Ройс молчал. Вряд ли заключенному стоило всерьез воспринимать обещание гостя не уходить. Но я повторила громче, заставив сфокусировать на мне взгляд. Вместо какого-либо ответа, даже: «Не говори глупости», полукровка отвернулся, обхватив себя руками.

- Ты все же подставила Декана. – Послышалось за спиной. Я обернулась к Целесс и отошла на шаг. Из-за живота она казалась неуклюжей и маленькой... 

...Это произошло на следующий после моего Дня рождения вечер. Вернувшись домой я застала Рику в трогательном восторге и смущении. В кабинете меня ждала Целесс. Она сидела в кресле напротив стола, подобрав обе ноги под себя, и смотрела в окно. Уже стемнело. Но я не могла прийти домой, пока было светло. Мне было стыдно думать о том, что я еще здесь. Поэтому я ходила по улицам Милорана, который знала уже лучше Зальцестера и родного Зельменя благодаря Зу. И конечно, о Зу я тоже думала, потому что очень хотела бы любить его. И... иногда казалось, что я люблю его. И, в общем-то, я любила его. Искренне и нежно. Всем существом. Всем-всем. Кроме сердца и тех мест на теле и внутри, до которых дотрагивался Ройс.

В те же прогулки я думала, что это неправильно. Что жизнь как раз здесь и на самом деле все возможно. Но тогда вспоминался тот день у озера и Зу, предположивший, что я достаточно его уважаю, чтобы не лгать. Я бы предпочла любить его, а не уважать. Но он был прав.

Целесс не обернулась ни когда я вошла, ни когда я села напротив, так же подобрав под себя ноги. Взгляд то и дело сползал на ее внушительный животик. Я не понимала, зачем она пришла. Раскрыть мой замысел? Пригрозить? Уговорить? Я была готова услышать что угодно, но оторвав взгляд от окна, за которым ровным счетом ничего с ее места не было видно, Целесс опустила лицо и вздохнула.

- Не подставляй старого Декана, отец узнает.

Я еще держалась после этой фразы. Минуту или две. Потому что она снова молчала, и я не понимала, зачем она пришла. Я даже не подыскивала слов. Я просто не понимала. В мыслях было настолько тихо, что возможно, даже Целесс это могло бы удивить.

- Иногда время не работает. То есть для всех оно течет, а для тебя останавливается и все. Я не понимаю тебя и мне очень тяжело верить тебе притом, что я вижу и чувствую. Это как будто прочесть книгу и влюбится в несуществующего героя. И держать его, держать в себе... Саша считает это проявлением твоей доброты, Марго нежеланием прожить остаток жизни без плотских утех, Андрес болезнью...

- Скажи мне, что отец засадил его за решетку не из-за мести. Скажи, что Кларисс позволила это не из- за стыда и чувства вины.

- Я достаточно хорошо узнала кузена за этот год. Если бы жестокость и чувство безнаказанности можно было контролировать, если бы его поступки были сгоряча или по приказу более сильной личности... Но нет, он не поддается влиянию. Он вообще не поддается влиянию. Все что тебе может показаться, это лишь очередная игра, Дайан. Я пыталась увидеть хоть каплю надежды.

- Вы не продержите его там вечно...

- Через несколько лет это уже не будет тебя волновать. Даже если ты законсервируешь себя в этом безумии, тебе будет больно лишь дольше, но это дольше не будет длиться вечно.

- Зачем ты пришла?

Целесс посмотрела на дверь, будто кто-то собирался зайти. Потом вернула взгляд ко мне.

- Я могу убрать его из твоей памяти. Если хочешь.

Сглотнув, я закрыла глаза. Тогда и полились слезы. Сами. Тихо, быстро, неожиданно.

- Отцепить не смогу, но с этим, думаю, ты справишься. – Помолчав немного, она вздохнула как-то судорожно, будто сама чуть не плакала. Но глаза были сухими. – Мы много говорили. Я ни с кем не говорила так много, даже с Андресом. Мы говорили даже о псионической коррекции, какую практикуют в Немом замке. Я могла бы, если бы он позволил. Тогда бы можно было думать о том, чтобы выйти...

- Зачем ты мне это говоришь? – Остановила я ее.

- Я не могу закрыть огромные пласты памяти и вбить в сознание элементарные человеческие законы собственному кузену без его разрешения.

- Целесс, прости, но это все чушь. Он сделал ничуть не больше любого, кто участвовал в войне.

