Греховные состояния несут в себе негативную, темную, духовность или, вернее, псевдо- и антидуховность (ибо настоящая духовность есть благодать Св. Духа). Эти состояния приводят человека к духовной смерть, которая может быть не только позже, но и раньше смерти физической.
Началом же этого пути вниз являются прилоги. Сон и сновидения являются хоть и заниженными по степени активности, но естественными (природными) состояниями человека. Прилоги же происходят от воздействия падших ангелов. Но само состояние прилогов не является греховным для человека, если оно кратковременно и поверхностно (что бывает, когда человек стоит на страже своей души и отметает прилоги). В противоположном случае происходит развитие прилогов, имеющее несколько последовательных стадий:
То же писал и Иоанн Лествичник († 563 г.): 'иное есть прилог, иное — сочетание, иное — сосложение, иное — пленение, иное — борьба, и иное, так называемая — страсть в душе' /Иоанн Лествичник. 1901, с.125/.
Начнем с некоторых определений
— 'страсть есть неразумное движение души…' /Иоанн Дамаскин. 1992, с.94/; кроме того, не всякое движение страдательной части души называется страстью, 'но только сильные, делающиеся ощутительными' /там же/;
— 'все страсти есть отпечатки, сделанные на нашей нежной и податливой душе, и являют собой как бы клейма, изнутри выдавливаемые на ней духовными силами…' /Климент Александрийский. Строматы. 1996, с.169/;
— 'всякая страсть, действующая в душе, есть идол' /Макарий Египетский. 1998, с.324/;
— 'страстолюбие есть внутреннее и душевное идолослужение: потому что работающие страстям почитают их внутренним сердца покорением, как идолов' /Тихон Задонский. Т. 5. 1836, с.25/.
Таким образом, страсти имеют как внутреннюю, так и внешнюю обусловленность и носят телесно- душевно-духовный характер. Кроме того, для религиозно-психологического анализа страстей особенно важно, что 'даже самые, повидимому, телесные страсти при ближайшем рассмотрении суть, выражаясь языком науки, состояния психофизические' /Соколов. 1898, № 10, с.220/. То есть, при анализе любых видов страстей нельзя забывать их внутреннюю, психологическую составляющую.
Основным способом анализа страстей, как нам кажется, должно быть обращение к соответствующему святоотеческому опыту: ибо кому, как ни св. отцам, борющимся со страстями и побеждающим их, и знать — что это такое. Здесь можно найти целую науку о страстях и множество важнейших практических наблюдений и обобщений. Так, например, подобно тому, как неприятель старается захватить хотя бы небольшой участок на противоположном берегу, так и для страстей главное, чтобы внедрить хотя бы какую-нибудь из них: 'с какою страстию человек не борется мужественно, не противится ей всеми мерами и услаждается ею, та привлекает его и держит как бы узами какими, и он согбенный не может вознести мысли своей к Богу и служить Ему единому' /Макарий Египетский. 1998, с.400/.
В зависимости от типа главных страсти, возникает нужда в том, или ином руководителе: 'По качествам страстей наших должно рассуждать, какому руководителю отдаться нам в повиновение, и сообразно с тем такого и избирать. Если ты невоздержан и удобопреклонен на плотскую похоть, то да будет твоим обучителем подвижник и в отношении к пище неумолимый, а не чудотворец, который готов всех примирить и угощать трапезою. Если ты высокомерен, то да будет твоим руководителем человек суровый и неуступчивый, а не кроткий и человеколюбивый. Не должно искать таких руководителей, которые бы имели дар пророчества или прозрения, но прежде всего истинно смиренномудрых, и по праву и местопребыванию своему приличных нашим недугам' /Иоанн Лествичник. 2001, с.68/.
Чаще всего в святоотеческой традиции говорят о восьми основных страстях: 'Есть восемь начальственных страстей: три главных: чревоугодие, сребролюбие и тщеславие; и пять подчиненных им: блуд, гнев, печаль, леность, гордость' /Григорий Синаит. Главы о заповедях… 1900, с.198/. О чревоугодии и блуде мы говорили в предыдущей главе, а теперь обратимся к остальным.
