главнейшую часть рыцарских доспехов; вот почему его изображают над щитом герба — представителем прочих частей тела; как голова есть твердыня, в которой пребывают все душевные способности, то покрывающему голову этим шлемом не следует предпринимать ничего, что не было бы справедливо, смело, славно и высоко; не употребляй этого доблестного украшения головы на низкие ничтожные деяния, а старайся увенчать его не только рыцарским венцом, но и короною славы, которая да дастся тебе в награду за доблести».

После того как молодой рыцарь был полностью облачен в доспехи, ему подводили коня, покрытого попоной, на всех четырех концах которой был изображен родовой герб посвященного. Если новый рыцарь был королевской крови, то ему надевали мантию из красного сукна как знак его царского происхождения.

Таким пышным и длительным был обряд посвящения в рыцари в мирное время. Во время войны дело обстояло иначе — на поле брани было не до церемоний. Отличившемуся в бою воину рыцарское звание жаловалось среди лагеря или, если удавалось взять штурмом вражеские укрепления или город, в проломе вражеских укреплений. Бывали случаи, когда король, стремясь усилить свою армию, посвящал в рыцари сразу сотни простых воинов. И это было действительно отличным стимулом пробудить храбрость и мужество бойцов. Обряд посвящения в таких случаях был очень прост. Посвящаемого ударяли три раза мечом по плечу и говорили: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, и Святого Великомученика Георгия жалую тебя рыцарем». Затем следовал обыкновенный обряд лобзания. Посвящение в рыцари в военное время имело любопытную особенность — часто воинам давали прозвища, соответствующие обстоятельствам, во время которых отличился возведенный в рыцари. Так появлялись рыцари битвы, рыцари приступа и даже рыцари подкопа…

Мы уже отмечали, что рыцарское звание было привилегией дворянства. Но иногда, крайне редко, бывали случаи, когда рыцарями становились простолюдины, оказавшие какую-то очень важную услугу. Но возвести простого воина или крестьянина в рыцари мог только король. Их называли «рыцарями из милости». У многих читателей может возникнуть представление, что рыцари жили легко и вольготно, пользуясь дарованными им привилегиями и властью. Но все было не так просто. Современным людям тяжело даже вообразить, насколько трудно было быть рыцарем. Хотя бы потому, что приходилось постоянно носить на себе доспехи. В XI–XVI вв. боевые доспехи миланской работы весили около 30 кг, а турнирные, более нарядные и тяжелые — около 40 кг. Все прочее вооружение, вместе с копьем, составляло вес примерно 20 кг. Не стоит забывать, что закована в броню была и лошадь. Броня состояла из нагрудника, накрупника, пластин, защищавших глаза и шею. Все это снаряжение весило вместе с седлом примерно 35 кг. Если предположить, что вес самого рыцаря составлял 80–90 кг, то мы получим впечатляющую цифру 160–170 кг. Именно такой вес приходилось тащить рыцарской лошади.

Естественно, такой груз был по силам далеко не каждому коню, потому-то рыцарские кони ценились особенно дорого и разводились в специальных конюшнях, которыми заведовали маршалы. Так назывался придворный чин, который с XVII в. стал воинским званием. Хорошая боевая лошадь стоила целой деревни со 100 крестьянами, а боевые доспехи с вооружением стоили как 2–3 лошади, а иногда и дороже. Это вполне закономерно, поскольку от брони и оружия рыцаря зависела его жизнь, потому качества они должны были быть отменного. Не менее могучим должен был быть и сам рыцарь. Ведь он должен был не только нести на себе броню, но и сражаться. А оружие было тоже отнюдь не легким. Сохранившаяся в музее чешская боевая секира XIV в. имеет длину 114 см, но поднять ее над головой может далеко не каждый мужчина. Двуручный меч немецкого рыцаря длиной 170 см весит 16,6 кг. Учитывая эти обстоятельства, понятно, почему в поход рыцарь никогда не отправлялся один. Как правило, за рыцарем следовали оруженосец, который вез двуручный меч, два лучника, пеший копейщик и двое слуг. Этот отряд назывался «копьем». Физической подготовке рыцарей уделялось особое внимание. Хроники и летописи Средневековья описывают силу рыцарей, которая порождала легенды. Учитывая, какую нагрузку приходилось выдерживать рыцарям, силой они обладали действительно немалой. Летописи свидетельствуют, что Цезарь Борджиа мог одним ударом меча обезглавить быка, а ударом кулака свалить с ног лошадь. Польский рыцарь Завиша Парный, герой Грюнвальдской битвы 1410 г., по преданиям, мог метнуть копье на расстояние 70 м и в легких доспехах перепрыгнуть через коня. Немецкий рыцарь Конрад фон Своген, обороняя свой замок, два часа подряд сражался с врагами громадным двуручным мечом, сразив 19 человек. Правитель Цимисхий в полном вооружении мог поднять на плечи лошадь и пробежать с ней 50 м. В Лувре до наших дней сохранилось копье французского рыцаря XIV в. Мориса де Гийома, которое весит 19 кг и в диаметре имеет 7 см. Согласно легендам, он поразил им 176 врагов.

