Нам часто кажется, что сатана имеет более власти над нами в толпе, чем в пустыне, но мы ошибаемся. В Библии часто показывается, что искушение всегда бывает сильнее в пустыне. Падение великих людей случалось чаще всего в минуты их уединения. Моисей оставался твердым, стоя перед фараоном, и только в пустыне терпение ему изменило. Также и Давид поддался искушению лишь по окончании битвы, когда он расположился для отдыха. Всегда легче одолеть грех при свидетелях, чем в тишине уединения; тогда-то грех этот осаждает нас с удвоенною силою. Главным источником искушения служат мысли наши, осаждающие нас с непреодолимой силой, когда мы одни. Потому-то ап. Павел и говорит: 'Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противустать в день злой и, все преодолев, устоять' (Ефес. 6, 13).

Господи! Ты один управляешь моими мыслями, будь мне Помощником в моей пустыне! Там, в часы одиночества, я всего больше нуждаюсь в Твоей защите. Дай мне, Господи, почувствовать, что лишь под сенью Твоею я буду безопасен! В минуту искушения, в минуту соблазна, тогда, когда никакая земная тварь не в силах устоять против врага, Ты один, Безгрешный, простри ко мне руку Твою и выведи меня из этой пустыни, в которой я скитаюсь! Ты, Который 'Сам претерпел, быв искушен, можешь и искушаемым помочь' (Евр. 2, 18).

Вот как ап. Павел определяет степень нравственного уровня коринфян; для него они представляют собою письмо Христово, написанное Духом Бога Живого 'на плотяных скрижалях сердца' (2 Кор. 3, 3).

Письмо это каждый из нас имеет в себе, оно есть то слово, которое Господь говорит каждому человеку, которое относится именно к нему, а не к другому, как личная благая весть, обращенная к нему. Оглянемся назад, на наше прошлое, и перед нами возникает не один случай, когда в глубине нашего сердца прозвучал голос, призывающий нас к Господу. Этот божественный призыв, начертанный на скрижалях сердца нашего, и есть то письмо, которое не может и не должно никогда изгладиться.

Пусть же каждый спросит у себя, какое употребление нашел он для этого письма? Неужели мы оставили его незамеченным или отложили, как ненужное, неужели начертанное Духом Бога Живого не приведет нас к полному перерождению?

Ал. Павел с такою уверенностью говорит про вновь обращенных коринфян, что они — письмо 'узнаваемое и читаемое всеми'. Очевидно, он не сомневался, что познание истины утвердило их в непоколебимой вере, которую они отныне открыто исповедуют, принося тем самым живое свидетельство обретенной ими веры.

Пусть же пример этих коринфян не пройдет незамеченным и для нас с вами. Будем чаще вспоминать, будем все больше проникаться тем высоким назначением, к которому мы призваны: мы — 'храм Бога Живого', и мы 'письмо Христово, написанное Духом Бога Живого'. Будем же соблюдать храм души нашей в совершенной чистоте, в полном смирении, в непоколебимой вере. Воскурим в нем чистый фимиам неподдельной любви к Господу и беспрекословной покорности Его святой воле. Будем и для других открытым письмом Божиим, возвещающим слово Его каждым нашим действием и всею нашею жизнью!

Будем всегда твердо помнить о двух великих истинах, лежащих в основе нашей веры, которые как будто сплетаются в одну неразрывную нить, руководящую всей нашей деятельностью, всей жизнью нашей. Во-первых, мы принадлежим Христу — 'всегда Господни'. Во-вторых, мы соединены с Ним — 'соединяющийся с Господом, есть один дух с Господом' (1 Кор. 6, 17).

'Живем ли, для Господа живем, умираем ли, для Господа умираем' (Рим. 14, 8). Пусть же слова: 'всегда Господни' будут запечатлены в нашем сердце на всем протяжении нашего жизненного пути. Будем просыпаться утром с этим чувством, и не с чувством только, но и с полным осознанием этого. Пусть осознание этого не покидает нас ни в тяготе полуденного зноя, ни в отдыхе вечерней прохлады, и пусть оно остается так же живо в глубине души нашей, когда мы заснем спокойно после пережитого тревожного дня. 'Ибо Христос для того и умер и ожил, чтобы владычествовать над мертвыми и над живыми' (Рим. 14, 9).

Быть под таким владычеством — вот настоящая свобода! Цепь, привязывающая нас к нашему Владыке, в то же время освобождает нас от плоти, от греха. 'Соединяющийся с Господом, есть один дух с Господом' (1 Кор. 6, 17), уже теперь, уже и на этой грешной земле. Это не только обещание будущего блаженства, это уже совершившееся событие. В таком тесном единении с Ним самая слабая тварь несомненно дерзнет сказать: 'Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе' (Флп. 4, 13) — и тогда уже 'никто не повредит вам' (Лк. 10, 19). Какой глубокий мир, какое совершенное успокоение наполняет душу при сознании этого.

Мне хочется еще раз поразмыслить об этом случае из жизни Неемии. Перед нами душа человеческая во внезапном искреннем общении с Богом. Неемия обращается к своему Создателю, прося Его указания в