Славна гибель полководца. Философы же обычно умирают в своей постели. Однако важно, как умирают.

«О пределах добра и зла», II, 30, 97 (167, с.117)

Причиной и началом философии должно быть незнание.

«О природе богов», I, 1, 1 (175, с.60)

По большей части, желающим научиться авторитет учителя приносит даже вред, потому что они перестают сами рассуждать (...). Я не одобряю того, что известно о пифагорейцах, которые, когда что-то утверждают при обсуждении и при этом у них спросишь: «Почему так?» – обычно отвечают: «Сам сказал!» «Сам» – это значит – Пифагор.

«О природе богов», I, 4, 1 (175, с.63)

Со смертью людей не погибают (...) их мнения; им, может быть, только недостает того сияния, которое исходило от их авторов.

«О природе богов», I, 5, 11 (175, с.63)

Ко всему истинному присоединено нечто ложное, и притом (...) подобное истинному.

«О природе богов», I, 5, 12 (175, с.64)

Почему создатели мира внезапно проснулись, после того как проспали бесчисленные века? Ведь, если не было никакого мира, века-то были? (...) Потому что и в сознании не вмещается, что было какое-то время, когда никакого времени не было.

«О природе богов», I, 9, 21 (175, с.67)

Вы обычно говорите, бог все это (мироздание) устроил ради людей. Ради мудрецов? В таком случае он затратил столь много усилий для весьма малого числа людей. Или для глупцов? (...) Чего же он этим достиг, если все глупцы, без сомнения, несчастнейшие люди больше всего оттого, что они глупы (...)?

«О природе богов», I, 9, 23 (175, с.67)

Не так легко приходят в голову доводы в защиту истинного, как в опровержение ложного.

«О природе богов», I, 21, 57 (175, с.78)

Я не знаю никого другого, кто бы больше боялся того, чего, как он (Эпикур) утверждает, вовсе не следует бояться: я имею в виду смерти и богов. Он провозглашает, что страх перед ними владеет умами всех людей, между тем как среднего человека это вовсе так сильно не волнует. Сколько тысяч людей разбойничают, хотя за это полагается смертная казнь. Другие грабят все храмы, какие только могут; не очень-то страшит одних страх перед смертью, а других – перед богами.

«О природе богов», I, 31, 86 (175, с.87–88)

Не боги имеют человеческий облик, а люди – божественный. (Мнение стоиков.)

«О природе богов», I, 32, 90 (175, с.89)

Добродетель деятельна.

«О природе богов», I, 40, 110 (175, с.96)

Провидение правит миром. (Мнение стоиков.)

«О природе богов», II, 29, 73 (175, с.124)

(Об эпикурейском учении о сотворении мира из случайного движения атомов:) Почему бы (...) не поверить также, что если изготовить (...) в огромном количестве все двадцать одну букву (латинского алфавита), а затем бросить эти буквы на землю, то из них сразу получатся «Анналы» Энния, так что их можно будет тут же и прочитать.

«О природе богов», II, 37, 93 (175, с.131)

Наши руки как бы создают в природе вторую природу.

«О природе богов», II, 60, 152 (175, с.152)

Боги пекутся о великом, но малым пренебрегают.

«О природе богов», II, 66, 167 (175, с.156)

Доказательствами только ослабляется очевидность.

«О природе богов», III, 4, 9 (175, с.159)

Часто даже не полезно знать, что произойдет в будущем: ведь это несчастье – сокрушаться о том, чему нельзя помочь, и не иметь последнего и, однако, всеобщего утешения – надежды.

«О природе богов», III, 6, 14 (175, с.161)

С помощью разума совершаются как добрые дела, так и злые. Причем добрые дела совершаются немногими и редко, а злодеяния – и часто, и многими. (...) Если бы боги хотели причинить вред людям, то лучшего способа, чем подарить им разум, они бы не смогли найти.

«О природе богов», III, 27, 69; 28, 71 (175, с.180, 181)

Боги, если и рассматривают человеческие дела, то, судя по их приговорам, не видят между добродетелью и злодейством никакой разницы.

«О природе богов», III, 33, 82 (175, с.185)

Счастье следует просить у бога, мудрость – приобретать самому.