работу. К 1971-му отборные американские войска в Европе, на протяжении многих лет “обираемые” из-за необходимости посылать солдат во Вьетнам, начали восстанавливаться в плане профессионализма. У Вооруженных сил США здоровое начало, время от времени их может “покачивать”, однако, как поется в солдатской песне, они “идут и идут себе дальше”. В преддверии перехода к добровольной службе и накануне полного выхода американских войск из непопулярной и невыигрышной войны все вновь должно было измениться к лучшему.

Лам-Сон 719 спровоцировала новую вспышку движения пацифистов, полку которых все прибывало и прибывало. К либералам, левакам и опасавшимся призыва студентам присоединились две новых группы. Первая из них, коалиция черных и латиносов, выступала против войны не только и не столько по соображениям ее аморальности, но прежде всего потому, что во Вьетнам утекали огромные средства, отвлеченные, таким образом, от выполнения социальных программ. Вторую группу составляли вьетнамские ветераны, настроенные против войны, но придерживавшиеся различных взглядов. Одни являлись, по определению научного социалиста Джона Мюллера, “убежденными” и не поддерживали войну вне зависимости от национальной политики. Другие, так называемые “последователи”, вели себя сообразно ситуации-“реагировали как “ястребы”, если президент прибегал к силовым воздействиям, и как “голуби”, если он искал способа свернуть боевые действия или вступить в переговоры”‹22›. Никсон, концентрировавший усилия на вьетнамизации, выводе войск и переговорах, обращал все больше и больше “последователей” в “голубей”. Вместе с тем каждый угодный им шаг президента только растравлял аппетиты пацифистов. В результате стараний СМИ, освещавших события Лам-Сон 719, и роста недовольств бесконечной, не приводящей ни к каким улучшениям борьбой уровень поддержки войны в народе в апреле 1971-го достиг рекордно низкой отметки.

Демократы в конгрессе с радостью принялись разыгрывать антивоенную карту. В конце марта 1971-го демократическая палата приняла резолюцию с призывом прекратить участие США в делах Индокитая к 1 января 1973 года. В верхней палате сенатор Макго-верн представил в комиссию по международным отношениям билль о выходе американцев из конфликта в Индокитае к 31 декабря 1971 -го. Документ принял форму поправки к закону о призыве на военную службу. 16 июня сенат забаллотировал поправку. Но “голуби” не складывали оружия. 22 июня сенат одобрил поправку Мэнсфилда, которой предписывался вывод всех американских войск из Вьетнама в течение девяти месяцев после ее принятия. Позднее формулировку подкорректировали, заменив “в течение девяти месяцев” на “в ближайший осуществимый срок”‹23›.

Пока демократы в конгрессе искали способа подвести подкоп под военную политику президента и лишить его аргументов в переговорном процессе, активисты антивоенных движений созывали на улицы толпы протестующих. 24 апреля лидеры пацифистов организовали две массовых демонстрации – одну в Сан-Франциско, в которой приняло участие 150 000 человек, а другую в Вашингтоне, где собралось 200 000. Члены движения “Вьетнамские ветераны против войны” на демонстрации в Вашингтоне шествовали вместе с Кореттой Кинг (вдовой Мартина Лютера Кинга) и группами леваков с их предводителями, Абнером Миквой и Беллой Абцуг. Тысячи протестующих прошли маршами и по другим городам Соединенных Штатов, требуя положить конец войне и вывести американские войска из Вьетнама.

Еще более масштабная демонстрация намечалась в Вашингтоне на 2 мая. Люди, собиравшиеся принять в ней участие, клялись, что “скинут правительство”. Однако 1 мая, не дожидаясь выполнения угроз, правительственные силы разгромили палаточный лагерь на реке Потомак, где размещались 10 000 демонстрантов. На следующий день те перегруппировались и 3 мая развернули кампанию по блокированию дорог и “чистке” Вашингтона. Полиция разогнала демонстрантов, в конечном итоге 12 000 человек было арестовано и помещено на тренировочном стадионе футбольной команды “Вашингтон Рэдскинс”. Многие из задержанных лиц вскоре получили свободу, но властям удалось перебить хребет акции. Несмотря на это, пацифисты продолжали пользоваться огромным влиянием на протяжении всего 1971 года.

Косвенно операция Лам-Сон 719 повлияла и на переговорный процесс, “лежавший в руинах” с октября 1970-го. Генри Киссинджер решил, что теперь, возможно, созрел момент попытать счастья на дипломатическом поле боя. Он рассуждал так: скорее северные вьетнамцы предпочтут договориться, чем станут дожидаться очередных вылазок в их районы базирования.

