Уже сидя в автомобиле, направлявшемся в аэропорт, Абуладзе думал о том, кто мог предупредить террористов об их обнаружении. Кто мог сделать такой шаг, рискуя быть услышанным или обнаруженным? Очевидно, этот человек обладал недюжинной силой воли и выдержкой, если решился на подобный поступок.

С другой стороны, было ясно, что разоблачение этого лица могло помочь в задержании террористов. Но оставался вопрос капсул. Пока никто не знал точно, где именно террористы держат капсулы. И значит, никто не имел права на риск. Только после обнаружения трех капсул бандитов можно было уничтожить. Но только после обнаружения всех трех капсул.

Все пятеро подозреваемых генералов остались в здании Министерства обороны. И не было никаких возможностей в оставшиеся минуты проверить, кто именно мог быть тем иудой, с которого и началось это беспрецедентное дело. Абуладзе не хотел говорить этого своему старому другу генералу Лодынину. Но первым среди подозреваемых шел, конечно, сам начальник ГРУ.

Это был единственный человек, который мог так идеально все спланировать. Для подобной акции нужно было обладать и неплохими аналитическими способностями, предвидя события в той последовательности, в которой они развернулись. Нужно было знать о действиях спецназа ГРУ, о которых лучше всего мог знать сам начальник ГРУ. И наконец, именно Лодынин несколько дней назад сам предложил вывезти капсулы с вирусом ЗНХ из хранилища.

Совпадало все, но полковник Абуладзе привык доверять своим чувствам. И привык верить в дружбу. Он не мог допустить, что начальник ГРУ, генерал, с которым он работал сорок лет, придя в военную разведку еще совсем молодым человеком, мог оказаться предателем и подонком. Абуладзе по рождению был южным человеком и детство провел в Тбилиси, когда в их квартале слово мужчины было настоящим залогом чести, а мужская дружба не продавалась ни за какие блага в мире. Но все это было лишь в детстве. Сейчас он ехал в аэропорт, убежденный в том, что кто-то из генералов их предал.

И первым кандидатом на эту роль был его старый друг генерал Лодынин.

Вторым кандидатом на эту чудовищную роль был генерал Зароков. Командующий должен был точно знать, где, куда и когда увезут контейнер с вирусом ЗНХ. Именно он давал личное разрешение на перевозку столь ценного груза. Именно он опоздал сегодня в министерство, явившись в парадном костюме и уверяя всех, что его обычная форма осталась дома.

Именно Зароков был в их комнате, когда они вошли туда вместе с Лодыниным. Нужно будет узнать, принесли ли ему форму, вспомнил Абуладзе. И тогда выяснится, действительно ли он звонил домой или обманывал всех, решив предупредить своих сообщников.

Третьим по счету был генерал Солнцев. Его довольно долго не могли найти. Он знал про контейнер все или почти все. Знал про майора Сизова, которого похитили террористы, решив подставить под удар вместо основного виновника этого чудовищного деяния. Солнцев явился позже всех и не выглядел особенно озабоченным или взволнованным. Словно все происшедшее с ним было в порядке вещей. Одно это должно было насторожить всех присутствующих. Наконец, Солнцев до сих пор не поехал в свою лабораторию, решив, что его присутствие в здании Министерства обороны необходимо. Что это было? Тонкий расчет генерала понравиться руководству страны или расчет негодяя, решившего, что его присутствие в штабе обязательно, чтобы помогать своим сообщникам?

Четвертым претендентом на роль иуды был генерал Лебедев. Он был известный ученый, Абуладзе слышал о нем еще в годы своей работы руководителем аналитического отдела ГРУ.

Что могло толкнуть такого человека на подобное преступление? Может быть, какие-то личные мотивы? Непризнание коллег? Нет. Лебедев был уважаемым и известным ученым. Признанным во всем мире. В последние годы он часто выезжал на международные конгрессы и симпозиумы. И почти всегда слышал в свой адрес только признание коллег. А что может быть для ученого важнее этого?

