начинается рвота. Когда я отменяю сеанс, она никак не реагирует. Однако на следующий сеанс она или не приходит, или опаздывает, или впадает в депрессию, чтобы наказать меня (через вину) за мою невнимательность. Часто самым богатым каналом информации для меня были ее фантазии: Карл бросает ее. Я увожу ее в лесную хижину. Забочусь о ней, кормлю ее, посылаю ей моего ассистента для сексуальных забав. Хотя она обычно отрицала все это, это были ее фантазии и таким образом ее желания. Я анализировал их как мог. Я постоянно ставил перед ней вопрос о ее поведении со мной и поощрял ее на риск. Почему она не может противоречить мне? Задать мне любой вопрос? Одеться привлекательно для меня? Выразить свое разочарование мною? Рассердиться? Сказать мне, что я ей нравлюсь? Позже я расскажу о значимости поведенческого изменения как базового метода, здесь я использовал поведение в рамках интерпретационного подхода. Поощряя ее рискнуть и сделать то, что она боится делать, я надеялся заставить ее осознать противостоящие, устрашающие неосознанные силы.

Поэтому я и занялся интерпретациями — сначала чтобы помочь ей извлечь те чувства, которые были загнаны в непонимание, затем, чтобы предложить стандартные общие схемы ее поведения, а далее — чтобы помочь ей понять неосознанные посылки, которые диктуют эти схемы.

Но озарения, даже абсолютного понимания, недостаточно. Изменение требует волевого усилия. Ранее я описывал уклончивый характер силы воли и предположил, что так или иначе все методики нацелены на пробуждение и укрепление силы воли — желания измениться, развиваться и, самое главное для Джинни, желания желать. Интерпретационные методики зачастую являются первыми шагами к реанимированию воли. Во-первых, мы просто помогаем человеку осознать тот поток, который несет его через всю жизнь. Необходимы некоторые неподвижные предметы — дерево, дом, силосная башня, терапевт — чтобы помочь пациенту-пилигриму понять, что он движется, но не по собственной воле. После определения существования потока пациенту через разум помогают оценить силу и характер течения. И таким образом он узнает как об отсутствии воли, так и о характере тех сил, которые ее заменили. Знание обеспечивает первый шаг к мастерству. Экзистенциальная и активационная методики обеспечивают дальнейшие этапы развития и воспитания силы воли: экзистенциальная методика инициирует процесс развития, тогда как активационная методика выводит усик побега вверх после того, как он пробился сквозь землю. Сначала рассмотрим «экзистенциальную» методику. Я беру этот термин в кавычки и применяю его с волнением, потому что он стал трудным для понимания и его вульгаризировали. Подобно старому молотку или мантии академика, его применяют, чтобы придать благородства любому делу. Поэтому я буду по возможности абсолютно точным. «Экзистенциальным» я называю виталистический, не детерминистический и нередукционистский подход, который фокусируется на «данностях» существования, непредвиденных обстоятельствах, значении и цели жизни, на силе воли, решении и выборе, на обязательствах, на сдвиге в отношении и жизненной перспективе. Стандартного набора экзистенциальных методик нет. Напротив, этот подход по определению не является методологически ориентированным. В целях данной дискуссии я рассматриваю любой метод, который я использовал, чтобы повернуть голову Джинни в направлении этих вопросов, как «экзистенциальную» методику.

Какие отношения существуют между этим подходом и выработкой «силы воли»? Предположительно, неясные и несистематические. В случае с Джинни я попытался посредством интерпретаций устранить препятствия к силе воли, ослабить когорту противодействующих стремлений. Я не могу описать эти действия четким, методологическим образом. Достаточно будет сказать, что я удобрил почву, что я сыграл роль акушера при рождении силы воли.

