Нас поражает этот вопрос слепорожденного. Как это он, получивший такое неожиданное, такое величайшее благодеяние, как исцеление от ужасного своего недуга, еще не понял, откуда пришло это исцеление? Всю жизнь он страдал, не видя Божьего света, тут вдруг открылись его телесные очи — неужели же не должны были прозреть и его очи духовные, и открыть ему, что он находится в присутствии Сына Божия? Но, видно, и слепому легче прозреть, чем раскрыть очи веры жалкому, сомневающемуся человечеству

Господь говорит с нами иногда, а мы спрашиваем еще, где Он, почему Он нас оставил. В нашем духовном мире совершаются чудеса и теперь, скрытно от глаз человеческих, нередко творится великий переворот в человеческом сердце. Все оно перерождается под влиянием высшего вдохновения, и люди не знают, чему приписать непонятную перемену. Тогда-то Господь говорит нашей душе. Он говорит и через обстоятельства, и через испытания, и через Священное Писание. Он предстоит перед нами в томительные часы бессонной ночи, озаряя Своим присутствием нашу слепоту, открывая глаза наши, чтобы они могли проникнуть в глубину Его милосердия. Он говорит с нами и тогда, когда мы этого не знаем.

Будем внимательны к этому голосу, поспешим воскликнуть из глубины души: 'Верую, Господи', и будем помнить Его слова: 'пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели' (Ин. 9, 30).

Не храните алавастровые сосуды вашей любви и участия к ближним без употребления до самой их смерти, возлейте на них драгоценное миро сочувствия, пока они живы. Скажите им слово утешения, пока они могут слышать его, усладите жизнь их подвигами любви, пока ваша любовь может их утешать и радовать. То доброе слово, которое вы скажете о них, когда их уже не будет, скажите лучше при них. Те цветы, которыми вы хотите украсить их могилу, несите лучше теперь, чтобы оживить их земное жилище. Друзья наши часто нуждаются в сочувствии, в поддержке, не станем же отказывать им в этом теперь, пока оно им дорого, и раскроем перед ними при жизни наши алавастровые сосуды, чтобы освежить и ободрить их в час одиночества. Научимся, как та женщина, пока еще не поздно, 'делать, что можем, и предварять помазывать тела их'.

За гробом мы уже ничем не можем помочь нашим братиям; пред открытою могилой любовь наша бессильна, и цветы наши не обдадут уже благоуханием протекшую жизнь.

Стоять прямо перед Ним и только перед Ним — в этом вся сила, все дерзновение. 'Я раб Твой, и все сделал по слову Твоему' (3 Цар. 18, 36) — в этом источник победы. Но Илия должен был пройти через разные опыты и упражнения веры. Скрываться у потока Хорафа, там, в уединении, созревать для великого служения, питаемый чудесною пищею, по обетованию Божиему.

Через некоторое время поток высыхает, и вслед за этим слышится другое указание: 'Встань, пойди в Сарепту: я повелел там женщине кормить тебя' (3 Цар. 17, 9). Господь изменяет путь, изменяет и обновляет почву, чтобы дать вере силу вновь и вновь упражняться.

Ко всему можно привыкнуть, даже к самому чудесному и сверхъестественному, как Израильтяне привыкли к манне небесной. Когда поток высыхает, прекращается одно чудесное явление, Господь заменяет его другим и ведет к новому действию Своей силы, к новому упражнению веры. Затем испытание у горы Кармил: изумительная борьба и победа одного над множеством. И вслед за этим вторая одинокая борьба, без свидетелей, — когда Илия восходит на гору Кармил и наклоняется к земле, положив лицо свое между коленами (3 Цар. 18, 42). Здесь повергается слуга Божий во прах, чтобы испросить и принять исполнение Божьего обетования.

Тот только может стоять, кто умеет лежать во прахе. Дождь был обещан Господом, дождь помилования, примирения, восстановления Божьей милости в ответ на молитву раба Его.

И из этого праха простирается к Нему рука веры, ухватывается крепко и держит Его неотступно, пока не получено обетование. Несколько раз посылается юноша взглянуть на небо. Долго ожидает на коленях в терпении непоколебимого упования пророк. И наконец, появляется первая тучка. И одерживается там, во прахе, на верху Кармила, победа веры. 'Все земное склоняется перед Илией, — и он может стоять перед Господом'.

Замечательно, что незадолго до того, когда даже ближайшие ученики, не разумея смысла слов Христа, старались отклонить Его от страдания, на которое Он и пришел в мир, два ветхозаветных мужа, Моисей законодатель и Илия, восстановивший служение истинному Богу, беседовали с Ним на горе Преображения именно 'об исходе' Его. Им, просвещенным небесным светом, ясно было все значение этого ни с чем не сравненного, все затмевающего 'исхода', совершившего дело спасения человечества, ничем иным не совершенное: ни Синайскими громами, ни законом, ни вдохновенными пророческими словами.