Будем строго держаться двух правил в нашей ежедневной жизни: никогда не унывать и никогда не внушать другим уныния. Мы не смеем унывать, потому что наше расположение духа отражается на окружающих и мрачные наши мысли отнимают у них надежду на будущее и силу в борьбе с искушениями. Лучше молчать, чем высказывать заранее наши опасения. Если же сердце наше полно радостного упования, выскажем громко и веру, и радость нашу, и полученное нами от Господа изольется благословением вокруг нас.

Часто люди опускают руки в отчаянии, видя, что их труды напрасны, плода не видно, жатва медлит. Когда такое чувство овладевает нами, вспомним о твердости и постоянстве, с которыми трудился Христос на земле. Упование и надежда не покидали Его, хотя видимой победы Он не одержал, и труды Его могли казаться тщетными.

Будем всегда носить в сердце этот чудный пример, будем помнить, что за тучами светит солнце, и, терпеливо ожидая, чтобы оно вновь воссияло и нам, не позволим себе никогда впадать в уныние. Оно отнимает необходимую нам силу и бодрость. Будем смело смотреть вперед, отыскивая всегда светлую точку. Господь оправдает наши надежды, и окружающим нас жизнь покажется радостнее, светлее, прекраснее.

Он ищет, 'пока не найдет' (Лк. 15, 4), и те, кого Он нашел, 'не будут уже ни алкать, ни жаждать… и отрет Бог всякую слезу с очей их'. Будем помнить, что это слово относится к духам 'праведников, достигших совершенства' (Евр. 12, 23), и к тем, кто 'пришел от великой скорби' (Откр. 7, 14) к чудному духовному наследию, чей голод был голодом души, чья жажда была жаждой сердечной.

Вот наш 'якорь безопасный и крепкий за завесой' (Евр. 6, 19), он устоит против всего, и за ним сияние радости и блаженство неописуемое. Слово Божие побуждает нас 'поступать по духу' (Гал. 5, 10) и вместе с тем обратиться и быть, как дети (Мф. 18, 3), чтобы войти в Царство Небесное.

Присоединяясь уже теперь к тем, кто 'свои Богу' (Ефес. 2, 19), в уверенности, что мы окружены Его Ангелами, охраняющими нас 'во всех путях наших' (Пс. 90, 11), мы найдем определенное нам место и то дело, которое никто другой не мог бы исполнить за нас. В надежде на Бога Утешителя, понимающего нас лучше всякого земного друга, пойдем смело вперед, 'забывая заднее, стремясь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе' (Флп, 3, 13, 14).

Кто знает всю силу любви, которой держится мир? Не все кончается с земною жизнью, она окружена полнотою жизни вечной, и вокруг нас есть 'облако свидетелей' (Евр. 12, 1), о которых мы не должны забывать. Самый воздух пропитан любовию, отвечающей каждому нашему вздоху, понимающей малейшее наше побуждение. Господь 'венчает нас милостью и щедротами' (Пс. 102, 4), и когда Он нас встретит там, где 'обителей много', мы узнаем, что Он исполнил 'желание сердца нашего' (Пс. 36, 4).

В руках Божиих мы найдем утешение и покой, которых мы лишены на земле. Он знает, как тяжело быть непонятым теми, кого мы любим. Его совершенная любовь сочувствует всем нашим испытаниям, и в тяжелую минуту Он шепчет нам: 'Придите ко Мне, Я успокою вас, Я люблю вас'. Он любит так, как никто другой любить не может. Он испытал и полное отречение от Своей воли, подчиняясь вполне воле Отца.

Молитесь, как Он молился: 'Да будет воля Твоя!' И ответ придет наконец. Волною полного, совершенного мира обдаст нашу душу, как луч света вдруг заливает темную комнату, когда откроешь дверь. Он взойдет и наполнит Собою пустоту душевную, и не будет уж ни болезни, ни тоски, ни печали, ни смущения, но полный, совершенный, понятный ответ на все наши молитвы, исполнение всех наших надежд. Господь Сам будет с нами.

Господь знает цену всего, что мы приносим Ему Христос, сидя в храме, против сокровищницы, следил за каждым жертвующим. Иуда стоял возле Него на своем излюбленном месте. Вот входит фарисей гордою поступью, с величественной осанкой и несет золотую монету на виду у всех. Как она блестит на солнце, как этот свет отражается в глазах Иуды!

Вслед за этим видением человеческой славы картина меняется: входит бедная вдова, печальная, изнуренная; исхудалая рука робко достает две лепты из-под ветхой, изодранной одежды и опускает их в сокровищницу; с опущенными глазами, как бы пристыженная скудостию своего приношения, она скромно идет своею дорогой.

Как будто слышится вопрос Христа, обращенный к Иуде: 'Сколько она положила'?

'Две лепты, Учитель, что составляет кодрант', — отвечает он.

'И это все?'

'Все, Учитель, и не стоило приносить этого, не так ли? Этим не обогатится сокровищница!'

'Иуда, — говорит Учитель, — она принесла больше, всех'.

Иуда ошеломлен, он не может этого понять и никогда не понял. Но глаза Спасителя видят 'все драгоценное'. Он видел побуждения вдовы, видел любовь этой жертвы.

Как изменились бы наши суждения, если бы мы могли видеть то, что Он видит! Но сердце человеческое часто унывает, жалобный крик недоумения слышится в словах: 'Но где же то драгоценное, которое видит Господь? Есть ли где-нибудь настоящее добро? Быть может, и не найти его на сем свете? Везде один грех, порок, неправда, погибель!' Однако вспомним другую сцену: Учитель сидит в доме Симона фарисея. Туда входит женщина-грешница. При виде ее возмущенный фарисей размышляет в сердце своем: 'Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница'.

Пророк?! Он прозорливее всякого пророка. Симон видел в ней грешницу; Христос видел в ней раскаяние, сокрушение, печаль, жажду избавления; и Он снизошел к ней и поднял ее из глубины отчаяния