регалиями. А дизайна как такового нет. Вот я и занимаюсь не дизайном, а дизайнерами.

Непонятно. Почему в стране с такими художественными традициями, на ваш взгляд, отсутствует дизайн?

Наличие художественных традиций и отсутствие дизайна никак друг другу не противоречат. Наоборот, это даже кое-что объясняет. Спросите любого успешного дизайнера, как его учили в художественном вузе.

И что он ответит?

Что хорошо учили. Что такой-то профессор – славный человек. И такой-то – тоже славный. И эти действительно славные люди пять лет подряд учили их реалистической живописи и рисунку.

А это умение в дизайне не нужное?

Может и нужное, но уж точно не главное.

А что, главное?

Каждый для себя видит свое главное. Одни считают мир «машиной для жилья», которую надо обустроить. Другие видят в окружающем необъяснимую красоту, которую надо выявить и подчеркнуть. В дизайне важно все: и идея (желательно, несущая в себе парадокс), и техническое воплощение, и последующее использование. Разве это похоже, например, на «реалистическую живопись»? Получается, что в России судьбой дизайна долгое время руководили люди из совсем другого художественного мира, да еще и отягощенные специфической идеологией…

Ладно, дизайна нет. Но откуда же взялись дизайнеры?

А они самозародились. В башне из слоновой кости создали себя сами. Ну и еще ЦК КПСС немножко помог.

Дизайну?

Дизайну. Знаменитым постановлением 1962 года партия обязала все предприятия страны иметь товарный знак. Это – отдельная тема. Сначала советские директора приходили в ярость. «За один значок – 150 рублей?!! Больше средней зарплаты инженера! Да я сейчас приглашу девчонку из бухгалтерии, что стенгазеты рисует!» Но здесь уже на страже стоял закон. Все созданные знаки должны были утверждаться во ВНИИГПЭ. А там сидел свой человек, который не пропускал дешевые поделки «по эстетическим соображениям». И директор, которому деваться было некуда, шел в «Мастерскую прикладной графики», или, на жаргоне, – в «Промграфику».

Это очень демократичная схема.

Зато именно она помогла создать в стране дизайнерскую среду. Именно на товарных знаках. Конечно, еще была «книга» – там тоже были свои киты.

Короче, за «самозарождение» дизайнеров – спасибо партии?

Конечно, одного этого постановления не хватило бы. Ведь сама партия и уничтожала любые дизайнерские «шаг вправо, шаг влево». Сейчас сложно поверить, но даже графика, подготовленная к московской Олимпиаде, обсуждалась с идеологических позиций. Не с художественных, а именно с идеологических. И послужила, кстати говоря, поводом для уголовного дела, хоть и проведенного по другой «статье». В этом деле фигурировали и Акопов, и Аникст, и многие другие.

Будем надеяться, что новые партии власти не станут указывать художникам, как им творить.

Будем надеяться. Но я не ответил до конца на предыдущий вопрос. Наши выдающиеся дизайнеры действительно сделали себя сами. И тем успешнее у человека шли дела, чем более он – или его родители – были «выездными». Потому что нельзя вариться в собственном соку, необходимо было иметь возможность наблюдать западный дизайн.

И не важно, что эти люди кончали: Миша Аникст – архитектурный, Максим Жуков – полиграфический. Важно, чем они дышали. К счастью, этим людям было чем дышать.

Но вернемся в наши времена. Как обстоят сейчас дела с дизайнерским образованием? Вроде запретов на дизайн уже нет.

Как нет и дизайнерского образования. Про художественные вузы я уже говорил. Про всевозможные скороспелые школы и говорить не хочется.

А как же ваша собственная Высшая академическая школа графического дизайна?

Во-первых, не моя собственная. Хотя инициировал ее создание. (Задумывается. – Прим. авт.) Я вдруг сам осознал сейчас, что это и есть, наверное, мое главное дело жизни.

Школа?

Нет. Инициировать и учреждать. Я все время чего-то инициирую и организовываю. Видимо, базовый инстинкт. И иногда это действительно приносит плоды, как в случае ВАШГД.

То есть из нее выходят именно те специалисты, которых можно назвать дизайнерами?

Графическими дизайнерами – безусловно. И по формальным признакам – записи в дипломе, и по их оценке клиентами и работодателями: почти все наши студенты «раскупаются» мгновенно, с зарплатой от одной до трех тысяч долларов в месяц. Хотя дело, конечно, не в зарплате. Просто их правильно учат.

Это как?

Из чего состоит любое хорошее образование в нашей области? Из трех блоков: общеобразовательного, общехудожественного и специализации. Если с первыми двумя современные вузы худо-бедно справляются, то с третьим – никак. Ведь специализацию должны преподавать только мастера. Не педагоги, а мастера. Я их называю – Герои.

Учебная база – Московское художественное училище прикладного искусства. Это среднее образование. Но мы превратили его в первую ступень нашего образования. Герои набирают – через собственные творческие тесты – свои группы, мастерские, примерно в 20 человек. И ведут их всю учебную жизнь.

Пора уже назвать героев поименно.

Пожалуйста. Борис Трофимов, Евгений Добровинский, Тагир Сафаев, Юрий Гулитов, Андрей Логвин (см. «РТ» № 1(14)' 99. – Прим. авт.), Эркен Кагаров (см. «РТ» № 1(46)'03. – Прим. авт.). Все – Звезды. Гостевыми преподавателями являются почти все академики Академии графического дизайна: Владимир Ефимов, Юрий Сурков, Владимир Чайка, Николай Попов, Николай Калинин, Аркадий Троянкер…

А что это за Академия графического дизайна?

В отличие от многих других новоявленных академий мы никогда щек не надували. Мы – просто клуб. Но открытый только для высочайших профессионалов, получивших признание в стране и на международном уровне. Академия не дает никаких преференций, однако позволяет сохранять, а зачастую – создавать традиции.

А не напрягает учеников – или их родителей – словосочетание «среднее специальное образование»?

С этим мы тоже научились справляться, хоть и не без труда. Три года – это только первая ступень ВАШГД. Далее следует вторая. Специализация продолжается у нас, а общее высшее вместе с дипломом студенты получают в одном из сотрудничающих с нами московских вузов.