Что бы мне ни пришлось делать, я всей душой готов к самому тесному сотрудничеству с Эллсвортом (моим старым другом) и Джином Локом. Вместе с тем я уверен, для того чтобы делать хорошо порученную мне вами работу (наверное, самую неблагодарную во Вьетнаме), требуются положение и властные рычаги. Тут я целиком полагаюсь на вас и думаю, что могу добиться и добьюсь результатов‹курсив Комера›.
Уолт (Ростоу) говорил мне, что вы можете отдать пацификацию военным. Я искренне уверен, что это лучшее решение (безопасность – это ключ, и у армии есть немало средств для ее обеспечения). Вместе с тем наши дела там явно идут лучше, а потому это‹передача вопросов пацификации военным› не является больше единственным вариантом. Более серьезную проблему представляют организационные моменты со стороны ПЮВ, а не с американской стороны. Однако если мы доверим умиротворение Вести, не меняется ли тогда коренным образом роль, запланированная для меня?
И последнее, повестка дня совещания на Гуаме ужасно длинная. Вы снова будете тратить всё свое время, выслушивая жалобы и требования ПЮВ и американских представителей. Дабы сдвинуть дело с мертвой точки и с умом распорядиться нашим секретным оружием – Линдоном Джонсоном, – мы должны урезать повестку до 5 – 6 самых важных пунктов и на них исключительно и сосредоточить все наше внимание. Ростоу со мной согласен. Я надеюсь передать вам мою докладную в полете и выслушать от вас устные инструкции”‹30›.
На первый взгляд Комер -личность более чем заурядная. Роста в нем примерно сто семьдесят сантиметров, на носу очки с очень толстыми стеклами, в зубах трубка, а со своим галстуком-бабочкой он кажется каким-нибудь преподавателем истории средних веков из Гарварда или Принстона. Но внешность обманчива. В 1942-м Комер с отличием закончил Гарвард и отправился в армию, где служил младшим офицером. После войны начал карабкаться по чиновничьей лестнице, поработав с 1947-го в ЦРУ, затем в Совете государственной безопасности и добравшись до должности специального представителя президента по вопросам умиротворения (1965 – 1967 гг.). В 1967-м Джонсон передал ему руководство программой под генералом Вестморлендом. Комер смог сделать то, чего никому до него не удавалось, – заставить программу работать.
Секрет успеха объясняется не одними только незаурядными способностями Комера и его энергией, но и самым главным фактором – удачей. Он отправился во Вьетнам, когда пацификация привлекала особое внимание Белого дома, что, естественно, не могло не оказать влияния на посла Банкера и генерала Вестморленда в Сайгоне. Но даже и этого оказалось бы, возможно, маловато, если бы коммунисты не начали Новогоднего наступления, используя Вьетконг с его инфраструктурой, в качестве передового отряда оказавшейся неудачной акции. Удар, который приняли на себя Вьетконг и, прежде всего, его руководство, фактически перебил хребет этой организации. Однако именно Комер, и никто иной, первым разглядел возможность использовать ситуацию. Он распространил действие программы на сельские районы и подстегнул южновьетнамское правительство, подвигнул его на героические усилия, заставив управлять собственным народом.
К американскому военному руководству и штабу КОВПЮВ Комер относился одновременно с уважением, презрением и осторожностью. Он уважал их за способности, отменное знание дела и преданность этому делу, а презирал за почти монашеский аскетизм и нежелание “обстряпывать делишки” в типичном для гражданских бюрократов духе и боялся, поскольку видел в них могущественного противника, способного свернуть шею его программе и вместе с ней карьере Боба Комера.
Внешне он с большим почтением относился к Вестморленду и Абрамсу, однако оба генерала знали о камне за пазухой у Комера, находившегося на короткой ноге с президентом Джонсоном. В кабинете Комера в штабе КОВПЮВ всюду висели фотографии, на которых он был запечатлен рядом с Джонсоном во время рабочих совещаний. Вестморленд относился к гражданскому помощнику покровительственно, однако в то же время держал с ним дистанцию, уважал его за деловую хватку и энергию и не минуты не сомневался в том, что Комер способен стать для него источником неприятностей. Генерал вел себя с Комером так, чтобы не давать тому возможности обвинить его в провале программы умиротворения. Потому, что бы ни пожелал Комер, ему все предоставляли.
