слишком длинно, и он называл японца Камми.

Экипаж отправили на берег под предлогом, что предстоят опасные работы на борту. Моряков поселили в лучшем отеле и в избытке снабдили горячительным. В следующие десять дней Сержио никого из них не видел, он вместе с Камми занимался переделками компьютера и оборудования «Кингфишера».

За эти десять дней Сержио и Камми обнаружили, что, несмотря на внешние различия, они братья.

Вместе с Камми на борт поступило множество загадочных ящиков, и они вдвоем лихорадочно работали каждый день с рассвета до темна. Потом отдыхали.

Камми был вдвое меньше Сержио, с лицом шаловливой мартышки. И всегда в фетровой шляпе. Один раз Сержио застал его в ванне без шляпы и обнаружил, что Камми лыс, как купол святого Петра.

У Камми по отношению к женщинам оказались те же вкусы, что и у Сержио. Поэтому им было легко подбирать партнерш: то, что устраивало одного, устраивало и другого. Сержио отплыл на юг, тепло вспоминая Камми, одетого только в фетровую шляпу, испускающего страстные крики верхом на женщине размером с першерона. Когда наконец Сержио вызвал экипаж на борт, единственным очевидным признаком изменений был передвинутый на двенадцать футов смотровой люк конвейерного пояса.

— Это моя лучшая работа, — сказал Камми Сержио. Его печалило предстоящее расставание. Они стали братьями. — Я подписался. Вспоминай меня, увидев мою подпись.

— Ты хороший парень, Камми. Лучше всех! — Сержио обнял его, поднял в воздух и сердечно поцеловал в щеки, а Камми в это время отчаянно прижимал свою фетровую шляпу.

Он остался на причале, одинокая маленькая фигурка, а «Кингфишер» выплыл в океан и повернул на юг.

Джонни Ленс печально смотрел на груду пустых бутылок от шампанского у шашлычных ям. Счет за прием пойдет на тысячи, но это не экстравагантность. Список гостей включал основных кредиторов компании «Ван дер Бил Дайамондз» с женами. Джонни Ленс хотел показать им, что их деньги к ним вернутся. Видимость процветания для кредитора почти так же важна, как само процветание. Джонни собирался досыта накормить их, напоить шампанским, показать «Кингфишер» и отвезти самолетами домой, искренне надеясь, что произведенное впечатление на какое-то время избавит его от приставаний. И он сможет заняться делами компании.

Трейси поймала его взгляд. Она в комическом отчаянии закатила глаза: ее окружала толпа банкиров и финансистов средних лет, которых шампанское сделало уязвимыми для ее чар. Он подмигнул ей и виновато оглянулся в поисках Руби, но с облегчением увидел, что Руби занята разговором с Бенедиктом Ван дер Билом в дальнем углу навеса.

Он выбрался из толпы на край дюны и зажег сигарету, поглядывая на залив Картридж Бей.

Чартерные «дакоты», которые перенесли сюда гостей и обслуживающий персонал из Кейптауна, стояли на полосе за строениями.

Навес разместили на вершине песчаной дюны, откуда открывался вид на узкий вход в залив. Дюну соорудили с помощью бульдозеров, на ней находились навес, складные столы, ямы для шашлыков, вокруг которых суетились одетые в белое официанты; туши трех оленей и молодого быка были разделаны и уже испускали приятный аромат.

Трейси смотрела на стоящего на краю дюны Джонни. Он выглядит усталым, подумала она. Сказывается напряжение последних месяцев. Оглядываясь назад, она поняла, что каждые несколько дней ему приходилось преодолевать очередной кризис. Едва кончилось ужасное беспокойство из-за суда, который подтвердил их права на Молнию и Самоубийство, как начались отсрочки в сооружении «Кингфишера», требования кредиторов, придирки Бенедикта и сотни других беспокойств и неприятностей.

Он похож на профессионального боксера, выходящего по звуку гонга на последний раунд, подумала она с нежностью, изучая его лицо в профиль. Он в это время смотрел в море. Поза у него по-прежнему была агрессивной, нижняя челюсть выпячена, а рука с отсутствующим пальцем, в которой он держал сигарету, сжата в кулак, но под глазами виднелись синяки, а в углах рта — морщины.