- Он ланит! – Целесс дернула головой. – Полукровка... Он воспитан так, что в будущее страшно заглядывать. Если бы не остановили тогда, сам бы он не остановился никогда. Чувства, желание, любовь – это все ничтожно, когда речь идет о...

- О невоспитанном и беспринципном монстре, не гнушающийся ничем для воплощения своих не редко грязных прихотей. – Кивнула я успокаиваясь и поднимаясь из кресла. Вытерев лицо, я остановилась у двери. - Цель его нахождения в Немом замке – изоляция от общества? Ведь вряд ли речь идет о наказании, если выпускать все равно не собираетесь. Твои сестринские чувства, отцовская вина, материнская любовь Кларисс – все это и выразилось в верхней камере, необходимости согласия на вмешательство и разрешение на посещения?

- Дайан, перестань...

- Почему же вам так тяжело сделать еще один маленький шажок назад и позволить мне... быть там с ним?

- Жить там, ты хотела сказать? День за днем, год за годом, десятилетие за десятилетием? Весь твой план – это сыграть на отцовских чувствах Андреса. А уж если ты забеременеешь, конечно, дед не позволит родиться своему внуку в тюрьме.

- И ты на самом деле не веришь?

- В чувства Андреса – верю. И он сделает это. В твои – нет. У тебя мотивы суки в период течкой. И что делать, когда тебя не станет или ты просто ему надоешь? Сажать обратно? Потому что если ты и мнишь себя способной оказывать на Ройса влияние, то это лишь следствие его тщательно продуманной игры. От и до. Вплоть до камеры на двоих, кратковременного счастья и рождения ребенка. Кто защитит его лучше, чем дочь Андреса?

- И ты здесь именно потому, что мой план имеет абсолютно реальные шансы на успех.

- Я могу закрыть его в твоей памяти. Ни воспоминания, ни намека. Ты не будешь знать о его существовании. Зу очень быстро займет место в твоем сердце, и вы будете счастливы. Для тебя это самый лучший выход. Ты успокоишься и будешь свободна от него. Все мгновенно изменится. И ты будешь честна с собой и тем, кого любишь. Не смотри на меня так. Подумай. Наедине с собой. У тебя впереди вся жизнь. Ты забудешь о нем и так, но измаешься и исстрадаешься, определенно упустив такое близкое счастье. Я могу помочь, если хочешь. Ройс – это несколько дней твоей жизни. Даже месяца не наберется...

Поднявшись, Целесс замерла, взглянула на меня на прощание, и исчезла. Вернувшись к креслу, я села и обняла колени. Глаза были сухими. В мыслях пустота. Только ступни мерзли и ладони были холодными и влажными.

Неужели это правда? Неужели, Ройс – это несколько дней моей жизни? Интересно, необходимость спрашивать разрешения – это и есть выражение ланитского воспитания Целесс? Была бы я довольна, если бы она сделала это без спросу?

Почему-то появилось ощущение, что кого-то уже из моей памяти стерли. А возможно и не только моей, но и памяти всей страны. Как Ройс однажды сказал о контроле: один раз попробуешь, а потом уже сложно не контролировать. Случилась неприятность – вон из памяти. Стер и снова счастлив. Несчастная любовь – стер и счастлив...

Она не верит, потому что я боюсь. Ее вера мне не нужна. Важнее то, что я верю в Ройса. И не в свою способность влиять на него. А в простые чувства. Даже в самые низменные желания. Он воспитан так, что в его будущее страшно смотреть? Так ему восемнадцать было. Свой девятнадцатый день рождения он встретил в тюрьме. Я помню. Я узнала уже позже. Он спросил: «Уже май?». А я ответила: «Завтра май». Вот где-то в этом мае и был его день рождения. Совсем мальчишка.

И он стоял, припав плечом к стене и повернув подбородок в сторону кузины.

- Целесс предлагала закрыть все воспоминания о тебе... – Усмехнулась я, перебирая пальцы по решетке.

Полукровка повел подбородком, а потом оперся о стену спиной. Он смотрел на кузину и я не могла понять о чем он мог бы думать. Неуютно было в наступившей тишине. Я чувствовала себя глупо и в груди все сжималось. Как не пыталась, поймать его взгляд не удавалось.

- Пойдем, Дайан. – Кивнула ланитка на коридор, разворачиваясь. - Если ты уйдешь сейчас...