– К чему они сидят за этими ненужными книжками? Этому лучше бы сделаться каменщиком, тому столяром, третьему маляром, четвертому портным.
Слыша это, дети оставляли книги и совершенно прекращали учение.
Еще рассказывали про Ахера, что он постоянно напевал какую-нибудь греческую песенку, а когда он находился в бет-гамидраше, ронял из карманов разные книги еретического содержания.
Как началось вероотступничество Ахера?
Рассказывают следующее.
Однажды в субботу он сидел, занимаясь Св. учением, в Генесаретской долине. И видит он – некий израильтянин влезает на верхушку пальмы, берет из гнезда птицу-мать от едва вылупившихся птенцов и уходит благополучно. В ту же субботу вечером другой израильтянин влез на дерево, сперва согнал с гнезда птицу (как и повелевается Торою) и затем взял птенцов. Но едва он сошел с дерева на землю, его ужалила змея, и он тут же скончался.
Глубоко задумался Элиша над этим случаем.
– Как же так? – размышлял он. – В Торе сказано: «Мать отпусти, а птенцов возьми себе – чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои». Где обещанное добро и долгоденствие этого человека?
Это и послужило началом его вероотступничества.
Когда Элиша заболел, пришел к нему р. Меир и начал его убеждать:
– Покайся и возвратись к вере.
– Но может ли еще быть принято мое раскаяние?
– А разве не сказано: «Ты возвращаешь человека до сокрушения»? Т. е. доведя человека до окончательного сокрушения духа его.
Заплакал Элиша и со слезами на глазах скончался.
– Эти слезы показывают, – радостно воскликнул р. Меир, – что учитель мой умер раскаявшимся.
Едва его похоронили, пал с небесных высот огонь на могилу и начал охватывать ее пламенем.
Известили р. Меира:
– Могила твоего учителя вся в пламени!
Поспешил туда р. Меир. Разостлал он над пылающей могилой молитвенное покрывало свое, и громко и властно зазвучал голос его словами Ноемини: «Lini halajlo» – проспи мирно ночь эту – проспи время, пока я, ученик твой, остаюсь в темной как ночь земной юдоли до светлого утра воскресения моего в жизни вечной. Помилует тебя Искупитель – хорошо; нет – клянусь: жив Господь, я сам спасу и избавлю тебя. Спи мирно до утра!»
И в ту же минуту пламя на могиле погасло.
Существует еще такое предание:
Ученые были того мнения, что Ахера на том свете судить не будут, но не удостоится он и жизни грядущей: судить его не будут – потому что он занимался изучением Торы, а блаженства он лишен будет за прегрешения свои. Р. Меир же говорил:
– Нет, справедливее, чтобы он искупил муками грехи свои, но и блаженства грядущей жизни удостоился бы. Оно так и будет. И после смерти моей вы, в знак этого, увидите, что дым пойдет из его могилы.
И после кончины р. Меира пошел дым из могилы Ахера.
Видя это, сказал р. Иоханан:
– Геройство ли это – обречь на сожжение учителя своего! Единственный в своем роде был он среди нас, и не могли уберечь его! Если бы он под моим влиянием находился, кто в силах был бы отнять его у меня? Когда я умру, я сумею прекратить дым из могилы его.
И после кончины р. Иоханана дым из могилы Ахера прекратился.
Однажды в канун субботы, вечером, одна женщина до того заслушалась проповеди р. Меира, что вернулась домой, когда лампады уже успели догореть.
– Ты где это была так поздно? – спрашивает муж.
– Слушала проповедь р. Меира.
Муж, человек, склонный к грубым шуткам, крикнул ей:
– Пусть будет что угодно, но ты не переступишь моего порога, прежде чем не пойдешь и не плюнешь в лицо этому проповеднику!
(И выгнал ее из дому).
Прошла неделя, другая, третья. Говорят ей соседки:
– Ты все еще с мужем в ссоре? Соберись, пойдем с нами к проповеднику.
Р. Меиру уже было известно об этом случае, и когда женщины пришли, он вышел к ним с повязкой на глазу и спрашивает:
– Не умеет ли кто из вас ячмень на глазу заговорить?
Соседки и говорят тихонько той женщине:
– Иди-ка ты, пошепчи и сплюнь ему в больной глаз – муж и помирится с тобою.
Женщина направилась было к р. Меиру, но, подойдя поближе, оробела.
– Учитель, – созналась она, – это неправда, я заговорить глаз не умею.
– Ничего, не беда, дочь моя, – успокоил ее р. Меир, – ты только плюнь мне в лицо семь раз, я и вылечусь.
Женщина так и сделала.
– А теперь, – заявил ей р. Меир, – иди к своему мужу и скажи: «Ты приказал плюнуть раз, а я целых семь раз плюнула».
– Раби! – взволновались ученики. – Пристойно ли ученому так унижать себя?
– Никакого тут унижения для меня нет, – ответил р. Меир, – упрочение мира между мужем и женой сам Бог считает великим и святым делом.
Были два человека, которых сатана восстанавливал друг против друга, – и постоянно при наступлении св. субботы люди эти затевали между собою ссору.
Случилось побывать в том месте р. Меиру. Три недели подряд в канун субботы он удерживал их от ссоры – и они наконец помирились и стали друзьями. И услышал р. Меир вопль сатаны:
– Горе мне! Раби Меир из убежища моего изгнал меня!
(Гит., 52)
В одном из южных городов был содержатель заезжего двора, который вместе с шайкою грабителей обирал своих постояльцев. Поступал он так: встанет ночью, оденется по-дорожному и пойдет будить приезжих, говоря:
– Вставайте, отправляйтесь по холодку в дальнейший путь. Я пойду провожу вас.
Проезжие отправлялись вслед за ним, а грабители уже подстерегали их и всем награбленным делились с содержателем заезжего двора.
Случилось и р. Меиру заночевать там. Встает, по своему обыкновению, хозяин и предлагает проводить его в дорогу. Р. Меир же отвечает:
– Мне надо подождать здесь моего брата.
– А где он теперь находится?
– В синагоге.
– Как зовут его?
– Ки-Тов.
Отправляется хозяин к синагоге и начинает звать:
– Ки-Тов! Ки-Тов! Где тут Ки-Тов?
Никто не откликается. Всю ночь проходил он, ища Ки-Това. Когда начало рассветать, поднялся р. Меир, вывел своего осла и стал собираться в дорогу.
– Где же, – спрашивает хозяин, – твой брат, которого ты здесь ждал?
– Да вот же он и пришел, – отвечает р. Меир, – указывая на восходящее солнце: «И видел Господь свет – ки-тов (что он хорош)».
Однажды на исходе субботы, когда р. Меир произносил проповедь в бет-гамидраше, внезапно умерли оба его сына. Положила их Берурия, жена р. Меира, на ложе