Отсутствие сребролюбия является, по ап. Павлу, необходимым условием для церковной иерархии (епископов) (1 Тим. 3, 3). И всех христиан призывал ап. Павел к этому же: 'Имейте нрав несребролюбивый' (Евр. 13, 5). Ему же было открыто, что в последние дни наступят времена тяжкие, ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды (2 Тим. 3, 1–2). Более того, по его мнению: 'корень всех зол есть сребролюбие' (1 Тим. 6, 10).
Сребролюбивыми были обличаемые Христом фарисеи (Лук. 16, 14). И это, по слову Божьему, несовместимо со служением Богу: 'Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне' (Лук. 16, 13). Борьба с сребролюбием непроста и долга, но и с ним можно справиться. С христианской точки зрения это возможно через стремление к нестяжанию, приобретаемому через беспристрастие, а также через уклонение от соблазнов мира и приобретение милосердия, веры и надежды на Бога.
Тщеславие есть бесконечное желание человеческих похвал /Иоанн Лествичник. 2001, с.98/. Понятно, куда приводит подобное стремление — к человекоугождению, а значит, как следствие, — к богоборчеству. Поэтому вполне закономерно, что не отвергнувший тщеславие не войдет в небесный чертог /там же, с.25/. Кому это знать, как не самому Иоанну Лествичнику, который 'неисходным уединением и всегдашним молчанием умертвил пиявицу паутинного тщеславия', — как указывается в 'Кратком описании жития аввы
Иоанна, игумена святой горы Синайской' /там же, с.6/. Эта святоотеческая традиция борьбы с тщеславием, конечно же, восходит к самому началу христианства. Следить за собой и не тщеславиться призывал еще ап. Павел (Гал. 5, 26). Он же писал: 'ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя' (Флп. 2, 3).
Для борьба с тщеславием, как в то, так и в наше время, нужны: сокрушение сердца, памятование о грехах, укорение себя перед Богом (а не самооправдание).
О гневе и гневливости, в силу особой важности этой страсти, необходимо сказать несколько подробнее. Еще ап. Павел предостерегал: 'Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу' (Еф. 4, 26–27). Гнев плох и сам по себе, и по своим последствиям. Он приводит к потере контроля человеком над собой, столкновению с людьми и противлению Богу, что и было замечено и описано многими св. отцами:
— 'Не так страшно для нас расстройство ума; не так страшны телесные болезни. Эти недуги, хотя жестокие… но делают нас несчастными не по собственному нашему изволению; они более достойны сожаления, нежели проклятия… Но скажи какое другое зло хуже преступившей меру гневливости? В иных болезных прекрасное врачевство — мысль о Боге. А гневливость, как скоро однажды преступила меру, прежде всего заграждает двери Богу' /Григорий Богослов. На гневливость. 1994, с.200/;
— 'Если Дух Святый называется и есть мир души, а гнев есть возмущение сердца, то ничто столько не препятствует пришествию в нас Духа Святаго, как гневливость' /Иоанн Лествичник. 1901, с.89/;
— 'Гневающийся… прежде будущей геенны, уже здесь терпит наказание, так как всю ночь и во весь день носит в помыслах души своей непрестанное смятение и незатихающую бурю' /Иоанн Златоуст. 1993, с. 320–321/;
— 'Кроткий мирянин лучше вспыльчивого и гневливого монаха' /Евагрий Понтийский. 1994, с.131/.
С гневом непосредственно связано и злопамятство, ибо желание мщения 'если устремляется наружу, есть гнев, а если остается внутри и строит зло, есть злопамятство' /Григорий Богослов. На гневливость. 1994, с.197/.
Таким образом, борьба с гневом просто необходима и происходит она через смирение и послушание, кротость и воздержание.
