Крестовского материалов, но так и не смог добраться до смысловой составляющей.

Потом, с годами станет понятно, что это были первые испытания одной из систем цифровых передач, получивших впоследствии название «digital program».

И пусть тогда эксперимент Крестовского не удался, генерал Шмырев заметил этого офицера.

Знал бы генерал, чего стоил Юрию Вениаминовичу этот эксперимент. Жил капитан с женой и детьми в сельском доме в пяти километрах от места службы. Вечером возвращался со службы, таскал из колодца воду, носил дрова, топил печь и ложился спать. В час ночи поднимался, чтобы добираться пешком до объекта и услышать сигналы неразгаданной «Stelma» из далекого Йоханнесбурга.

Словом, генерал Шмырев выбрал Крестовского. Примерно через неделю после того, как он отказал Юрию Вениаминовичу в поступлении в адъюнктуру, капитана вызвали в Управление.

Принял его сам начальник генерал-лейтенант Строилов. Здесь же в кабинете находился и Шмырев. Спросили, знает ли он об инциденте с «Пуэбло». Разумеется, Крестовский слышал об этом инциденте. А вот о том, что у нас будут строиться корабли радиоэлектронной разведки, он не знал. Начальники коротко ввели его в курс дела: принято решение ЦК и Совмина построить четыре корабля.

После этого была небольшая пауза, и генералы вопросительно посмотрели на него.

– Поскольку вы все время занимались специальной техникой, отлично знаете ее, – сказал Шмырев, – именно вам поручается подготовить проект технического задания на спецтехнику для будущего корабля. В общем, надо хорошо продумать, сколько постов разместить, что за посты, какую технику поставить. В помощь вам мы приготовили кое-какие документы, материалы, отчеты.

Шмырев кивал на соседний стол, где лежала пирамида из книг, альбомов, папок с бумагами.

– Старшим будет офицер нашего управления полковник Смирнов Александр Арсентьевич.

– Когда приступать? – спросил Крестовский.

– Сегодня и приступайте, время не терпит, – ответил начальник Управления.

Юрий Вениаминович вышел из кабинета и, не чуя под собою пола, шагнул в коридор. Вот так задачка! Ему, человеку сухопутному до мозга костей, предстояло оснастить электроникой первый корабль ГРУ. А впрочем? Жизнь порою делает такие замысловатые зигзаги. Ведь он, Юрка Крестовский, с тех пор как осознал себя, хотел стать моряком. Ходил в морскую школу ДОСААФ, учил семафорную грамоту, греб на шлюпке. Был даже старшиной шлюпки. И поступать, конечно, подался в знаменитую «Дзержинку» в Ленинграде.

Больше всего боялся медкомиссии, врача-окулиста. Заранее достал и выучил всю таблицу, по которой проверяют зрение. Но врачи оказались не лыком шиты, раскололи кандидата в моряки и дали полный отказ.

Тогда Юрка подался в Ульяновск, в училище связи. Поступил. Окончил училище уже в Череповце, куда их перевели на последнем курсе.

После этого служил в полку радиотехнической разведки в Прибалтике, учился в Академии связи, вновь служил – теперь уже на объекте в Климовске. Подумать только, судьба, сделав круг, вывела его опять к морю, к кораблям. Вот уж воистину мистика какая-то...

Впрочем, долго рассуждать о мистике и о кругах судьбы времени не было. Обложившись документами, Крестовский засел за составление техзадания. Вот тогда впервые он изучил словно под микроскопом снимки аппаратуры с «Пуэбло», прочел их описание, характеристики.

По мере освоения материала возникали десятки вопросов. Юрий Вениаминович понимал: ответы на них придется искать ему, и только ему, ибо никто в Советском Союзе не размещал средства радиоэлектронной разведки на корабле. Все будет впервые.

Он уложился в десять отведенных дней и принес техзадание Шмыреву. Тот, внимательно прочитав его, сказал: «По сути, тут все верно, но по форме нет. Поезжай в наш институт, посмотри, как оформляется техзадание. И воплоти в нужную форму».

Крестовский так и сделал. Кстати говоря, тогда он впервые оказался в институте, в котором потом будет работать.

