другой кот, Илья бы зафутболил его до самого леса, и не факт, что кот после этого бы выжил. Сейчас же богатырь машинально занес ногу, чтобы проучить вредную зверюгу, но вовремя опомнился и только с укоризной посмотрел на Варфоломея.

— Что это с твоим котом, ладушка? — посетовал он.

— Там собака проходила,— нашлась я,— вот он и испугался, бедняжечка, вот и прижался к тебе, прося защиты.

Илья мигом подобрался и лихо подкрутил ус:

— Со мной, ладушка, ни тебе, ни котику, ни мамке твоей никакие напасти не страшны.

Тут его взгляд упал на пустую бутылочку в моей руке, и он весь подался вперед, ожидая немедленного приворотного эффекта, Я поспешила изобразить жгучую страсть и с придыханием промурлыкала:

— Не сомневаюсь, Илюошечка! Ты богатырь хоть куда. Второго такого во всем Лукоморье не сыщешь, Сам Чернослав тебе не чета!

Илюша совершенно растаял от такой высокой похвалы и вылупился на меня влюбленными глазами:

— Так ты пойдешь за меня замуж, ладушка?

— К-конечно,— моргнула я, выронив из рук пустую бутылочку.

К бутылочке тут же подскочил кот и укатил ее к забору, как будто опасался, что Илья насильно опоит меня оставшимися на дне каплями.

Я меж тем мучительно соображала, как бы побыстрее слинять от женишка, да так, чтобы он и на своем скоростном коньке нас с котом не догнал. Надеюсь, что богатырь не потащит меня под венец сейчас же.

— Так когда свадебка? — подскочил к нам пронырливый Сидор.— Уж не забудьте пригласить, на правах, так сказать, друга невесты,— он бросил взгляд на ревниво набычившегося богатыря и поспешно добавил:— И жениха тоже!

Вот уж такого друга семьи и врагу не пожелаешь. Его только пригласи на свадебный пир — потом на все Лукоморье растреплет, что мед был с душком, пиво разбавили, пироги недопекли, жених, опившись хмеля, упал лицом в горшок с кашей, а невеста и вовсе оказалась не первой свежести.

— Отложу все дела ради такого славного события,— протараторил Сидор и, не дождавшись ответа от насупившегося Ильи, легонько оттолкнул меня в сторону.— Позволь, душа моя, водицы напиться.

И добавил сквозь зубы так, что его услышала только я:

— А то встала столбом у самого колодца, добрым людям подступ перегородила.

Я обернулась, собираясь приструнить наглеца, но онемела. Пятясь от Ильи, я и впрямь добралась почти до колодца. От каменной кладки родника меня отделяло каких-то несколько сантиметров. И нетрудно было догадаться, что люблянка, которую я выплеснула через плечо, попала прямиком в колодец. Из которого, кстати, набирала воду вся деревня, а в этот самый момент Сидор выуживал полное ведро, собираясь стать первым, кто отведает заговоренной водицы.

У меня еще оставалась надежда, что приворотное зелье не долетело до колодца и разлилось по травке у подножия. Поэтому я повернулась к Сидору и с напряжением следила за тем, как он ставит ведро на край колодца, как зачерпывает воду деревянным ковшом, как подносит его ко рту и жадно прихлебывает. Богатырь, пользуясь моим оцепенением, времени зря не терял, схватил меня за руку и что-то настойчиво спрашивал, на что я отрешенно отвечала согласием, не сводя глаз с Сидора. Наконец тот опорожнил ковш, сыто крякнул, вытер усы, обернулся, наткнулся на мой взгляд и рявкнул:

— Что зенки вылупила, кулема!

У меня от сердца отлегло — промахнулась! Но тут с Сидором произошла удивительная метаморфоза: недовольно сведенные брови расправились, глазки, утонувшие в складках кожи, словно выпрыгнули наружу и пристально вонзились в меня, искривленный рот расплылся в подобии улыбки.

