Вторя словам Рейли, некоторые западные газеты подхватили эту сенсацию. Вообще тема 'двойников' была в ходу у журналистов, описывавших фантасмагории сталинских судилищ.

Через 8 месяцев после вынесения приговора Борис Викторович обратился к Дзержинскому с письмом, в котором просил немедленного освободить его из заключения. Савинков взывал: 'Дайте мне возможность работать!' и туманно намекал, что может 'пригодиться' ЧК как 'подпольщик' и 'борец за революцию'. Не собирался ли Савинков стать консультантом ЧК по 'раздуванию мирового пожара' или по созданию подпольной разведывательно-террористической сети по всему миру?

И кто знает, может быть, Дзержинский оперативно откликнулся на призыв 'великого конспиратора'. Можно предположить, что Савинков вовсе и не погиб, а, под другой фамилией, дослужился до генерала ЧК – ОГПУ. Чекисты были мастаки устраивать ложные похороны своим агентам и распространять эту информацию по всему миру. Дзержинский мог 'убить' 'старого Савинкова', с тем чтобы создать нового агента, с новой фамилией!

Так или иначе, 8 мая 1925 года Борис Савинков, как писала газета 'Правда', воспользовавшись отсутствием оконной решетки в комнате, где он находился после возвращения с прогулки, выбросился из окна пятого этажа во двор тюрьмы и разбился. Это самоубийство напоминало хорошо спланированное убийство некогда опасного врага.

Есть предположения, что инсценировкой самоубийства или псевдосамоубийства Савинкова занимался чекист Блюмкин. Этот чекист литератор и террорист, возможно, стал и автором знаменитого письма-раскаяния Бориса Савинкова.

Александр Солженицын в знаменитом 'Архипелаге ГУЛАГе' приводит рассказы 'лагерных сидельцев' о том, что Блюмкин был автором 'писем Савинкова', а чекист А. Шлюбель 'собственноручно' выбросил Савинкова из окна.

Савинков все еще оставался не только символом сопротивления, но и авантюристом, 'хозяином своего слова', и его покаяние, если оно и было им написано, ровным счетом ничего не означало, хотя оно и вызвало бурное негодование большей части эмиграции.

'Нет человека – нет проблемы', – любил говаривать Сталин, выражая общебольшевистские воззрения.

Борис Савинков остался в истории революции и гражданской войны загадочной фигурой заговорщика, считавшего, что от его воли зависит весь ход истории. Он силился подчинить себе время и пространство, был необычайно импульсивен, пытался, как говорится, лбом прошибить стену. Живя в мире своих наркотических видений, жизнью героев своих книг, он часто не мог здраво анализировать политическую ситуацию.

Российская история – сплошная литературщина, а действия писателя террориста отчасти были попыткой подражания литературным героям детства.

Черчилль, друживший с Борисом Савинковым, посвятил ему несколько страниц в своей книги 'Великие современники'. Борис Савинков, писал Черчилль, сочетал в себе 'мудрость государственного деятеля, качества полководца, отвагу героя и стойкость мученика'. Весьма возможно, что англичане хотели видеть его 'либеральным диктатором России'.

А вот Дмитрий Философов, разочаровавшись после раскаяния Савинкова в своем друге, писал, что решил считать его 'человеком конченым в политическом и моральном отношении…'. 'Вы мертвый лев!' – восклицал вчерашний друг. Тот же Философов писал о Борисе Викторовиче: 'В нем виден обыкновенный честолюбец в тоне дешевого ницшеанца… Он должен властвовать и быть 'во главе'.

Весьма известный в начале века писатель Михаил Арцыбашев заметил тогда о Савинкове: '…все- таки он не был подлинным пророком и вождем. Он боролся честно и храбро, но не во имя своего внутреннего чувства, своего свободного 'я', а во имя идеи, не им созданной, не им поставленной'.

Скорее всего, Арцыбашев был прав. Савинков толком не разобрался ни в своих убеждениях, ни в своих чувствах. Он одновременно восхищался террором и ужасался его губительности… Он, казалось, жил только для революции, но постоянно тратил огромные деньги, что брались под 'прямые действия', на себя… Он боролся с 'правыми' и, одновременно, прокладывал им дорогу… Он боролся с абсолютизмом и сам стремился стать диктатором… Он был убийцей и поэтом… В нем уживалось несколько человек- антиподов во всем.

В 1931 году, уже после смерти Савинкова, в Париже стараниями литераторов, друзей Бориса Викторовича – Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского, был выпущен сборник стихов 'убиенного поэта-террориста' под его литературным псевдонимом 'Ропшин'.

Есть в нем строчки, запечатлевшие мятущуюся душу демона, который никак не может обрести душевный покой:

'Ни один другой шпион не обладал такой властью и таким влиянием, как Рейли', – говорилось в популярной книге, посвященной истории английской разведки. Он был мастером покушения – по части застрелить, задушить, отравить, и мастером дамского обольщения. 'Джеймс Бонд' начала века! Его русский друг Борис Суварин писал о нем после о его гибели: 'Очень замкнутый и неожиданно откровенный. Очень умный, очень образованный, на вид холодный и необыкновенно увлекающийся. Его многие не любили, я не ошибусь, если скажу, что большинство его не любило. 'Это авантюрист', – говорили про него… Он был очень верующим человеком (по-своему) и очень верным в дружбе и полюбившейся ему идее… Он работал в Интеллидженс сервис… Рейли был очень сильным и спокойным человеком. Я видел его на дуэли. Он был очень добрым и иногда очень заносчивым, но для друзей своих, очень редких, он был своим человеком, закрываясь, как ставнями, перед посторонними'.

Очевидец так описывал его: 'Бледный, длиннолицый, хмурый человек с высоким покатым лбом и беспокойным взглядом. Походка выдавала военного человека'.

В декабре 1917 года в Советскую Россию прибыл странный субъект. У него были грандиозные планы, и он думал, что сможет ускорить падение ленинской диктатуры и возвратить Россию в военный лагерь Антанты. Считалось, что английская разведка 'Интеллидженс сервис', агентом которой был этот субъект – лейтенант Сидней Джорж Рейли, – наделила его большими секретными полномочиями.

В то же время есть предположения, что Рейли был самозванцем и умело представлял себя 'вершителем истории', не имея на то никаких прав, ведь главным резидентом английской разведки в России был Эренст Бойс.

Сам Рейли впоследствии писал, что должен был восстановить всю сеть английской разведки, которая распалась после Октябрьской революции, наладить контакты с французской разведывательной сетью в России, а также попытаться внедрить агентов английской разведки в главные советские учреждения.

Рейли оказался на российском берегу, сойдя с английского крейсера 'Королева Мария' в Мурманске. Первой его операцией было 'совращение' советской власти. Всяческими посулами Рейли склонил