Разными путями я старался уговорить, настоять, заставить Джинни признать внутриматочные толчки ее еще не рожденной силы воли. Я постоянно напоминал ей, что она имеет право голоса и выбора ее будущего, что она сама несет ответственность за себя. Она отдала другим право на свое формирование. Но даже этот поступок требовал выбора. Она была не такой беспомощной, как думала сама. Я ставил перед ней вопрос перспективы ее жизни разными путями. Разве она не может рассмотреть свои текущие проблемы с другой точки зрения, в длительной перспективе ее жизни? Что такое базовая Джинни, а что периферийная — нечто чуждое, то, что уйдет, то, что в конце ее жизни окажется невыразительным пятнышком? А как насчет будущего? Захочет ли она через десять лет все так же поддерживать пустые отношения без любви — и все потому, что не осмеливалась говорить, не осмеливалась действовать? А как насчет смерти? Не поможет ли ей осознание смерти освободиться от отливов в основном несущественных событий? Я ругал или старался шокировать ее. «Какую надпись вы бы хотели выбить на вашей надгробной плите? «Здесь покоится Джинни, которую завалил на экзамене в школе иностранных языков мистер Флад?» Это достаточный смысл вашей жизни? Если нет, станьте выше этого, сделайте что-нибудь»… «Повседневные события забирают у вас энергию, придержите вашу силу воли, только если теряете перспективу всей вашей жизни, только если вы действительно верите, что эти события являются центральными для вашего существования»… «Вы можете справиться с ними с помощью ваших собственных ресурсов: вы узнаете, если только будете слушать и глубоко всматриваться в себя, что эти события и ваша реакция на них являются вашими вассалами — вы создали этот мир, это событие, эту реакцию, их существование полностью зависит от вас»… «Ничего не происходит, ничего не существует, пока вы не создадите это. Так как тогда событие или человек могут вас контролиро-вать?»…«Это вы вызвали их к жизни вашим усилием воли, вы дали им власть над собой и вы же можете забрать ее обратно, потому что она принадлежит вам. Все проистекает от вашей силы воли».

Иногда я думаю о себе как о дожде, льющемся на оловянную кровлю Джинни. Я хотел изливать, швырять потоки воды сразу во всех направлениях. Я хотел промочить ее до нитки. Но я был вынужден ограничить себя, чтобы не создать неврального анастомоза, при котором тело Джинни будет подчиняться каждому моему желанию. Парадоксальная психотерапевтическая ситуация: делай, что я говорю, но делай это для себя!

Кроме «интерпретационного» и «экзистенциального» методов был еще и третий основной аспект в моей терапии с Джинни. Я называю его «активационным», но его можно назвать и по-другому: поведенческая модификация, поведенческая манипуляция, десенсибилизация, дезадаптация и т. д. Описание этой части моей работы не приносит мне удовольствия. Я мало горжусь ей. Она унижает меня и Джинни. Она теряет свое достоинство, становится материальной, объектом, чье поведение я должен модифицировать. И все же найдутся те, кто заявит, что любое изменение, которое произошло в Джинни, было достигнуто главным образом и именно посредством этих методик. И аргументы, которые они могут собрать, будут убедительными.

Так что следует с этим мириться. Поведенческая терапия является подходом к изменению на основании теории обучения. Эта теория даже более механистическая, чем психоанализ на основании инстинктов, она игнорирует озарение, самопознание, сознание, смысл — короче, многое из того, что составляет самую суть наших человеческих качеств. Дело не в том, что существует явно выраженный заговор дегуманизации человека, а просто эти факторы, как заявил бы бихевиорист, в основном не имеют отношения к процессу изменения. Обучение происходит в человеке, как в более низких жизненных формах в соответствии с определенными конкретными и измеримыми процессами. Посредством реабилитационной психотерапии (поощрение, аннулирование или наказание за определенное поведение). Путем следования примеру (имитирование высоко ценимого человека). С помощью принципов классического обусловливания (временная или пространственная аппроксимация критического и индифферентного стимула). Посредством активного метода проб и ошибок в противоположность пассивно-восприимчивому отношению. Психопатия — это заученное поведение, характеризующееся плохой адаптацией и негибкостью. Психотерапия, процесс потери старых поведенческих навыков и наработки новых, протекает в соответствии с жесткими принципами теории обучения.

Для пояснения давайте кратко рассмотрим применение этих методик. Представьте, что пациент имеет одну четко обозначенную проблему: иррациональный страх перед змеями. Представьте также, что если он садовник, то этот симптом делает его недееспособным и мотивация для тера пии получается очень высокой. Терапевт-бихевиорист будет постепенно подвергать пациента воздействию вызы вающего страх раздражителя в ситуациях, в которых он может испытывать небольшое беспокойство. Глубокая мышечная релаксация блокирует развитие сильного беспо 325 койства. Поэтому в состоянии глубокой мышечной релаксации, часто вызванной гипнотическим путем, пациента просят представить, что он смотрит на изображение змеи. Затем просят представить, что она в ста метрах от него, затем еще ближе, затем опять посмотреть на ее изображение и, наконец, через несколько часов посмотреть на змею и даже взять ее в