на лютого врага. Гнев ее еще усилился, когда она заметила, что он смеется над ней.

— Мои собачки не причинили никакого вреда Альсестерам, — ответил Айван весело.

— Собачки? — возмущенно переспросила Лиза. — Вы называете этих зверюг собачками? Да посмотрите же, что они сделали с Джорджем!

— Вы думаете, что этот синяк появился у него только что? — спросил Трамор. — По-моему, это не так. — Он отправился туда, где оставил своего коня, дав понять, что разговор с Лизой закончен.

Вскоре он вернулся, ведя за собой коня. Как всегда, Трамор выглядел очень элегантно в черном фланелевом плаще и в нанковых брюках. Рядом с ним Лиза и особенно Джордж сильно проигрывали. Лиза снова коснулась синяка на щеке брата.

— Значит, это не собаки напали на тебя? — спросила она, наконец.

— Финн и Фений не стали бы на меня нападать, Лиза, — ответил мальчик. — Мы с ними друзья!

— Финн и Фений? — Лиза недоверчиво посмотрела на Айвана. Ясно, что Джордж давно успел познакомиться с этими «собачками», как ласково зовет их хозяин. — Ну, а если они тут ни при чем, то кто порвал твою одежду и откуда у тебя синяк?

Джордж угрюмо нахмурился и попытался спрятать руки за спину. Когда сестра схватила его за руку, то увидела, что пальцы его распухли и покрыты ссадинами.

— Ты ведь подрался, — воскликнула Лиза, — и я хочу, чтобы ты рассказал мне, кто затеял драку. Тех, кто это сделал, надо наказать. Это что, твои одноклассники

—  — Я ненавижу их! — ответил мальчик с недетской злобой.

— Это сильно сказано, — ответила сестра, — но почему ты так говоришь?

Он снова замолчал. Лиза взяла его холодную ручку в свою руку, словно желая отогреть ее, и сказала ласково:

— Обещай мне, что больше не будешь драться с ними, ладно? То, что они говорят, не может повредить тебе. Помнишь, что я тебе говорила про камни и палки?

— Но сегодня они не меня обзывали! — ответил мальчик; губы его стали дрожали

— Тогда тем более не из-за чего с ними связываться, — заметила Лиза.

—  — Они смеялись над тобой, Лиза! А я им не позволю над тобой смеяться! Они говорят, что ты стала совсем как мама, и называют тебя «похотливая Лиза». Я ненавижу их за это. — Увидев выражение ужаса в глазах сестры, мальчик обнял ее за шею: — Пусть только попробуют еще раз так тебя назвать!

Лиза погладила брата по спине. Она сама была потрясена жестокостью школьников и едва ли могла утешить его, хотя он сейчас в этом нуждался. Умом Лиза понимала, что сейчас следовало бы посмеяться над этим происшествием и сказать Джорджу, что она не нуждается в его защите, особенно ценой синяков под глазом. Но где было взять для этого силы, если щеки ее горели от стыда да притом еще на них с братом смотрел Айван Трамор? Лиза избегала прямо глядеть Трамору в глаза, но все же она заметила, что он еще не сел на коня, а стоит, держа в руках поводья и слушая их разговор. Когда к Лизе в какой-то мере вернулось присутствие духа, она сняла накидку и укутала дрожащего брата. Самой ей стало душно, и она сейчас не нуждалась в верхней одежде. Лиза сказала Джорджу:

— Теперь пойдем домой. Эвви обещала приготовить цыпленка на ужин, и нам не следует опаздывать.

Джордж успокоился немного, потом вдруг спросил:

— А что значит «похотливая»? Почему они тебя так называют?

Лиза вздрогнула и снова залилась краской. На этот раз она не смогла удержаться от того, чтобы не взглянуть на Айвана. Но в его взгляде она не прочитала сочувствия. Похоже, он собирался задать ей тот же вопрос: «Почему они тебя так называют? »

Под этим взглядом Лизе захотелось прижать к себе младшего брата и поблагодарить за то, что он попытался защитить ее. Она почувствовала, что действительно нуждается в его защите, и даже очень. Но Лиза понимала, что это невозможно. Она была уже не ребенком, а взрослой женщиной и сама должна была защищать младших. А если хочется плакать, то делать это можно только ночью, когда никто не видит.

