епископами. Так, уже с начала при­знания унии стало обнаруживаться отрицательное отношение к ней даже епископов, подписавших акт соединения. Сразу стало очевидным, что соеди­нение это не носило характера непринужденнос­ти и братолюбия, ибо и сами участники соедине­ния, освободившись от посторонних давлений, тотчас же выказали к нему недружелюбие.

Только через полтора года, после тяжелых ис­пытаний, возвратился император Палеолог со сво­ими епископами в Константинополь, не получив в борьбе с турками ни от папы, ни от западных го­сударей никакой помощи, на которую он сильно надеялся, заключая Флорентийский союз.

Как же отнеслись к унийному акту в Константино­поле? Духовенство и народ не только встретили его с негодованием, но и с решительным протестом. Сто­лица наполнилась внутренним смятением, и в церк­ вах не только не поминалось имя папское, но иногда, в виде протеста, и царское. Против навязанной унии даже открыто восстали братья императора.

Через три месяца после прибытия в Константи­нополь император стал помышлять об избрании Патриарха и предлагал кафедру Марку Ефесскому, но тот решительно отказался. Примеру его после­довали митрополит Ираклийский и Трапезундский. Первый с горечью обличал самого себя перед епископами в малодушии, говоря, что следовало бы отсечь ему ту руку, которой он подписал унию, и что сердце его облегчилось только с той минуты, когда он мог отвергнуть это беззаконное соедине­ние, и теперь готов понести церковное наказание за свое малодушие. Тогда по поручению императо­ра обратились к митрополиту Кизичскому Митрофану, утверждавшему, что раз уния принята, ее следует держаться, и он был избран в Патриархи. Митрополиты Ираклийский и Трапезундский от­казались участвовать в его интронизации, но легат папский не отходил от нового Патриарха во время его торжественного шествия в царские палаты пос­ле поставления и тем возбудил народное негодова­ние. Никто из епископов не соглашался служить с ним литургию, и когда император хотел принудить к тому митрополитов Ефесского и Ираклийского, они удалились из столицы. Даже многие духовные сановники, несмотря на увещания императора, от­казались от своих должностей, так как не хотели признать поминовения папского. Новый Патриарх, покинутый духовенством, хотя и имел поддержку в императоре и угрожал покинуть престол свой, не добился никакого порядка в церковном управлении и через три года скончался, ничего не сделав для укрепления унии. Среди таких шатаний папа для поддержания унии прислал в Константинополь с флотом своего племянника, но это только ожесто­чило народ и вызвало еще большую ненависть к унии (Скиропул. Кн. XII, гл. 3—12).

Как же отнесся к Флорентийскому Собору и его главному вдохновителю, папе Евгению, Запад?

Базельский Собор еще продолжался, т.к. от него откололись для составления Флорентийского Со­бора только италийские епископы. Неповинове­ние папы этому Собору и внесенный в Западную Церковь раскол открытием Собора в Ферраре по­нудили базельских отцов низложить его, что и было сделано следующим определением: «Гос­подь услышал стенания своей Церкви о бесчис­ленных бедах, какие ей угрожают, и благоволил совершить суд над единым человеком, с которым пришел соблазн и который навлекает гнев небес на весь народ, — это папа Евгений IV. Предвидя затруднения, которые он будет противопоставлять преобразованию Церкви, Господь внушил Собору Базельскому объявить как истину веры Кафоли­ческой, что Вселенский Собор имеет власть свою непосредственно от Иисуса Христа и что всякий христианин обязан ему повиноваться во всем, что касается веры и преобразования Церкви. По этому объявлению Собор Вселенский Базельский впра­ве судить Евгения, преступления которого столь явны, т.к. он упорно отказывается повиноваться Церкви, употребляя ей во зло долготерпение и пре­небрегая снисходительными увещаниями. Итак, настоящий Собор этим решительным определени­ем изрекает и объявляет, что Гавриил, прежде на­зываемый папой Евгением IV, явно виновен и есть открытый ослушник Церкви, и, следовательно, раскольник, еретик и расточитель всяких прав и благ церковных, и недостойный всякой почести и достоинства. Собор объявляет его лишенным первосвятительства Римского, низлагает его и запре­щает ему впредь именоваться папой и всем вер­ным признавать его таковым или повиноваться ему в чем бы то ни было под страхом наказания, присуждаемого раскольникам и еретикам, и ли­шения всех почестей» (Флери. Кн. СIII, гл. 1—2).

