исповедующим новую веру.

Сразу после смерти супруга Екатерина получила послание, содержащее прошение «не допустить, чтобы новое царствование началось с пролития крови невинных». Она отнеслась благосклонно к этому прошению, пообещала смягчить участь протестантов при условии, что каждый из них будет вести себя тихо, не провоцируя скандалов.

Однако обещание не удалось выполнить из-за усиленной слежки за каждым ее шагом со стороны Гизов, и протестанты посчитали себя вправе поднять голос. Екатерине передали их слова: «Она вполне может убедиться, что Господь не оставит без наказания подобную несправедливость. Ведь она прекрасно знает, что дю Бур не виновен. Господь наказал старого короля, но пусть она знает, что Его рука еще поднята и расплата может пасть на нее саму и ее детей».

Эта угроза обескуражила Екатерину. Она заявила своей любимой фрейлине Жаклин де Лонгвей, что лишь жалость и свойственное ей от природы сострадание заставляет ее желать им добра, а вовсе не то обстоятельство, будто она считает их религию правильной. Екатерина была убеждена, что суровость в управлении государством необходима, и перестала противостоять жестоким мерам Гизов.

А уж они-то постарались вовсю!.. Гизы безжалостно применяли постановления Генриха II против кальвинистов. Они устроили облаву в предместье Сен-Жермен, именуемом «маленькой Женевой». Проживавшие там дворяне-протестанты оказали вооруженное сопротивление. В различных кварталах Парижа были произведены обыски и аресты.

Гизы приказали казнить дю Бура, и он был сожжен живьем.

Во время казни он успел крикнуть в толпу:

– Я гибну во имя Господа! А вы при виде моих мук придите к покаянию!

Ответом на сожжение дю Бура было убийство Антуана Минара, члена парламента решительного противника протестантов.

Сожжение на костре дю Бура вызвало многочисленные протесты, однако они не поколебали стремление лотарингцев подавить протестантское движение. Согласно постановлению, принятому парижским парламентом, все дома, где проходили недозволенные религиозные собрания, следовало стереть с лица земли; высокородным господам запрещалось принимать протестантизм под страхом лишения всех прав.

Эти карательные меры вызывали недовольство протестантской знати, возмущенной тем, что власть в государстве прибрал к рукам один политический клан.

Екатерина вновь возненавидела Гизов, но они внушали ей страх. Как жаль, что Генрих и Диана женили Франциска на шотландке! Невестка не выходила у нее из головы. Мария заставляла мужа во всем слушаться хитрых де Гизов. И Франциск стал непокорным сыном, подчинявшимся не матери, а дядьям жены.

Она уже осознала, что совершила ошибку, предприняв слишком поспешные действия. Она повергла в немилость коннетабля Монморанси, добившись того, что молодой король отобрал у него королевские печати. Тогда желая расположить к себе Гизов, она предложила отдать печати им. Теперь Монморанси наверняка стремится закрепить свой союз с Бурбонами.

Екатерина поднялась с кресла и подошла к окну, раздвинула тяжелые шторы и посмотрела в сад, где играли ее дети. Она любила наблюдать за их играми. От них, ее детей, будет зависеть многое. После смерти Генриха их значение сильно возросло: с ними связано будущее Франции.

Она, их мать, прекрасно понимала, что теперь основная ее задача удержать разрываемое на части королевство от кровопролития и гибели.

Марго, так прозвали Маргариту братья, в ярко-розовом платье танцевала на зеленом газоне. Принцы Карл, Генрих и пятилетний Эркюль пытались присоединиться к своей нарядной сестре, но она ловко ускользала от них.

Маленький Эркюль подурнел из-за оспы, оставившей на его лице щербинки. Зато Генрих, напротив, хорошел с каждым днем. Наблюдая за ним, она не могла удержаться от ласковой улыбки. Как заурядно выглядели другие ее дети рядом с Марго и Генрихом. В них – Франциске, Карле, Елизавете, Клод – не было изысканности и утонченности ее любимого сына. Только Марго была ему под стать, а Генрих – самим совершенством!.. Екатерина прижала руку к сердцу! Этот проклятый страх за будущее детей вновь завладел ею. Он появлялся ежедневно и терзал ее душу. Не подкрадывается ли кто-то тайком к ее детям, замышляя их убийство?.. Или похищение?.. Она вспомнила угрозы протестантов: «Господь наказал старого короля, но пусть она знает, что Его рука еще поднята и расплата может пасть на нее саму и ее детей!»