— Мы поговорим об этом попозже, мой мальчик, — ответила она Джорджу, с трудом сдерживая слезы. — А сейчас нам надо вернуться к Эвви.

— Позвольте мне проводить домой вас обоих, мисс Альсестер, — произнес вдруг маркиз.

Если бы Лиза сейчас поглядела на Айвана, то заметила бы, что он смотрит на них сочувственно. Она поняла бы, что у маркиза вызвала гнев жестокость жителей живописного местечка Ноддинг Нолл, тем более что эта жестокость была памятна ему самому. Но Лиза не поднимала глаз. Присутствие этого человека сковывало ее. Она боялась его обычного мрачного взгляда, потому что сейчас все силы ее были напряжены. И она ответила только:

— Нет, спасибо.

— Я настаиваю на своем предложении, — возразил маркиз.

По-прежнему не глядя на него, Лиза ответила первое, что ей пришло в голову, пытаясь объяснить свой отказ:

— Я не могу допустить, чтобы меня видели с вами без третьих лиц, лорд Пауэрскорт. Это было бы против правил, как вы, конечно, и сами понимаете.

— Понимаю, — насмешливо ответил Трамор. — Вы не хотели бы еще ухудшить свою репутацию, появившись на людях вместе с таким человеком, как я, не правда ли?

Этот ответ разозлил Лизу, и она произнесла, на этот раз глядя ему в глаза:

— Позвольте вам напомнить, лорд Пауэрскорт, что я — незамужняя женщина и что меня не сопровождает сейчас ни родственница, ни подруга. Не я, а общество установило правила, согласно которым вам не следует провожать меня сейчас.

Айван зло усмехнулся:

— Умоляю вас, Лиза, скажите, с каких это пор Альсестеры стали так беспокоиться о своей репутации?

— По-моему, милорд, — ответила Лиза, — все это началось лет пять назад и, если я не ошибаюсь, с той самой ночи, когда вы покинули нашу деревню.

— Ах, вот как, все дело во мне! — злобно ответил Айван.

— Ну, значит, мы с вами поняли друг друга! — Она едва кивнула маркизу, не в силах даже попрощаться с ним вежливо, и ушла вместе с Джорджем, желая только одного: поскорее оказаться там, где ее не видел бы Айван Трамор.

«Похотливая Лиза»… Как бы она хотела забыть эту кличку! Множество раз Лиза уже пыталась заставить себя это сделать. Но, хотя прошло уж больше суток после разговора с Джорджем, ей это не удавалось. Жестокое прозвище преследовало ее теперь постоянно, чем бы она ни занималась. Забыть о нем было невозможно, и Лизе уже казалось, что эти слова написаны у нее на лбу.

Джорджа она, конечно, как могла, постаралась успокоить. Вечером накануне она в наиболее деликатных выражениях постаралась растолковать брату смысл сказанного. По ее словам, дети всего лишь хотели сказать, что она, Лиза, находит мужчин привлекательными, и в этом нет ничего страшного, так что драться не из-за чего. Лиза советовала брату не обращать внимания на насмешки школьников, и он, кажется, наконец, поверил ей. И все же они недаром были братом и сестрой, так что могли чувствовать состояние Друг друга. Даже Джордж понимал, что сестра улыбается, не вполне искренне, и не мог поверить ее словам до конца, Лиза осознавала это, и ей было, поэтому еще труднее.

Вдобавок Уилмот настоял на том, чтобы Лиза поехала с ним на прием в замок Пауэрскорт. Сегодня он прислал записку, в которой говорилось, что его карета специально заедет за Лизой в восемь часов вечера. Было пять минут восьмого, Лиза уже оделась, и все же она не была уверена, что сможет пройти через подобное испытание.

Сама мысль о том, что придется смотреть в глаза Айвану, видеть его злорадство и слышать ядовитые реплики, для Лизы была мучительной. Может быть, он считает ее распутницей? Но ведь она на самом деле что-то вроде старой девы и с мужчиной-то целовалась всего один раз в жизни. По иронии судьбы этот единственный мужчина и был сам Айван, который поцеловал ее, пять лет назад у них в конюшне. Этот поцелуй (который вовсе не был похож на поцелуй влюбленного юноши) оставался первым и последним в жизни Лизы, что бы там про нее ни болтали люди Она знала, что мужчины смотрят на нее с вожделением,