Президент начал новую “военную кампанию переговоров” с артподготовки- произнес в апреле 1971-го серию речей, в которых говорил о продолжении вывода американских войск из Вьетнама и повторял мирные предложения октября 1970-го. Наступление Соединенных Штатов на дипломатическом фронте началось 31 мая 1971 года, когда Киссинджер встретился в Париже с Ле Дук Тхо. То, что не только встречи, но и сами переговоры проводились в обстановке секретности, позднее создало администрации серьезные проблемы с конгрессом и со СМИ.

31 мая Киссинджер выдвинул несколько предложений, надеясь заинтересовать ими северовьетнамское руководство. Он вновь озвучил предложение от 8 октября 1970-го о том, что США не настаивают на удалении войск АСВ из Южного Вьетнама. Киссинджер надеялся поддеть хитрых северных вьетнамцев на этот крючок, и, как показало будущее, в своих расчетах он не ошибся, поскольку эта уступка в сочетании с выводом войск США создала условия для изменения позиции коммунистов в отношении переговоров. Киссинджер высказался за немедленный обмен военнопленными и выразил от имени Соединенных Штатов готовность установить крайний срок ухода американских войск из Вьетнама. Он предложил прекращение огня, которое должно было сопровождаться отказом северных вьетнамцев от дальнейшей инфильтрации их вооруженных формирований в Южный Вьетнам, Лаос и Камбоджу.

К полному удивлению Киссинджера, Ле Дук Тхо отверг предложения Соединенных Штатов. По мнению подозрительных вьетнамцев, предложение не гарантировало возможности АСВ остаться в Южном Вьетнаме‹24›. Коммунисты не согласились с последовательностью событий, поскольку вывод войск следовал за обменом пленными и прекращением огня, в результате чего северные вьетнамцы лишались мощных средств давления на переговорах‹25›. Кроме всего прочего, предложения Киссинджера не понравились коммунистам, поскольку в них не шло речи о политическом будущем Южного Вьетнама, или, иными словами, о роспуске правительства Тхиеу Соединенными Штатами. Однако в поведении северных вьетнамцев появилось нечто новое, что намекало на возможность приступить наконец-таки к настоящим переговорам.

По просьбе Ханоя следующая встреча Киссинджера и Ле Дук Тхо была назначена на 26 июня, и на ней коммунисты выдвинули девять их собственных встречных предложений, причем семь из девяти Киссинджер рассматривал как вполне приемлемые. Вместе с тем он оставил за чертой требование Ханоя о репарациях и о “прекращении оказания поддержки режиму Тхиеу – Ки – Кхиема, с тем чтобы в Сайгоне было создано новое правительство”‹26›. Последнее – политическое будущее Южного Вьетнама – являлось неизменным камнем преткновения в ходе всех прочих попыток договориться. Тем не менее, на фоне общей истории переговоров, в данном случае отмечался все же осязаемый прогресс.

1 июля, когда Киссинджер приготовился было начать “торговлю” с Ханоем по выдвинутым им девяти требованиям, ему “воткнула нож в спину” мадам Нгуен Тхи Бинь, министр иностранных дел Временного революционного правительства (ВРП), публично выступившая со своим планом из семи пунктов. Несмотря на многие параллели, свойственные планам Северного Вьетнама и ВРП, последний полностью противоречил варианту Ле Дук Тхо, где обмен военнопленными увязывался с выводом американских войск. Киссинджер, естественно, выразил удивление и поинтересовался у Ле Дук Тхо, имеет ли еще силу его схема действий. Тот ответил утвердительно. Тогда Киссинджер воспринял ход мадам Бинь как средство оказания давления на США на переговорах с Ле Дук Тхо. Короче говоря, коммунисты хотели договариваться тайно, в то же время оставляя себе лазейку для давления на общественное мнение в Соединенных Штатах‹27›.

Недавно, однако, вышла на свет информация, которая вызывает сомнение в том, что коммунисты действительно строили такого рода козни. В своей книге Труонг Нгу Танг, бывший министр юстиции ВРП, теперь живущий в изгнании, дает детальное описание яростных политических споров между северными вьетнамцами и южновьетнамским ВРП‹28›. Возможно, ВРП вмешался в игру без одобрения или даже без уведомления своих северных патронов. Так или иначе, план мадам Бинь сработал. Конгресс и СМИ, ничего не знавшие о тайных переговорах Киссинджера и Тхо, принялись наперебой упрекать администрацию в нежелании серьезно обсуждать предложения Бинь. Таким образом, правительству (которое не могло открыть причину своей реакции на инициативу ВРП) пришлось поплатиться за пристрастие к закулисным играм.