У нее было два руководителя — Октав и подполковник Мишель А., о котором пока в этом рассказе упоминалось лишь вскользь. Профессиональный контрразведчик, человек исключительной осторожности, Мишель был подвижен, как ртуть, и неуловим, словно уэллсовский Человек-Невидимка.

Благодаря таланту конспиратора и обостренному «чувству подполья» он ни разу не попался в лапы врагу, всегда полностью сохраняя активность и боеспособность своей группы.

От Мишеля Октав получил информацию об агентах, оставшихся на свободе. Жаклин Севильяно сообщила ему все о людях, оказавшихся в тюрьме. Соединив полученные сведения, они весьма быстро создали новую «Централь» на ферме в окрестностях Лиона. Там, приняв весьма натуральный облик фермера-джентльмена, Мишель разводил лошадей и рогатый скот. Отсюда же Октав руководил подпольной организацией.

К январю 1944 года группа приступила к активной работе.

Октав одновременно блестяще синтезировал разведывательные данные и руководил действиями боевых групп.

Вскоре он стал одним из лучших руководителей подполья. За исключительные заслуги в борьбе против оружия «фау» Октав получил посмертно звание кавалера ордена Британской империи. Одна из улиц Лиона носит его имя. Как мы увидим из дальнейшего, обстоятельства его трагической гибели не выяснены до сих пор.

При «докторе Ватсоне» в нашем рассказе не было Шерлока Холмса, преподносящего ключ от любой тайны. В этом и заключается разница между романом и подлинной жизнью. Мы делимся с читателем всеми элементами загадки, но далеко не всегда можем сообщить разгадку.

В некоторых случаях разгадки вообще не существует, и навряд ли она будет найдена когда- нибудь.

Итак, Октав продолжал вести обычную разведывательную работу группы, сочетая ее с выполнением оперативных заданий. Особенно большое значение придавалось, конечно, борьбе против оружия «фау». Однако и этого оказалось недостаточно для Лондона. На Октава было возложено создание новой, впервые организуемой специальной службы, которая именовалась «отрядами боевой разведки».

Эти отряды были сформированы из участников наших филиальных групп, живших в приморской полосе. Эти отряды должны были оказывать немедленную помощь высаживающимся войскам союзников, встречать десантные части, снабжать их информацией, представляющей оперативное значение для данной минуты.

Впоследствии генерал Эйзенхауэр сказал во всеуслышание, что ценность таких подразделений в первые дни равнялась ценности десяти дивизий. Эти летучие отряды обозначались буквами ОБР.

Концентрация наших сил в береговой зоне повела к довольно значительным успехам в борьбе против оружия «фау».

Одна из групп ОБР обнаружила в местечке Сен-Ле огромные подземные хранилища. Когда-то там были каменные карьеры. Позднее в этих погребах разводили грибы: здесь выращивалась чуть ли не половина поступавших на рынки Парижа шампиньонов.

Немцы организовали в этих подземельях главный склад готовых «фау-1».

Получив соответствующую информацию по радио, английский воздушный флот 5 августа 1944 года предпринял на Сен-Ле массовый налет, который был немногим слабее знаменитого налета на Пеенемюнде. Небольшой городок был стерт с лица земли. Он превратился в бесформенную груду обломков.

Англичане решили отвести от Лондона намечающийся удар. Очень небольшой по площади объект был атакован, по официальным английским данным, почти пятьюстами бомбардировщиков. Было сброшено в общей сложности две тысячи двести тонн фугасных бомб.

После освобождения развалины были разобраны и путь к подземельям расчищен: в них обнаружили свыше тысячи совершенно готовых самолетов-снарядов «фау-1».

Эта победа была одержана лишь благодаря донесениям Октава, посланным им еще в январе 1944 года. В какой-то мере этим налетом наши отомстили за разгром группы Марко Поло.

Как это ни странно, примерно в то же время союзники стали снова проявлять недоверие к нашим сообщениям [49].

Ученые-»эксперты» опять начали утверждать, что работы на Пеенемюнде, установка пусковых площадок и специализированные заводы-смежники — все это лишь детали гигантской мистификации, проводимой немцами в целях устрашения противника.

Октав сумел установить личные контакты в Лондоне, его донесения всегда были точными и убедительными и, можно без преувеличения сказать, что благодаря его заслугам наша работа была признана союзниками достойной доверия.

Ответственность, лежащая на так называемых «военных экспертах» и «специалистах», тем не менее остается огромной.

Они авторитетно заявили в свое время, что линейный корабль вообще не может быть потоплен авиацией, даже самолетами-торпедоносцами; что в мае 1940 года немцы свернут Англии шею, как цыпленку; что у Советского Союза нет и не может быть ни атомной, ни водородной бомб.

Эти знатоки едва не довели войну на Западе до победы немцев, и это не простится им никогда.

Они не заслуживают прощения именно потому, что в донесениях Верна они могли найти самые точные и подробные данные о новом оружии, в частности о «фау-1» и «фау-2». Если бы они отнеслись к делу серьезно, один лишь список патентов и авторских свидетельств, используемых немцами, должен был бы убедить этих «специалистов» в том, в чем их тщетно старалась убедить деятельность подпольных групп.

Теперь совершенно ясно, что тупость и самоуверенность многих военных «экспертов» в значительной мере затормозила развертывание активных операций против нового немецкого оружия. Лишь благодаря этой задержке Лондон и Антверпен подверглись обстрелу оружием «фау».

Сегодня мы находим подтверждение этому непростительному опозданию в отчете о специальном заседании, которое состоялось на Даунинг-стрит, 10, 27 января 1944 года, под председательством г-на Уинстона Черчилля.

От французов на этом заседании присутствовали г. Бори и г. Эмманюель д'Астье де ля Вижери. От англичан — маршал авиации Портал, сэр Арчибальд Синклэр, министр авиационной промышленности граф Сельберн, министр по вопросам экономической войны бригадный генерал Е. Е. Муклер из Управления особых операций и еще несколько человек [50].

Было принято следующее решение.

С февраля 1944 года союзной бомбардировочной авиации предлагалось в основном сосредоточить свои силы на проведении классических «стратегических» бомбардировок противника.

Бомбардировка пусковых площадок на побережье («операция Арбалет») значилась в плане операций лишь на третьем месте.

Благодаря энергии г. д'Астье де ля Вижери и подполковника Йео-Томаса было решено усилить поддержку французского движения Сопротивления.

Однако на этом заседании не нашлось никого, кто энергично бы защищал необходимость борьбы с готовящимся оружием «фау». Эту мысль нужно было поддержать непременно, но не за счет воздушной помощи Сопротивлению, а именно за счет «стратегических» бомбардировок.

Эта «основная» форма воздушной войны вела к значительным людским потерям среди невоенного населения Европы, но весьма мало препятствовала военным успехам немцев.

Будь решение принято своевременно — вполне можно было бы избежать частичного разрушения Лондона, Антверпена и других городов.

Быть может, если бы не разгром нашей лионской «Централи», Октав задержался бы в Лондоне на несколько дней. Выступив перед собравшимися 27 января, он сумел бы убедить влиятельных людей в необходимости принять срочные меры — и Англия вообще не испытала бы ужасов, причиненных падающими «фау».

С другой стороны, если бы арестованные члены нашей группы не держались так геройски, скрывая Октава от лап гестапо и абвера, оружие «фау» принесло бы еще больше разрушений. Если бы не деятельность Октава, не было бы предпринято ни бомбардировки Сен-Ле, ни ряда других операций, о которых речь будет впереди.