Комер и Абрамс ценили друг друга за ум и способности, но при этом не доверяли один другому. Комер довольно быстро понял, что Абрамс не боится его связей в Вашингтоне и, случись генералу занять место командующего КОВПЮВ, не даст помощнику по умиротворению всего, что тот потребует. Целеустремленный Комер видел в Абрамсе потенциального врага. Со своей стороны Абрамс сознавал наличие у Комера возможности служить источником неприятностей и нередко относился к нему с плохо скрываемым презрением. Во время бесчисленных штабных совещаний в КОВПЮВ оба, бывало, вели умственные дуэли – каждый старался потихоньку “окружить” другого и при этом не подставить противнику фланга. Затем “звенела сталь мечей”, “лилась кровь”, и снова стороны возвращались к тактическому маневрированию.
В середине 1967-го первой проблемой Комера стала философия организации программы. Он сам в начале 1967-го подсказал президенту Джонсону идею доверить политику умиротворения генералу Вестморленду, поскольку только у военных есть необходимые ресурсы и средства, чтобы справиться с задачей. Хотя на словах Комер ратовал за преобразование двух “фронтов” в один, на деле он собирался командовать своим “фронтом” сам. Он создал свою командную “Цепочку”, или CORDS (аббревиатура от Civil Operations and Revolutionary Development Support – Гражданские операции и поддержка революционного развития), протянувшуюся от него вниз к командирам действующих частей.
Комер завел собственную отчетность и даже свою разведывательную организацию, в общем, в штабе КОВПЮВ появился штаб Комера. Позднее виртуозный бюрократ скажет: “…единственным способом сдвинуть программу умиротворения с мертвой точки, а мне это удалось, было вести свою войну, отдельную от той, которую вел генерал Вестморленд”‹31›. Военные, включая штаб КОВПЮВ и полевые штабы действующих войск, отреагировали на навязчивые поползновения Комера разделить войну “на два фронта” тем, что просто самоустранились от участия в программе умиротворения, предоставив ему сражаться на своем фронте со своими людьми.
Вестморленд прекрасно видел, куда направлены помыслы Комера, но и шагу не сделал, чтобы остановить его, поскольку тоже хотел сражаться на своем фронте. Возможно, в том была ошибка Вестморленда. Теоретически подлинное единство командования на обоих фронтах могло помочь как Вестморленду, так и Комеру добиться большего каждому на своем поприще. Впрочем, может, это и не так. Подлинное единство “фронтов” с одним командующим (Вестморлендом) во главе имело шанс вызвать противодействие Комера и обречь на неуспех общее дело.
Затем Комеру предстояло разработать жизнеспособную конструкцию механизма реализации процесса умиротворения. Комер считал, что справиться с подобной задачей под силу только самим вьетнамцам. От американцев же требовалось лишь предоставлять необходимые ресурсы и средства, обеспечивать военную безопасность, планировать и организовывать, а самое главное – подталкивать партнеров.
Таким образом, вся стратегическая линия Комера состояла из двух составляющих. Первое – сельскому населению было необходимо обеспечить длительную и непрерывную защиту от Вьетконга. Второе- правительству в Сайгоне следовало добиваться поддержки населения за счет проведения программ помощи жителям деревень. Ничего радикально нового. Комер сам признавал, что те же пункты прописывались и в прежних программах умиротворения. Новизна же, по словам самого Комера, заключалась в следующем: “… во всестороннем охвате проблемы и концентрации всех сил на ее решении”‹32›.
Вооруженный аппаратом, рабочей концепцией и двойной стратегией реализации идей, Комер летом 1967 года ринулся в бой. Однако грязи в авгиевых конюшнях пацификации накопилось так много, что справиться с ней единым махом оказалось не под силу даже такому Гераклу, как “Блоуторч” Комер. Большую часть 1967-го практически никакого прогресса не наблюдалось. Приходилось спаять воедино все 6500 звеньев “Цепочки” – шесть с половиной тысяч задействованных в ней сотрудников, – чтобы, натянув ее как струну, вытащить из болота неподъемного бегемота. В ПЮВ не понимали, отчего так повысилось значение умиротворения. Кроме того, как всегда, тормозили программу некомпетентность и коррумпированность чиновников ПЮВ.
В 1967-м Комер сеял семена прогресса. Он поручил “Цепочке” подготовку личного состава полувоенных Народных и Региональных сил (НС и PC), ответственных за поддержание безопасности в сельских районах. Под натиском Комера ломались все барьеры, численность НС и PC росла, состоявшие в них крестьяне получали хорошее оружие и учились пользоваться им. Комер инициировал программу “PHOENIX”