Но привести в исполнение это определение Базельский Собор не был в силах, т.к. Евгений опирался на поддержку короля Франции Карла VII и императора Альберта П. Напрасно Альберт старался примирить папу с Собором — непримиримые враги угрожали друг другу проклятиями. Наконец отцы базельские избрали и посвятили на место Евгения папу Фелик­са V, который носил папский титул около десяти лет, хотя власть его признавали немногие, большинство же императорских князей оставалось к обоим папам нейтральным. Опять зарождался раскол в Римской Церкви, ввиду чего Карл VII французский, указывая Евгению на слова Спасителя, требовавшего от Своих учеников смирения: «Князья языков господствуют над ними, вы же не так, но первый из вас да будет всем слуга», увещевал его созвать новый Вселенский Со бор, более удовлетворительный, нежели Базельский и Флорентийский. Евгений наконец, поддерживае­мый римским императором Фридрихом, примирил­ся с имперскими князьями, приняв поставленные ими условия: созвать новый Собор и сохранить каса­тельно папской власти постановления Базельского. Выполнить это условие ему не пришлось, ибо он вско­ре скончался. На папский престол вступил Нико­лай V, который восторжествовал над соперником сво­им Феликсом, заставив его отказаться от папского престола, а также и над Собором Базельским, кото­рый, перейдя в Лозанну и постепенно угасая, признал Николая V, избрав его снова, как бы от себя. Так кон­чился опять зарождавшийся раскол в Римской Церк­ви, но не кончились ее внутренние беспорядки, ре­зультатом которых было появление Гуса, Лютера, Цвингли и Кальвина.

Нелишне отметить, что злосчастная Флорентийс­кая уния коснулась своим черным крылом не всех православных стран. Король сербский не посылал сво­их послов на Флорентийский Собор, не принял и его определений; так же поступил и воевода молдавлахийский по возвращении своих послов из Флоренции. То же сделали властитель трапезундский и царь гру­зинский со всеми подвластными им христианами. Энергично восстали против навязанной унии и епис­копы Константинопольской патриархии. Собравшись в Софийском храме, они не только отвергли унию, но и предали анафеме Флорентийский Собор. За ними последовали восточные Патриархи: Александрийс­кий, Антиохийский и Иерусалимский. Собравшись в 1443 г., т.е. через четыре года после объявления унии, в Иерусалим, они не только отвергли флорентийское соглашение, но и отлучили от Церкви Патриарха Кон­стантинопольского Митрофана, ревностного защит­ ника унии. Явившись затем через некоторое время в Константинополь, они, соединившись с епископами Константинопольской патриархии, составили Собор, на котором отрешили от престола и преемника Мит­ рофанова Григория Мамму, латинствующего участ­ника Флорентийского Собора, и на место его возвели православного Афанасия. После же падения Констан­тинополя патриарший престол унаследовал с име­нем Геннадия знаменитый своей ученостью и твер­достью в православии, друг и последователь Марка Ефесского, Григорий Схоларий, и с тех пор Констан­тинопольская Церковь пребыла непоколебимой в пра­ вославии, несмотря на турецкое иго и другие пора­жавшие ее бедствия.

Не посчастливилось унии и в России. Митро­полит Исидор, удостоенный папой звания карди­нала за измену православию, после возвращения в Москву при первом же богослужении стал по­минать вместо Константинопольского Патриарха папу. Великий князь Василий Васильевич, возму­щенный этим, всенародно назвал его «латинским прелестником и еретиком» и велел посадить под стражу впредь до соборного решения. Составил­ся в Москве Собор, который и осудил Исидора за измену, но ему удалось бежать в Рим вместе со своим учеником Григорием, где он и оставался до самой своей смерти. На место Исидора митро­политом был избран Иона. Исидор, однако, не ос­тавил притязаний на Русскую Церковь, но, не имея возможности возвращения в Москву, хотел, по крайней мере, отнять у Ионы юго-западные епар­ хии: Черниговскую, Смоленскую, Перемышльскую, Туровскую, Луцкую, Владимирскую на Волыни, По­ лоцкую, Холмскую и Галицкую, которые находи­лись во владениях польских королей. Он как бы добровольно уступил их Григорию, разделивше­му с ним позорное бегство из Москвы, и Григо­рий был посвящен в Риме в сан митрополита Киевского, пребывающим там бывшим Констан­тинопольским Патриархом Григорием Маммой, лишенным кафедры за приверженность к унии. Снабженный грамотами Исидора, низверженного Патриарха Григория и папы Пия II, митропо­лит Григорий отправился к своей пастве и посе­лился в Киеве. Заметив, однако, что православие непоколебимо держится в его пастве и что ему нечего помышлять о введении унии в своей мит­рополии, Григорий, хотя и достиг своего сана бла­годаря Риму, прервал с ним всякую связь и обра­тился за благословением к Константинопольскому Патриарху. Ближайшие его преемники также не искали связей с Римом, а искали себе опоры у Константинопольского Патриарха и