотать скотчем. Со Смитом порядок. Осталось два миллиона шестьсот двадцать тысяч в банковских упаковках, но не с подряд идущими номерами. Видимо Родман сам не хотел тех денег, которые отследить можно. Затем я отсчитал семьсот восемьдесят тысяч. Это двадцать пять процентов от первоначальной суммы, которые идут Светлане и Кате. Как с ними поступать – я знал. Их надо было внести на те же счета, которые указаны в списке, увеличив первоначальные суммы пропорционально дополнительными взносами. Более чем удвоилось все для девушек.

У нас остался миллион восемьсот сорок тысяч. Шестьдесят тысяч для Джо и Джей-Джей. У них работа попроще, чем у остальных, поэтому пока и сумма поменьше. Но это все равно много, за эти деньги можно дом в Аламо купить или неплохую машину. Остаток я поделил пополам. Половина идет в фонд развития отряда, если так можно сказать, а вторая – делится на всех. При этом командир получает двойную долю. Нас всего восемь, Джо и Джей-Джей в этот раз оплачиваются отдельно. Значит, делим половину остатка на девять частей и получаем по девяносто восемь тысяч с копейками каждому, сто девяносто семь с мелочью мне, а наш семейный доход составил двести девяносто шесть тысяч. Все суммы округляются до ровных, а остатки скидываются в одну кучку и на них празднуется счастливое возвращение, буде такое состоится. А мы легко и запросто сможем рассчитаться с банком за дом Бониты, а заодно покрыть немалую часть кредита, полученного от Русского промышленного банка. Очень все хорошо, главное чтобы завтра не убили, а сегодня надо деньги всем раздать, потому, как если их повезу я один, а со мной что случится, то все остальные останутся не солоно хлебавши. Не устали от бухгалтерии? Лично я – нет, в финансах должен быть порядок, а воюем мы на самообеспечении.

Мы аккуратно упаковали те деньги, которые путешествовали дальше у нас на спине, а с премиальными для членов группы мы вышли в гостиную. Я положил несколько кучек денег на стол, попросил общего внимания и изложил всем концепцию, которую уже открыл вам, о фонде заработной платы и оборотных средствах. Как я и ожидал, все ее сочли справедливой, и я раздал всем в руки стопки из нескольких пачек наличными. Кубинцы, включая Бониту, в дальнейшем передадут по тридцать процентов этой премии в фонд 'становления нации', который представляет в Порто Франко Роберто Мартин, Дмитрию все достанется целиком, потому что в составе Русской Армии он так и не числится, до сих пор – 'вольный стрелок', а мое дело – по кредитам выплачивать как можно скорее, другого способа делить мои заработки начальство и не ждет. Ну и в новую базу отряда следует инвестировать. Так я решил, а вот начальство мое ничего еще не решало. Но я сумею их убедить в справедливости моего решения.

К вечеру этого долгого дня нас поочередно посетили Светлана, которая забрала и увезла домой все еще не пришедшую в себя Катю, пообещав забрать ее 'девяностый' позднее, после нашего отлета, и Смит, которому я передал туго увязанный скотчем пакет из плотной бумаги, где были упакованы пятьсот тысяч экю в 'игральных картах'. Вообще, как бы я ни иронизировал по поводу местных наличных денег, но они были намного удобней старосветских. Пластик не знал износа, размер и толщина облегчали их упаковку, а внешний вид со сплошными голограммами – ничего, быстро привыкаешь.

– Смит, и теперь последнее – я говорил с Беляевой. – сказал я ему, когда он уже собирался на выход. – Она подпишет вам рапорт об отставке в любое время, после того как утихнет скандал вокруг Родмана. Сегодня вечером она отправляет вас на материк с каким то заданием.

– Я знаю, мне сообщили. Еду организовывать офис Отдела на Базе 'Северная Америка'. Через три часа вылет. Это правильное решение, не стоит нам всем вместе здесь мельтешить.

– Тогда – удачи. – протянул я ему руку. – Я тоже скоро улечу.

Знал бы он, что здесь будет до того, как я покину остров…

– Удачи и вам. – пожал мою руку Смит. – Вряд ли уже увидимся здесь. Может быть, судьба сведет позже.

Вдруг он спохватился и спросил:

– Да, что с этими…? Я даже не спросил.

– Оба умерли, Бернстайн – в муках. – ответил я.

– Официальная версия? – уточнил Смит.

– Маллиган не выдержал происходящего, и после бегства начальника передал в Отдел записи развлечений Бернстайна, вызвав для этого Екатерину Ковалеву. После этого он ворвался в комнату, где тот мучил женщин, пустотелыми пулями сорок пятого калибра отстрелил тому гениталии, прострелил колени и дважды выстрелил в живот. Дождался, когда Бернстайн умрет, и вышиб свои мозги на стенку.

Смит помолчал, затем сказал:

– Видите, что бывает, когда даже у таких мерзавцев просыпается совесть? Как бы то ни было, но пока их никто не обнаружил.

– Начнут искать предателя Родмана, и сразу найдут. Или просмотрят пленку