«Ни ласковый взгляд, ни сладкая ложь Не ждут тебя впереди, И ты обратно меня отвезешь, Назад в родной Данди». «Ты хочешь в Данди, любовь моя? Забудь про город родной. Ты крепко полюбишь наши края И станешь моей женой. Смотри, вот сено для коня, А для нас — молоко и сыр. Мы скоро в замке у меня Устроим свадебный пир». «Я пленницей ехала на коне, Мне горек шотландский сыр, И вдвое горше будет мне Постылый свадебный пир». Тут Джон угрюмо проворчал: «Клянусь на моем кресте, Я эту леди назад бы умчал При всей ее красоте. Нельзя жениху счастливым быть Невесте вопреки. Не можешь сердца покорить, Не требуй и руки». «Ты молод, Джон, — доживи до седин. Ты мало горя видал. Я счастья ждал не час один, Двенадцать месяцев ждал. Я страстно любил, я верно любил, Но сердца не тронул ее. Теперь я силой Мэри добыл, А что добыл — то мое». У замка на склоне скалистой горы Они сошли с коней, И тут же три его сестры Явились перед ней. Они заглянули ей в лицо, Не спрашивая ничего, И каждая молвила словцо, А Мэри — ни одного. Сказала младшая сестра, Девица по имени Джен: «О леди, я буду к тебе добра. Чем облегчить твой плен?» «Отныне я буду вечно страдать, А сердце — болеть в груди. В Данди мой отец, в Данди моя мать, И милый остался в Данди. Но если по доброте твоей Ты дашь мне перо и чернил, Узнает мой милый, Вилли Хэй, Где Гленлион меня скрыл». Тут Джен чернила и перо Пленнице принесла, А Мэри, платя добром за добро, Крепко ее обняла. Наутро Джен пришла с юнцом, Мальчуганом пятнадцати лет. Он был проворным и смелым гонцом И носил голубой берет. «Мой мальчик, вверяюсь тебе одному. Со мной стряслась беда. Спеши к любимому моему, И пусть он скачет сюда. О, если поможешь моей судьбе, Ты завтра будешь богат:
