Василия, который, кстати сказать, внезапно заболел и не поехал на захват: «Попросишь о помощи, и кто-то обязательно протянет тебе руку. Правда, зачастую с характерной комбинацией пальцев…», молниеносно подумал, сорвался с места и подбежал к «несчастным родственницам».
– Хорошо! Я вам помогу. Давайте ваши сумки.
– Ой! Спасибо вам большое! А то мы здесь с тетей действительно запутались, – обрадовалась Маша удавшейся махинации.
– Только давайте поторопимся. Идите за мной.
И Александр Сергеевич понес сумки к стойке регистрации. Он миновал длинную очередь и, достав свое удостоверение, сказал работнику аэропорта быстро и внятно:
– Уголовный розыск. Помогите, пожалуйста, слепой женщине и ее племяннице пройти таможенный и пограничный контроль.
– Хорошо. Поможем. Давайте билеты и паспорта, – пошел навстречу служащий.
– Ну, все? – спросил у Маши Егоров.
– Спасибо вам большое. Вы нас очень выручили и оказались душевным человеком, – светло улыбнулась девушка. – Я думала, что такие, как вы, только в сериалах бывают.
– Счастливого пути. – Егоров был явно польщен подобным комплиментом.
Затем следователь вернулся на свой наблюдательный пункт, а Маша и Аркадий быстро прошли регистрационный контроль и досмотр, после чего офицер пограничной службы помог им перейти и саму «границу», причем Аркадий использовал настоящий загранпаспорт своей двоюродной бабушки, под фотографию которой он так искусно загримировался.
Лишь оказавшись в зоне дьюти-фри, Аркадий глубоко вздохнул и попросил:
– Слушай, ангелочек, купи мне вискаря.
– Какой ты хочешь? – спросила Маша голосом человека, только что вынутого из петли.
– «Чивас Регал» и сигару.
– Подожди, – зашептала она, – почему здесь вообще оказалась милиция?
– Просто я купил два билета в Берлин на свое и Митино имя. А теперь они будут думать, что мы передумали лететь. Вот и все.
– Почему именно в Берлин?
– Потому что я собирался валить в Германию, и об этом наверняка уже узнали менты. И чтобы их не разочаровывать, я придумал такой ход конем.
– Ты экстремал сумасшедший…
Прошло полтора часа. «Родственницы» уже находились на высоте девяти километров, неуклонно удаляясь от российской земли, а ничего не понимавший Александр Сергеевич яростно метался по зданию аэропорта, то и дело натыкаясь на каких-то громил, неумело прятавших от него свои тупые физиономии.
Наконец, к нему приблизился один из оперативников и негромко спросил:
– Что делать-то будем? Самолет в Берлин еще полчаса назад улетел.
– Этого просто не может быть! Почему они не приехали? – бесился Егоров.
– Может, они просто опоздали? – предположил полный оперативник.
– Хорошо. Тогда еще подождем, – безнадежно приказал следователь.
– Ну, давайте еще подождем, – тупо согласился милиционер и возвратился на свою позицию.
А Александр Сергеевич продолжал внимательно и нервно осматривать зал ожидания и всех людей, входящих в аэропорт. Неожиданно по селектору громкой связи передали информацию: «Внимание! Следователь Александр Сергеевич! Подойдите к стойке информационной службы! Повторяю…»
Ошарашенный подобным обращением, Егоров растерянно огляделся по сторонам, словно бы выискивая еще одного следователя с подобным именем. Затем подошел к стойке и с подозрением уставился на миловидную девушку-информатора.
– Это вы Александр Сергеевич? – дружелюбно улыбнулась она.
– Да, я. – И он продемонстрировал ей свое служебное удостоверение.
– Вам просили передать вот этот конверт, – посмотрев удостоверение, сказала она и улыбнулась.
– Кто просил передать и когда? – резко спросил Егоров.
– Какая-то девушка. Это было ориентировочно два часа назад. Она попросила сделать объявление именно в это время.
– Все понятно. Спасибо.
– Пожалуйста, – ответила она и снова улыбнулась.
– М-да… – угрюмо кивнул следователь, отходя в сторону и торопливо распечатывая конверт. Там находилась пачка перетянутых красной резинкой долларов и сложенный вдвое лист бумаги – письмо от упущенного им мак-мачо.
«Мой дорогой Александр Сергеевич! Не сочтите мое прощальное письмо за наглость или издевательство, поскольку оно было продиктовано совсем другими чувствами. Прежде всего я хочу извиниться перед вами за тот моральный ущерб, какой был вынужден причинить вам, ускользнув из рук правосудия вместе со своим другом. В качестве компенсации прикладываю к этой записке пять тысяч долларов.
Далее: ни моя жена, ни мать моего подельника Мити не имеют ни малейшего понятия о том, чем мы с ним занимались, поэтому допрашивать их или следить за ними абсолютно бесполезно.
Мы с вами умные люди, господин следователь, поэтому позвольте дать вам прощальный совет: не пытайтесь нас больше искать, так как мы завязали с любой формой преступной деятельности и собираемся провести остаток жизни под чужими именами в далеких от Москвы городах. Кстати, как вы сами уже поняли, в Берлин мы лететь передумали, как только узнали о том, что мы в розыске. Желаю вам удачи в личной жизни и продвижения по службе. Всего хорошего.
Александр Сергеевич машинально сложил письмо, убрал его обратно в конверт и сунул в карман куртки, где уже лежала пачка долларов. Затем вернулся к девушке-информатору и записал ее данные на случай вызова для дачи свидетельских показаний. У следователя был настолько подавленный вид, что возле него снова возник один из оперативников.
– Что будем делать, шеф?
– Задержание преступников откладывается на неопределенное время, – безучастно молвил Егоров, и оперативник подал сигнал об окончании операции.
Все участники группы захвата начали движение к выходу, а Александр Сергеевич достал мобильник и набрал номер своего начальника:
– Петрович, привет. Это я… Как прошло задержание?.. Да никак. Не взяли мы их. Не приехали они вообще… Слушай, это все лирика. Устрой-ка мне отпуск прямо с завтрашнего дня. Хочется с женой отдохнуть… На море куда-нибудь или в горы… Спасибо тебе… Да я не расстраиваюсь, просто устал… Ну ладно, после поговорим…
Вслед за ментами территорию аэропорта стали покидать и бандиты. Один из них приблизился к «мерседесу» Крота, чтобы сообщить о полном провале операции:
– Менты свалили несолоно хлебавши. Кажись, эти козлы просто не приехали.
– Они точно уехали?
– А кто же их знает-то. Но то, что этот их главный следак свалил вместе с семью мусорами, это точно. А рожа у него была – будто он только что на единственную хату попал.
– Да ладно тебе гнать, – наехал щербатый на своего братана и продолжил, обращаясь к бригадиру: – Крот, они сто пудов свалили.
Судя по тому, что из окна мерса потянулся легкий дымок, Крот закурил.
– Слушай, бригадир, – неожиданно заявил «шкаф», обладавший большим рыхлым носом. – Приметил я, как телка, которая письмецо этому следаку оставила, потом вместе со слепой теткой попросила его помочь им через контроль пройти и вещи дотащить.
