– Твой ужин греется на плите, – сказала она тихо, чтобы он не дернулся от неожиданности.

Он обернулся и увидел, что в глазах ее светится теплое участие и тревога за него.

– Спасибо, милая.

– Насколько все плохо? – спросила она. Джейк покачал головой.

– Потеряно почти тридцать голов. Однако могло быть хуже, считай, что нам еще повезло.

Услышав отчаянный рев из загона рядом с амбаром, Тори передернулась:

– Они там еще умирают?

– Нет, это осиротевшие телята. Завтра мы попытаемся подпустить их к другим коровам.

Он закончил обтирать коня и взял Тори за руку.

– Пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать. – Он повел ее вдоль ряда стойл, затем остановился у одного и показал внутрь. – Вон там. Что ты думаешь об этом ребятенке?

Вглядевшись в темноту, Тори увидела какое-то существо. Оно шевелилось, у него была пятнистая шкура и длинные тонкие ножки. Присмотревшись, Тори чуть не взвизгнула от удивления и восторга. Она никогда не видела такого славного малыша!

– О Боже! – взволнованно прошептала она. – Это же олененок!

Джейк нежно обнял ее за плечи и крепко притянул к себе.

– Как думаешь, сможешь немного понянчиться с ним? – спросил он и, когда Тори вопросительно подняла на него глаза, объяснил: – Сэм нашел его около мертвой лани. Наверное, она напилась отравленной воды.

– О бедняжка! – Тори сразу прониклась со страданием. Вторым чувством был нарастающий гнев: – Каким же надо быть безумно злобным, чтобы отравить воду! Один Бог знает, сколько сей час других животных страдает и умирает от жестокости этого мерзавца. – В голове ее замелькали жуткие образы зверьков, корчащихся в агонии, умирающих мучительной смертью.

– Ты права, но по крайней мере одного мы спасли. И большинство молоденьких телят. Тебе, наверное, придется какое-то время кормить его из бутылочки. По-моему, ему не больше двух недель от роду. Как думаешь, справишься?

Тори кивнула, глаза ее не могли оторваться от живого комочка, шевелящегося в стойле.

– Я сейчас же согрею ему молока. Бедняжка, наверное, умирает с голоду.

Как будто поняв ее слова, олененок поднял голову и слабо мекнул. От этого жалобного звука сердце Тори чуть не разорвалось.

– О Джекоб! Он зовет маму, – сказала она со слезами в голосе.

– Теперь, дорогая, ты его единственная мама. – Джейк покрепче прижал ее к себе и повел прочь из конюшни. Бок о бок они пошли к дому. – Позаботься о своей сиротке, а я пока вымоюсь.

Наморщив нос, он втянул в себя пропитавший его запах, соображая, насколько это его собственный и насколько в одежду впитался запах сдохших животных, которых он помогал закапывать.

– Господи, ну и денек выдался! Я так устал, что и есть не хочется.

Тори поухаживала бы за Джейком, но он все-таки сам мог о себе позаботиться, не то что маленький сиротка в конюшне, и она поспешила согреть молока и налить его в одну из тех больших бутылок, из которых они иногда вскармливали новорожденных телят. К тому времени, как она вернулась в конюшню, олененок кричал уже громче, требуя еды, а вероятнее всего, плача о потерянной матери.

– Иди сюда, малыш, – замурлыкала Тори, присаживаясь на солому и притягивая дрожащее животное к себе на колени. Она придержала ему голову и попыталась втолкнуть соску в рот, но олененок вдруг решил рта не открывать. Только после нескольких попыток Тори удалось сунуть ему соску, но, как только он почуял молоко и попробовал несколько капель, попавших ему на язык, малыш буквально впился в соску, причем с такой силой, что чуть не вырвал бутылку у нее из рук.

Тори засмеялась, придерживая бутылку, пока он жадно сосал.

– Ты жадный ребеночек, да? – дразнила она его. Он сосал, а она ласково его гладила. Носик у него был как черный бархат, а пятнистая шкурка такой мягонькой, нежной, какая бывает только у сосунков. Передние ножки он подогнул под себя, а задние разбросал. У него были длинные ушки и карие глаза, полные такой душевной печали, какую она никогда не видела. Они были окаймлены длинными темными ресницами, что придавало им необыкновенную красоту.

Тори была покорена. Она ласкала олененка еще долго после того, как он поел и задремал. В эти драгоценные мгновенья и зародилась связь между ней и малышом с бархатными глазками, прикорнувшим у нее на коленях. С трудом она оторвалась наконец от него и направилась обратно в дом. Джейк поел и лег спать. Он лежал, раскинувшись на животе, поперек постели, совершенно голый. Не успел даже собраться с силами, чтобы откинуть покрывало и залезть под простыню.

Тори подошла к нему, сочувствие волной захлестнуло ее при виде темных кругов у него под глазами.

– Еще один бедный ребенок, который нуждается в нежной заботе, – вздохнула она и стала вытягивать из-под него покрывало, стараясь переложить его поудобнее; в ответ он только застонал и напряг плечи, как будто и во сне чувствовал, как они болят.

Можно было вообразить себе, сколько пришлось ему сегодня потрудиться.

Пробежав пальцами по напряженным мышцам его плечей, она почувствовала, как он весь скован. И как, наверное, у него все натерто! Она на цыпочках вышла из комнаты и вернулась с бутылочкой мази. Поддернув вверх ночную рубашку, чтобы не мешала, она села верхом на его голые ягодицы и щедро налила мази себе на ладонь.