Неожиданно Джонни напрягся, заслонил глаза рукой, потом повернулся к навесу.

— Внимание все! — крикнул он, заглушая гул голосов. — Вот он!

Гул стих, все вышли на солнце, возбуждение и ожидание у всех было обострено шампанским «Поммери», которое они в изобилии пили с утра.

— Смотрите! Вон он!

— Где? Где?

— Я его не вижу!

— Чуть левее того облачка на горизонте.

— О да! Смотрите! Смотрите!

Трейси взяла у одного из официантов второй бокал шампанского и отнесла его Джонни. — Спасибо. — Он улыбнулся ей с пониманием, которое теперь установилось между ними.

— Долго же он добирался. — Трейси уловила на горизонте точку — «Кингфишер». — Когда он начнет работать?

— Завтра.

— И когда мы узнаем… ну… получилось ли?

— Через неделю. — Джонни повернулся к ней. — Через неделю точно, но вообще-то будем знать через день-два.

Они замолчали, глядя на постепенно увеличивающуюся точку. Толпа быстро утратила интерес и вернулась к напиткам, а от ям уже несли тарелки с аппетитно пахнущим мясом.

Трейси наконец нарушила долгое дружеское молчание. Она заговорила неуверенно, опасаясь затрагивать болезненную тему.

— Как давно вернулась Руби — десять дней?

— Примерно, — подтвердил Джонни, быстро оглянувшись. — Я с ней мало виделся, — признался он. — Но она кажется довольной, во всяком случае она не очень мне мешает.

— Они очень подружились с Бенедиктом. — Трейси посмотрела на эту пару, окруженную толпой возбужденных кутил.

— Она с ним встретилась в Лондоне, — согласился Джонни с отсутствующим видом. — Говорит, что несколько раз обедала с ним.

Трейси ждала продолжения, думала, что он выскажет какие-нибудь подозрения, но, казалось, эта тема больше его не интересует; он начал обсуждать предстоящие дела.

— Надеюсь, ты позаботишься о женах, когда вы полетите назад. Особенно следи за миссис Ларсен — она по горло налилась шампанским.

В следующие два часа, которые потребовались «Кингфишеру», чтобы приблизиться и войти в узкий пролив Картридж Бей, Джонни не отрывал взгляда от необычного силуэта судна. Не очень изящный корабль, но белая молния на трубе — символ «Ван дер Бил Дайамондз» — придавала ему особую красоту в глазах Джонни. Когда корабль проходил мимо них, приближаясь к заливу, Ларсен предложил тост за его успешную работу, потом все спустились с дюны, сели в ожидавшие лендроверы и поехали вокруг залива навстречу кораблю. Когда они подъехали, «Кингфишер» уже причалил и капитан Сержио Капоретти готов был приветствовать их на борту.

Он стоял наверху трапа и, чувствуя значительность момента, был одет в свой лучший наряд: двубортный костюм с желто-лиловым зажимом на томатно-красном галстуке, черно-белые башмаки крокодиловой кожи привлекали внимание к его большим ногам и походке императорского пингвина. Огромное количество бриолина с резким запахом фиалок превратило его волосы в прилизанную черную массу, разделенную прямым белым пробором. Запах бриолина сочетался с вонью сигары особого сорта, которые Сержио приберегал для исключительных случаев: свадеб, похорон и других чрезвычайных обстоятелств.

Его прекрасные газельи глаза страстно потемнели при взгляде на Фифи Ларсен. Плотно натянутые брюки миссис Ларсен создавали такое впечатление, будто под ними шевелится множество живых кроликов, а розовый свитер трещал по швам. Глаза ее горели от шампанского, и она без всякой причины хихикнула, вспыхнув под пристальным взглядом Сержио.

Начался осмотр «Кингфишера», Сержио занял позицию непосредственно за миссис Ларсен. Они едва успели спуститься с первой лестницы, как миссис Ларсен слабо пискнула и подпрыгнула в воздух на