Далее события развивались следующим образом. Проектирование аппаратуры для корабля было поручено «Связьморпроекту», который располагался в Ленинграде. Исходили, видимо, из того, что именно эта организация проектировала корабельные средства связи. Но связь это одно, а разведка – другое. И вот тут возникли первые сложности. «Связьморпроект» никогда не занимался разведывательной проблематикой, да и вообще наша промышленность прежде не устанавливала средства радиоэлектронной разведки на судне. А теперь вот предстояло это сделать.

Главным конструктором проекта назначили Николая Мячева. Человек с трудной судьбой, после гибели Кирова оказался в лагерях и вышел оттуда только после смерти Сталина. Трудился он над этим проектом самозабвенно, жаль, что не увидел дело рук своих – умер накануне сдачи проекта.

28 постов предложил сформировать Юрий Крестовский: тут и пеленгаторные посты, и по радиотехнической разведке, и по обработке данных.

В этот период Юрий Вениаминович практически все время проводил в командировках в Ленинграде. Девчат-проектировщиц знал по имени. Разбуди ночью, он доложит, что Надежда отвечает за посты 11, 14 и 15, а Светлана за посты 2, 4 и 18. Именно они оформляли творческие идеи Крестовского строгими рамками ГОСТа.

Были и свои сложности. Проектировщики люди с опытом, но они не знают специфику радиоэлектронной разведки, и им в сущности все равно, где первая категория техники, где вторая, как, к примеру, поставить питание – вверх или вниз, анализатор установить с боку или как-то иначе. Поэтому приходилось следить, подсказывать, самому делать первичные чертежи установки аппаратуры.

К производству аппаратуры для кораблей были привлечены ведущие предприятия страны из Москвы, Ленинграда, Ростова, Николаева, Воронежа и других городов страны.

Корабельную часть проектировало Севастопольское КБ. За основу был взят корпус большого морозильного траулера, а вот все переборки, надстройки делались с учетом той самой электронной части. Главным конструктором был назначен опытный кораблестроитель Р. Цитоловский.

Сам корпус корабля, двигатели, управление строились в Николаеве, на Судостроительном заводе имени Носенко. Директором на этом заводе в ту пору был легендарный организатор и руководитель, лауреат Ленинской премии А. Ганкевич.

Помимо сугубо технических сложностей, проблема состояла в том, что корабли радиотехнической разведки строились в невиданно сжатые сроки.

«За всю свою многолетнюю службу в ГРУ, – признается генерал Шмырев, – я не помню случая, чтобы промышленность исполнила такой сравнительно крупный заказ в столь короткие сроки. Все работали увлеченно, старательно, с каким-то особым подъемом. То ли увлекала новизна тематики, то ли желание поспорить с американцами, но дело двигалось быстро, хотя в нем принимал участие не один Николаевский завод. Нужно было... полностью перепланировать все внутренние помещения корабля, палубные надстройки, установить большое количество радиотехнических средств. Все это нужно было выполнить с учетом жестких корабельных требований по устойчивости, радиоэлектронной совместимости и хотя бы элементарных требований маскировки.

Наши офицеры, занятые непосредственно строительством и оборудованием кораблей, Ю. Крестовский и А. Смирнов, буквально не вылезали с Николаевского завода. Им приходилось решать прямо на месте тысячи практических вопросов, сплошь и рядом вносить уточнения в проектные решения, когда что-то не устанавливалось или не совмещалось.

Ни Смирнов, ни Крестовский не были моряками, что вызывало иногда разногласия при принятии ими нетрадиционных для флота решений, но инженерная эрудиция, здравый смысл и, самое главное, желание обеих сторон найти наиболее разумное решение приводили к быстрому преодолению возникающих проблем».

После того как техника стала поступать на корабль, возникла еще одна из тысяч проблем, как справедливо сказал Шмырев. Однако эта проблема оказалась весьма острой и болезненной – предприятия, которые должны были начать монтаж, отказались это делать. Они сослались на приказ министра обороны, другие нормативные акты, что им запрещено заниматься установкой аппаратуры на морские объекты. Мол, они «спецы» сухопутные.

Что ж, нашли выход и из этого положения. В Климовске организовали бригаду из своих инженеров и