– Каких гранат?
– Противотанковых… Сова взяла, а кто еще?
– Что хоть пишет? Про меня‑то спрашивает? Или уже забыл совсем…
– Разве такую дивчину забудешь? Еще как спрашивает! Кланяться тебе велел…
– Хоть бы строчку черкнул. Провалились бы эти алмазы! Сама виновата…
– Нельзя ему сейчас с женской половиной человечества общаться, – на ходу придумал Куров. – Запрещено уставом.
– Уставом?.. Он что, в армию пошел? В контрактники записался?..
– Должен тебе тайну открыть. Только бабке не говори…
– Не заболел ли?
– Живой и здоровый, – как‑то обреченно прошептал дед. – И при высокой должности сейчас.
– Президентом выбрали?
– Что‑то вроде того. Юрко‑то ведь шаманскую семинарию с отличием закончил.
– Шаманскую? Да на что ему?
– Как на что? Злых духов искать, заразу из людей изгонять. С помощью бубна и всяких танцев. Камлание называется… Теперь карьеру делает.
– Вы не шутите, Степан Макарыч?
– Какие уж тут шутки? Пишет, должны верховным шаманом поставить. Это как у нас патриарх.
– Значит, он там и останется, – заключила дивчина со вздохом. – В Братково‑то ему что делать? Тут своих шаманов хватает…
– Не горюй, дочка. Давно хочу сказать тебе… Юрко хоть и внук мне, а скажу прямо. Хватит его ждать. Выходи‑ка замуж. Сдается мне, нашел он там раскосую девицу. Оттого и на глаза боится показываться.
– Как нашел, если слово дал на мне жениться?!
– Дуреха ты… Сова вон тоже до смерти любить обещала. А Юрко, он весь в бабку. К тому ж красивый, девки к нему липнут. А якутянки ласковые с нашими парнями, только не целуются, а носами друг друга тычут и обнюхиваются.
– Откуда вы знаете? – настороженно спросила Оксана. – Юрко написал?
– Я и сам в Якутии работал. И бывало, тыкался носом… Нет, иди‑ка ты замуж!
– Да кто же теперь возьмет? Замуж… Придется Юрка ждать, раз молодость мою погубил. Или уж поехать к нему?
– Куда? Там же мороз – воробьи на лету замерзают!
– Мне теперь все равно. Мороз, жара… Уж лучше я шаманить с ним буду, чем здесь народ йодом мазать…
В этот момент переборка встряхнулась от частого стука и визгливый голос Совы ворвался, как из преисподни:
– Эй, хохол! Ты с кем это там расчирикался? Куров приставил палец к губам, но сказал громко:
– Не нарушай границы!
– Твоих контрабандисток не пропущу! – был ответ. – Не надейся!
– Знаешь хоть, кто пришел‑то?
– Знаю я вас! Так и норовите в России что‑нибудь стянуть! Захотели пожить самостийно, вот и живите! А я не позволю твоим контрабандистам экономику государства нарушать!
– Видишь, у нее на почве политики болезнь приключилась, – посожалел он. – От того и взамуж захотела на старости… Ее нельзя полечить? Может, пилюли какие есть?
– У меня один йод остался, – прошептала Оксана и подхватила сумку. – Пойду я, Степан Макарыч…
– Иодом голову не вылечить. – Он открыл люк. – Ход за бочкой из‑под капусты, помнишь?
– Помню…
– Обратно через сортир возвращайся. Только не через «Ж», а через «М».
– А «Ж» теперь куда выводит?
– Я там лабиринт устроил. Чтоб контрабандистов отвадить.
Оксана скрылась в подполе, а Сова еще раз постучала, словно клювом, и спросила с вкрадчивым распевом:
– Опять баб там щупаешь, старый мудант?
Куров на это и внимания не обратил, а сел в люке, свесив ноги, посмотрел, как Оксана уходит в Россию через подземелье, и только головой покачал:
– От дурак, Юрко! Дивчина‑то какая спелая. Укуси, так сок брызнет… Эх, зубов нету!
Глава 3
Волков следующим утром сидел на своей половине башни, выглядывал из круглого отверстия, словно скворец, и, мечтательно любуясь зарей, поджидал Оксану с вызова, даже о «полянице» забыл. Но глядь, а из России вместо докторши Тамара Кожедуб идет, узелок с судками в руке: завтрак несет! Нюх у нее был феноменальный: как только Николай Семенович на сторону посмотрит, она уже чует и под каким‑нибудь предлогом является на таможню. У него под ложечкой засосало, но не