Тогда остается генерал Масликов. Именно он отвечал за охрану контейнера. Именно он мог продумать систему маяка. Масликов точно знал, что колонна не имеет права останавливаться ни при каких случаях. Но именно он мог посоветовать поставить на дороге машину «Скорой помощи», чтобы заставить остановиться всю колонну. О таких непредусмотренных случаях никто не мог знать, и офицеры остановились бы просто в силу естественного человеческого участия. Может, Масликов рассчитывал на это? Ему много лет, и он, кажется, должен скоро уйти на пенсию. Решил последним ударом устроить свою жизнь? Но и Лодынин скоро уйдет на пенсию. Ему лет не меньше.

Опять генерал Лодынин. Круг замкнулся. Пятеро подозреваемых по-прежнему маячили перед глазами Абуладзе.

Он сидел на заднем сиденье автомобиля, продолжая мучительно размышлять. Рядом с ним разместился генерал Дмитриев, все время посматривавший на часы, словно боявшийся опоздать. Впереди, за рулем, сидел Маркин и неизвестный самому Абуладзе офицер ФСБ.

— О чем задумались, полковник? — спросил вдруг Дмитриев.

— Да так. Я жду звонка Борисова, он обещал позвонить мне из больницы.

— Внимание, — передали вдруг по рации в машину, — в районе Речного вокзала группа сотрудников ФСБ попыталась взять троих террористов. Тяжело ранены двое офицеров ФСБ.

Один из террористов убит. Двое остальных скрылись. Предположительно это мужчина лет сорока и молодая женщина. Преступники вооружены и представляют особую опасность.

Внимание всем постам ГАИ.

— Нужно отменить это распоряжение, — нахмурившись, попросил Абуладзе, — мы ведь договаривались с террористами, что не будем никого задерживать на трассе. Капсула может быть у любого из них. И тогда произойдет непоправимое.

— Да, — понял Дмитриев, — сейчас я прикажу никого не останавливать. — Он громко сказал: — Внимание всем сотрудникам ФСБ, МВД, ГРУ. Не задерживать машины, идущие в сторону аэропорта Шереметьево-1. Повторяю.

Ни в коем случае не задерживать автомобили, идущие в сторону аэропорта. Останавливать все автомобили, идущие в другом направлении.

Прощу подтвердить прием сигнала.

— Вас поняли, — ответили из АТЦ.

— Сигнал поняли, — подтвердили в городском ГАИ.

— Ваше сообщение получили, — доложили из УВД города, — оно передано всем постам на трассе.

— Внимание, — повторил, нахмурившись, Дмитриев, — как у нас в аэропорту?

— Все в порядке, — услышал он голос одного из офицеров ФСБ, — дежурных женщин мы заменили на наших сотрудниц. В депутатской в настоящее время никого нет. Только мы.

— Уходите оттуда, — приказал Дмитриев, — оцепите весь аэропорт, используйте силы милиции и пограничников. Но в самой депутатской не появляйтесь.

— Генерал Дмитриев, — раздался знакомый голос начальника Пограничной службы России, — вы хотите выпустить преступников за рубеж? Мои ребята этого не допустят. Мы уже и так стянули к аэропорту более полутысячи человек. Это все-таки международный аэропорт.

Дмитриев взглянул на Абуладзе. Тот пожал плечами, предоставляя генералу ФСБ самому выкручиваться из этой ситуации.

— Товарищ командующий, — сказал Дмитриев, — все вопросы согласуются с оперативным штабом, работающим под руководством премьер-министра страны. Все ваши претензии прошу передавать туда.

Командующий пограничными войсками отключился, даже не попрощавшись. Он явно обиделся. Их автомобиль уже проехал мост и свернул теперь направо, направляясь к аэропорту Шереметьево-1.

— Внимание генералу Дмитриеву, — доложили из аэропорта, — самолет готов. Сейчас везут деньги из Москвы на вертолетах ФСБ.

Деньги будут там приблизительно в пять сорок.