Таких могучих воинов среди рыцарей были сотни и сотни. Во время войн эта мощь сметала врагов, но какой угрозой она могла быть в мирное время или в междоусобных войнах? Вскоре могучая сила рыцарей нашла выход — в крестовых походах за Святую землю. Там же образовались первые рыцарские ордена. Но это уже совсем другая история.

С крестовыми походами связано множество страшных и романтичных легенд и преданий. Рыцарям- крестоносцам поэты посвящали стихи, их доблесть воспевали менестрели. Неужели тысячи рыцарей проделали долгий, полный лишений и тягот путь, проливали кровь только лишь для того, чтобы освободить от мусульман клочок выжженной солнцем земли, где, по преданиям, был распят и похоронен Христос? Конечно, учитывая влияние религии на умы и души людей в эпоху Средневековья, это было вполне достаточное основание для рыцарей. Но на самом деле истоки крестоносного движения лежат гораздо глубже. Что же заставило тысячи рыцарей, простых воинов, крестьян, бродяг и даже детей встать под знамена со знаком креста? Вот это нам и предстоит выяснить.

Как ни странно, истинным вдохновителем первого крестового похода стал не Папа, не король и даже не священник — им оказался нищий отшельник Петр Амьёнский, которого также называли Петр Пустынник. Он странствовал по святым местам, посетил Голгофу и Гроб Господень и был искренне огорчен, видя, какие притеснения терпят христиане. По легенде, во время пребывания в Иерусалиме Петру Пустыннику приснился сон — ему явился сам Иисус и повелел возвращаться домой, собрать армию и вернуться в Палестину, чтобы освободить христианские святыни и братьев по вере от мусульманского ига.

Петр отправился к местному патриарху и заставил его написать письмо к Папе с мольбой о помощи. С этим документом паломник решил пробраться в Рим и вручить его самому Папе. Миссию свою он выполнил, а затем, надев рубище, босиком и с крестом в руках двинулся по дорогам Европы, призывая всех единоверцев в поход для освобождения христиан и Гроба Господня. Простые люди, тронутые его красноречием, считали Пустынника святым и почитали за счастье отщипнуть хотя бы клочок шерсти со шкуры его ослика на память. Так Петр Пустынник распространил идею о крестовом походе среди широких слоев населения.

Но это лишь прелюдия к истории о крестовых походах. Забегая немного вперед, можно проследить дальнейший путь блаженного Пустынника. Наслушавшись его страстных проповедей и прознав об обещании Папы простить долги и обеспечить крестоносцам прямой путь в рай, тысячи людей — крестьян, бедных ремесленников, нищих, юродивых — зимой 1095–1096 гг. двинулись в крестовый поход. Они либо вовсе не имели оружия, либо были вооружены ножами, лопатами, косами. Возглавили поход Петр Амьенский и Вальтер Голяк (Готье-нищий). Эти беспорядочные полчища становились настоящим бедствием для жителей тех территорий, по которым они проходили. Орда приблизительно в 200 тысяч человек под руководством нескольких примкнувших к этому движению дворян не побоялась даже начать открытую войну с венграми. Правда, примерно для половины крестоносцев эта война оказалась последней. Оставшаяся часть разношерстной толпы достигла Константинополя, но многие погибли по дороге. Петр Амьенский во главе отряда численностью около 40 тысяч человек добрался до столицы Византии и хотел дождаться здесь дворянского войска. Однако вдохновленная им толпа требовала немедленного выступления. Делать было нечего — Петр повел людей на Иерусалим. Но далеко им уйти не удалось — отряды сельджуков почти полностью перебили крестоносцев, а уцелевших взяли в плен. Сам Петр успел вернуться в Константинополь. Таким образом, еще до выступления в Первый крестовый поход настоящей