Шурка не подавал ни звука. Страх перед этой женщиной, забитый в подсознание, тут снова вывернулся и на какое‑то время лишил рассудка.
Тамара постучала стуком, который был известен в обоих государствах и которого как огня боялись все разномастные неплательщики.
– Открывай, Мыкола ! Ты же сам виноват. Кто перед голой Любкой Когут на коленях стоял? Я тебе в отместку тоже разделась. Что теперь старое вспоминать, Волков? Кстати, теперь я тоже Волкова. А что, фамилия твоя мне всегда нравилась.
– Я не Волков, – сдавленно проговорил Шурка. – Я Вовченко!
– Будет дурака валять, Николай Семенович. Добром прошу, впусти жену.
– Вы мне не жена, Тамара Шалвовна!
– То есть как не жена, Мыкола? – У нее еще хватало терпения. – Тебе ведь принесли свидетельство о браке.
– Ничего мне не приносили!
– Как же не приносили, Мыкола? Я за это свидетельство всю ночь заместо приманки вокруг села ходила. На меня мутанта ловили, как на живца! Столько всего вытерпела! И между прочим, не спала, а утром тебе борщ варила. Чтоб тебя ублажить, законного мужа. Нас сразу в двух загсах зарегистрировали!
– Я с вами не регистрировался!
– Не упрямься, дорогой. Сильва одно свидетельство тебе вручил и поздравил, а одно мне. Сильвестр Маркович… Я даже готова теперь быть под твоей властью, Мыкола. Как скажешь, так и будет. Это я незаконная строптивой была, а сейчас сразу стала покорная.
Вовченко зашуршал по лестнице, правда, было не понять – вверх или вниз. Но эти звуки вдохновили Тамару.
– Я тебе завтрак принесла, борща горяченького, со свиной грудинкой, – принялась она соблазнять приятным, обволакивающим голосом. – И четвертинку… Ты ведь оголодал за эти дни без меня. Ну, отпирай скорее, милый! Не бойся, на службе приставать не буду. Мужней жене несолидно.
Она приникла ухом к двери и прислушалась, но Шурка затаился. И тогда Тамара постучала окованным, как копыто у лошади, каблуком.
– Считаю до трех! – громыхнуло под сводом башни. – Не откроешь – разнесу тут все! Всю вашу таможню с землей сровняю! Ты меня знаешь, Мыкола!
– Я не Мыкола! – в отчаянии крикнул Вовченко. – Ну что вы, Тамара Шалвовна ? Во второй раз путаете меня. Я Шурка, Александр Вовченко!
– Ну, все, Волков! – Тамара поставила сумку. – Я тебя предупреждала!
И ухватившись за стальную ручку, стала рвать с такой силой, что дрожь, а потом и сотрясение побежали по всему таможенному храму. Мирно спавший доселе Семен Волков проснулся от заметного колебания, выглянул в часовой проем и метнулся к лестнице.
– Что, началось? – с любопытством спросил он. – А я вам говорил – рухнет!
Но и на сей раз башня устояла, ибо строили турки, а они умели возводить подобные сооружения и цемент не воровали. Однако вмурованная, закрепленная штырями дверь расшаталась и вылетела из проема. Привыкшая всюду вламываться, судебный пристав оттащила ее в сторону, подхватила сумку и преспокойно пошла по лестнице. Вовченко отступал, пока не оказался на смотровой площадке, откуда путь был единственным – по воздуху. И это обстоятельство несколько привело его в чувство. Тамару он встретил уже без прежнего страха, как начинающий фаталист, догадавшийся, что от судьбы не уйдешь.
– Измучил ты меня, Волков…
– Тамара Шалвовна, – уважительно сказал Шурка, – я Вовченко, вот мой паспорт…
Полез в карман рубашки, где обычно летом носил документы, и с удивлением вынул корочки свидетельства о браке. И так переполненный впечатлениями от прошедшей ночи, разум в этот миг не выдержал и отказал. В голове что‑то обрушилось и посыпалось, словно стекляшки из разбитого калейдоскопа. А еще через мгновение он испытал некое покойное умиротворение. Тамара же взяла у него свидетельство, удостоверилась, что все выписано правильно, и убрала к себе в сумочку.
– Ну, теперь‑то ты не станешь отказываться? – миролюбиво спросила она.
– От чего?
– Что ты мой законный муж, Волков Николай Семенович.
– Нет, – сказал он. – А вы кто?
– Мыкола! – одернула было Тамара, но, вглядевшись пристально, что‑то заподозрила. – Ты пил ночью? Физиономия у тебя припухшая. И фингал под глазом… Пил или нет, говори?
– Не помню, – искренне признался Шурка.
– Ладно, похмелись… Считай, мальчишник справлял… Ну, пей, чего?
– Это что?
– Водка, не отрава! Поправь головку.
– Не буду. – Он брезгливо отодвинул стакан. – Какой ужасный запах…
– Гляди‑ка, с чего это тебя отвратило? Перебрал, что ли?
– Не знаю
– Какой‑то ты квелый стал… Уж не влюбился ли? В Ок‑санку Дременко? Слухи тут доходили…
– Не знаю…
Тамара опять что‑то заподозрила, но теперь уже не всматривалась, а стала ощупывать его, теребить за волосы и мять уши. Он безропотно повиновался и лишь увиливал, когда было щекотно.
– Не пойму, – сказала наконец. – На вид Волков, а на ощупь – так вроде и другой мужик… Ты кто в самом деле?
– Не знаю…
– Погоди… А что ты тут делаешь? Это же не твоя таможня! Я на нашей
