– Не беспокойся, я только на плечике ее посплю, – ворвался в его реминисценции Стылый и положи трубку.

Как ни странно, воспоминания событий, коренным образом изменивших течение жизни Смирнова, на этот раз его не взволновали. Может быть, потому, что Евгений Александрович, слушая равнодушный голос Стылого, по каким-то его ноткам и оттенкам ясно понял, что человек, изнасиловавший Юлию, во многих отношениях лучше его. Он не доводил жен до развода своим категорическим императивом, не обещал студенткам жениться, не писал всякую чепуху в научные журналы, не раскатывал за государственный счет по живописным рудным районам, и вообще был добрее и чище.

'Почему же тогда он раз за разом напоминает мне о том, что было? Неосознанно напоминает? Из-за того напоминает, что это навязанное изнасилование гложет его душу? Или просто я на всем этом шизанулся и каждое десятое его слово воспринимаю, как намек?

...Нет, это чисто мужское. Он просто не может удержаться, чтобы не намекнуть мне: 'Я трахал твою бабу, и она оргазмировала'. Да, наверное, так. Ну, гад, ты у меня получишь красотку на ночь!'

Спустя минуту Смирнов позвонил Элеоноре Кирилловне Понятовской и попросил в счет аванса послать на Арбат нечто напоминающее Вупи Голдберг.

Было десять минут двенадцатого. О сне Смирнов и не думал. Завтра по его воле умрет человек, а он будешь спать?

Нет. Он так не умел. Пока не умел.

В одиннадцать тридцать цепь оборвалась. Как был, в халате, сунув в карман мобильный телефон, он побежал наверх. К Марье Ивановне. Бессонная ночь, так бессонная ночь. А за Бориса Михайловича Юлия простит все. Она умеет подбивать сальдо.

Не успел еще смолкнуть первый (очень робкий) звонок, как Мария Ивановна загремела запорами. Через две минуты (запоров было четыре, а хозяйка суетилась) он увидел ее лицо.

Немногие женщины так на него смотрели. С ликующей надеждой в глазах, как Пигмалион на оживающую Галатею.

– Закурить не найдется? – спросил Смирнов, потоптавшись.

– Найдется, найдется, – закивала Мария Ивановна, приглашая войти. – И спички найдутся, и соль, и хлеб.

Смирнов вошел, уселся в кресло, в котором сидел в предыдущее свое посещение. На столике лежала непочатая пачка легкого 'Парламента'.

– Курить будешь ходить на лестничную площадку, – сказала Мария Ивановна, сев напротив.

Смирнова реплика покоробила. Но он смолчал.

– Я дала Рае двести рублей, чтобы она тебе рассказала то, что рассказала. Хотела...

Смирнов впился глазами в глаза женщины. Они говорили ему: 'Ну что ты кокетничаешь? Ты ведь пришел послушать мой голос, потрогать мои грудки, провести ладошкой по попочке, посмотреть, по- прежнему ли так хорошо лежать рядом со мной, быть на мне, быть во мне... Ну, хочешь, я подойду к тебе, опущусь перед тобой на колени? Опущусь и посмотрю снизу-вверх, так выразительно посмотрю, что ты не удержишься, повалишь меня на ковер и сделаешь все так, мы сделаем все так, что после этого долго будем лежать, приходя в себя, лежать, в силах лишь касаться друг друга утомившимися телами?'

Смирнов ответил глазами: 'Да, хочу'. Мария Ивановна подошла, присела перед ним на колени, посмотрела призывно, с искоркой...

Спустя сорок минут они, приходя в себя, лежали на пушистом ковре, лежали, пропитываясь счастьем, переполнявшим комнату.

– Мне завтра рано вставать... – сказал Смирнов, не открывая глаз.

– Ты же в отпуске, – прикоснулась к нему Мария Ивановна.

– Завтра в девять я должен быть на Арбате. Дела, – тепло женщины по-прежнему привлекало его, все остальное казалось второстепенным.

– С Сашей дела?

– Да...

– Что-нибудь серьезное?

– Серьезное, но не для меня...

– А что ты будешь делать?

– На стреме стоять...

– А что Саша будет делать?

Смирнов не ответил. Придвинулся, поцеловал в шею. В плечо. Увидел грудь. Не смог не поцеловать и ее.

– Пойду в ванную, – сказала Мария Ивановна, поднимаясь.

Пошла. Мылась, не закрыв двери. Смирнов видел ее почти всю. Перекатился, чтобы было видно. Смотрел пристально. Как запускает руку в промежность. Как поводит по бедрам. Как струйки и капли воды стекают по коже. Смотрел и понимал, что эта женщина – его женщина. И что она желает быть его женщиной.

Пока мылся Смирнов, Мария Ивановна подняла с ковра его мобильный телефон. Прошла в спальную, отметив, что телефон почти такой, что и у нее. Позвонила по последнему входящему номеру.