Екатерина немедленно решила поехать в свой замок Шомон, где ставила магические опыты со своими астрологами. Там имелось философское яйцо, волшебная палочка, песочные часы, глобус, тигели, «машина» для вызывания духов и знаменитое зеркало, к которому Екатерина решила обратиться с вопросами в отношении будущего своих детей, прежде чем навсегда покинет замок. В ближайшие дни она собиралась поселиться в Шенонсо. Екатерина редко действовала как истинная женщина, но то, что она потребовала у Дианы де Пуатье вернуть замок Шенонсо, где ее соперница выступала в роли властной правительницы, она считала именно таким случаем. Взамен бывшей фаворитке был предложен замок Шомон. И сделка была проведена.

«Знать будущее – значит управлять им», – убеждала себя Екатерина, направляясь в карете к своему флорентийскому астрологу и предсказателю Козимо Руджиери. Господь скрыл от людей познание будущего, чтобы они не натворили лишних бед на земле. Но она, королева, имела право знать все. Ее познания будущего, как вершительницы человеческих судеб, могли избавить многих от непредвиденных катастроф, но сейчас она хотела заглянуть в будущее своих детей, чтобы по возможности отвратить все беды и напасти, которые могли стать на их пути.

Достигнув замка, она через парадный вход вошла в здание и очутилась в просторном вестибюле, освещенном тремя высокими канделябрами, в каждом из которых горело по три восковых свечи. Слуга, склонившись в почтительном поклоне, открыл ей дверь в зал, таинственный и величественный.

Приветливо улыбающийся астролог шагнул ей навстречу. Козимо Руджиери, высокий и горделивый, с правильными и благородными чертами лица, был очень бледен, что сразу бросалось в глаза.

Флорентиец был ровесником королевы и знаком с ней с детства. Искусство астрологических предсказаний было для него лишь побочным. Если бы он не связал свою судьбу с Екатериной Медичи, то всю жизнь провел бы в научных исследованиях и стал выдающимся ученым. Эта сильная и мудрая женщина, целиком подчинившая его себе, сама подпала под его влияние, когда неведомая сила толкала его на решение неразрешимого, и ум подвергался галлюцинациям. В эти мгновения он предсказывал королеве будущее, помогая решать сложные вопросы.

Астролог зажег несколько восковых свечей и в комнате, погруженной в полумрак, стало светлее. На огромном столе лежали звездные карты, составленные самим Руджиери; полки со множеством книг почти скрывали стены. На одной из полок лежала целая коллекция масок. Несколько столов занимали разнообразные реторты. На потолке были представлены знаки зодиака в виде отлитых из золота барельефов. Пламя свечи осветило лицо Руджиери.

– Ваше Величество, – серьезно произнес он, – моя наука готова сегодня служить вам, и я ожидаю ваших вопросов.

– Буду откровенна, мне как никогда нужна твоя помощь. Я ведь прежде всего мать! Приложи все силы прорицателя, весь свой разум: я хотела бы узнать о судьбе, о счастье или несчастье, о будущем моих сыновей!

Козимо Руджиери провел королеву в дальний угол комнаты. В полумраке Екатерина различила большое блестящее зеркало. По ее просьбе предсказатель вызвал в магическом зеркале силуэт молодого короля Франциска II.

Странные изменения произошли в лице предсказателя. Его глаза слегка подергивались, а взгляд был устремлен внутрь себя, голос стал хриплым, словно звучащим из бездны. Екатерина задрожала. Она почувствовала, что находится на пороге открытия тайны.

– Моя королева, запоминайте и считайте. Сколько он сделает поворотов, столько ему и жить.

Силуэт Франциска II, выполнив всего один оборот, начал расплываться, и молодой король исчез с глаз потрясенной Екатерины, которая упала без чувств, не успев услышать еще одной фразы.

– В ближайшее время надо ожидать всяких непредвиденных опасностей и быть во всеоружии.

Придя в себя, Екатерина увидела в зеркале второго сына – Карла, совершившего четырнадцать