— Душа моя,— непривычно нежным голоском заворковал он,— посмотрела, что рублем одарила. Позволь угостить тебя водицей!

Он зачерпнул полный ковш и, пожирая меня глазами, протянул мне.

— Нет-нет, я уже напилась! — торопливо отказалась я.

— За своей невестой я сам поухаживаю,— набычился богатырь, исподлобья взирая на хлипкого Сидора.— А за водицу спасибо!

Не успела я возразить, как Илья выдрал ковш из рук Сидора и опрокинул его в себя.

— Эх, хороша водица! — оценил он и отер со лба проступивший пот.

Прыткий Сидор тем временем не растерялся, умудрился подкатиться ко мне и облапал меня ниже спины.

— Илюша! — нажаловалась я.— Этот наглец меня ущипнул!

Богатырь не тронулся с места, только сложил руку козырьком и, глядя куда-то вдаль, ласково пробормотал:

— Ладушка...

Сидор, чувствуя свою безнаказанность, извернулся и чуть не приложился губами к моей щеке. Тьфу, гадость! Пришлось нокаутировать извращенца. Тот упал в заросли ромашки, но ничуть этому обстоятельству не огорчился, а принялся торопливо дергать цветы, собирая букет.

— Илюша! — Я настойчивей потянула богатыря за локоть, пока Сидор не вернулся.— Тут Сидор ко мне пристает.

Богатырь наконец-то опустил голову и взглянул на меня... как на пустое место. Глаза его были затуманены, на устах блуждала идиотская улыбка.

— Ладушка,— как загипнотизированный, повторил он.

Потом смел меня в сторону, так что я едва удержалась на ногах, и зашагал вперед по улице, туда, где черным вороньим оперением взметнулось платье Стеши.

Я глазам своим не поверила, когда Илья поравнялся с чародейкой, что-то ей сказал, вежливо, но решительно отобрал коромысло, потом развернулся, и они уже вдвоем пошли к колодцу, где в полном онемении стояла я.

— Привет, Аня,— обведенные углем губы Стеши слабо шевельнулись.— За водой пришла?

Я посторонилась, пропуская богатыря к колодцу. Тот, красуясь перед чародейкой, выудил ведро с водой, перелил его в Стешино и затем наполнил второе. Стеша к демонстрации богатырской силы осталась равнодушной — даже складочка на ее выбеленном лице не шевельнулась.

Внезапно меня осенило, я схватила ковш и зачерпнула воды из ведра.

— Стеша, рассуди наш спор! Я говорю, вода хорошая, а Сидор,— я кивнула на копошащегося у ромашек мужика,— твердит, что вода испорчена.

Видя, что Стеша колеблется, я добавила:

— И собирается по всем окрестным деревням растрезвонить, что в колодец корова нагадила.

— Какая еще корова? — На белом лице чародейки отразилась тень удивления.

— Не иначе как летающая. А то как бы еще она умудрилась! — ехидно заметила я.

— У нас отродясь вода чистая была,— молвила черными губами Стеша.

Богатырь тем временем взирал на нее, как Варфоломей — на миску сливок. Да, сильна люблянка, если даже ее капли на ковш воды достаточно, чтобы перебить действие приворотного зелья Василисы и влюбить богатыря в такую страшилку, как Стеша.

— Вот и рассуди! — Я настойчиво сунула ей в руки ковш.— Мы как раз ждали первого жителя, который у колодца появится.

Ничего не подозревая о моем коварном плане, Стеша взяла ковш и пригубила пару глотков.

— Да нет, вода хорошая,— сказала она.

— Точно? Ты еще испей,— попросила я,— вдруг не распробовала до конца.

Стеша послушно сделала еще два глотка.

— Хорошая вода,— убежденно ответила она и в изумлении вытаращилась мне за спину.

Вздрогнув, я обернулась. Ко мне неумолимо приближался Сидор, неся в руках огромный пук ромашек. Я с надеждой обернулась на Илюшу, но тот не сводил зачарованных глаз со Стеши, и рассчитывать на его помощь не приходилось.