Но есть Убежище и Крепость — это Господь Иисус. 'Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо', Он вкусил смерть за нас. Он 'искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою' (Гал. 3, 13). Так Господь, Убежище мое, отдал Себя для моего избавления и спасения. Он сразился с моими врагами и победил их Своею смертью; 'итак, нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе' (Рим. 8, 1).
Над всем прошлым пронеслось веяние Его всепрощения. 'Он Избавитель мой, и убежище мое!' Но не остановимся на этом, пойдем дальше — 'Он крепость моя'. В убежище я укрываюсь от грехов моих, в крепости я сражаюсь с ними. Сотвори себе убежище в Господе и затем встань твердою ногою на твою Крепость! Беги от грехов своих, пока не достигнешь Господа, и в Нем, в несокрушимой твердыне, ты победишь их всех. Вот, душа моя, где победа! Вне убежища ты побежден, а в крепости ты победитель. В ней я буду жить вопреки моим врагам. В нашей власти, укрепившись в крепости, оградить себя от врагов непоколебимой стеною, которая есть Сам Всемогущий, Всеблагий Господь!
18 Октября
Увидев его, прошел мимо
В притче о добром Самарянине мы сперва видим двух людей, считавшихся благочестивыми, — священника и левита; оба, увидев несчастного путешественника, израненного, ограбленного разбойниками, спокойно проходят мимо него. И для нас ясно, что эти люди не любят ближнего, как самого себя.
Однако ни священник, ни левит, собственно, не сделали никакого зла тому человеку. Они его не ударяли, не обокрали, а просто, посмотрев на него, поспешили дальше. Ведь это же не грех, скажете вы. Настоящие виновники были разбойники, так жестоко поступившие с этим человеком, изранив его, ограбив и бросив на пути. Священник и левит ведь ничем не были причастны к этому злодеянию. Нет, но, однако, они согрешили против закона любви, воздержавшись от помощи ближнему.
Мы не привыкли взыскивать с себя за то, чего не исполнили. Мы, конечно, каемся, когда нам случается повредить другому. Но вряд ли мы упрекаем себя в упущении случая сделать добро, оказать ту помощь, которая в нашей власти. Нет сомнения, однако, что мы берем на себя великий грех, не принося ближнему той любви и того добра, которые от нас зависели.
Мы ответим за каждый упущенный нами случай помочь ближнему по небрежности, невниманию, лености или себялюбию. Случай этот уж не вернется, а мы должны были им воспользоваться, он был нам послан Самим Богом.
Вдоль жизненного пути на каждом шагу мы встречаем раненых, обездоленных братьев и сестер, брошенных без помощи. Кем будем мы для них? Священником, левитом или добрым Самарянином?
19 Октября
Поддержи меня, и спасусь
Обетования Господа не ограничены каким-либо числом или временем, но возобновляются для нас постоянно, покрывая собою все. 'В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло' (Иов. 5, 19). Итак, нет того дня, когда Господь не был бы готов нам помочь. Но мы не сразу это постигаем; даже Петр не доверился Господу, когда стал утопать в свирепых волнах. Однако 'Иисус тотчас же простер руку, поддержал его' (Мф. 14, 31). Достаточно было Петру, обессиленному борьбой, протянуть слабую руку ко Христу, и с той минуты он спасен. Господь снизошел к его боязливости и только сказал ему: 'Маловерный, зачем ты усомнился?'
И до сего дня Господь постоянно обращается к нам с тем же вопросом. Мы думали, что у нас много веры, но что же значат наши сомнения, наш ропот, наши колебания? Не то ли, что мы, подобно Петру, отводя взор от Христа, в Котором Одном наше спасение, останавливаем его на том, что нас окружает, что смущает нас, отыскивая даже в будущем все то, что может страшить нас.
'Маловерный, зачем ты усомнился?' В этом сомнении все наше горе. Устремим взор на Христа, будем тверды, и волны житейские не зальют нас, и мы скажем с уверенностью: 'Мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся, мы гонимы, но не оставлены' (2 Кор. 4, 8, 9).
20 Октября
Все сии умерли в вере… и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле
Авраам был один из них: он оставил все и пустился в неведомый путь. И здесь он достиг высшей точки своего назначения. Ему был дан сын, он жил в довольстве, однако ж его ожидало величайшее испытание. Бог повелел Аврааму принести в жертву своего сына. Он мог еще вернуться с полпути, мог смутиться, слыша вопрос сына: 'Где же агнец для всесожжения?' (Быт. 22, 8). Но Авраам отвечает: 'Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения, сын мой!' Он твердо идет вперед до самой земли Мориа — он не из тех, которые вечно колеблются, откладывают исполнением долга, действуют нерешительно и только в последнюю минуту, нехотя, исполняют приказание.
Авраам в молчании повинуется Богу сейчас же, не стараясь даже узнать причину этого приказания. Для него достаточно, что так велит Господь. На его месте мы, вероятно, дрожали бы перед требуемой от нас жертвой, забывая, что 'Бог не попустит нам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы мы могли перенести' (1 Кор. 10, 13).
К чему заранее думать о том, что, может быть, потребует от нас Господь. Он даст силы для истинных, а не для вымышленных испытаний. Будем только идти твердо вперед, и Он встретит нас при каждой нужде. Он облегчит нашу нужду, насколько необходимо. Он безопасно доведет нас до конца, если только мы доверимся Ему всецело и будем думать о Его всемогуществе, а не о своем бессилии.
Господь часто требует от нас жертвы, чтобы испытать нашу веру. Он, Который, как Сын человеческий, смирил Себя даже до смерти, смерти же крестной, и пролил Свою кровь за нас, неужели Он тем самым не отнял у нас страх смерти? Неужели мы все еще колеблемся следовать за Агнцем до самой земли Мориа?
Господу нужны такие души, которые, как Авраам, готовы отдать Ему все, чего бы Он ни потребовал. А мы, в нашем ропоте, как бы спорим с Богом, торгуемся с Ним, не выпуская из своих рук то, что Ему угодно взять от нас.
Пусть Господь нам поможет безропотно, не колеблясь, положить на алтарь все, что для нас всего дороже, — отдать на заклание нашего Исаака, наше сокровище, наши надежды, все то, чем мы живем, в чем наша отрада. Пусть каждый из нас твердо идет в землю Мориа, следуя за Агнцем хотя бы и на смерть.
