В художественном классе Том тоже экспериментировал. К концу первого года, вернувшись наконец к регулярным занятиям. Том обнаружил, что администрация закупила множество «Макинтошей». После этого он стал проводить большую часть времени за сканированием образов, игрой с фрагментами текстов. Но даже тогда он чувствовал, что большинство однокурсников сомневается, можно ли вообще рассматривать его занятия как «искусство». Исключением был один из его лучших друзей по Эксетеру, Дэн Риквуд. У него, как и у Тома, было довольно мрачное чувство юмора и та же зацикленность на темах войны и катастроф. В разговоре с Крэйгом Маклином из «Observer» он вспоминал Тома как «напыщенного, раздражительного — такого, с кем я мог работать вместе!». Позднее, под именем Стенли Донвуд, Дэн разработал в сотрудничестве с Томом почти все визуальные произведения для Radiohead.

«Думаю, моя одержимость ядерным апокалипсисом, вирусом эбола, глобальными катаклизмами отлично сочеталась с тревожными мелодиями Radiohead», — сказал он позже в интервью для веб-сайта «Antimusic». Как и большинство других студентов, молодые люди испытывали ощущение, что остаются аутсайдерами. Том все еще не сумел преодолеть неприязнь к студентам, приобретенную в Оксфорде.

«Меня угнетала необходимость быть студентом, из-за того что вытворяли эти маленькие засранцы, — сказал Йорк в интервью «Q». — Ходить по улицам и постоянно наталкиваться на блевотину, на тележки из магазинов и полицейские ограждения. Просто ад! Ничего удивительного, что все нас ненавидели».

В одном случае эта ненависть обывателей оказалась направлена непосредственно на Тома. Он обычно разгуливал в длинном пальто и стариковской шляпе. Когда группа местных жителей стала насмехаться над ним, Том развернулся и послал им воздушный поцелуй, и они тут же вытащили припрятанные в куртках палки и избили его. Прежде всего, Том попытался избавиться от традиционных студенческих клише. Он выпивал, но не относился к числу тех, кто поглощал по десять кружек пива за один прием, а потом бегал как безумный по улицам, нацепив на голову дорожный сигнальный конус. Мартин вспоминает: «Выпивоха из него был никакой! После полутора кружек засыпал. Таков он был за выпивкой — не болтал, не стремился развлекать окружающих. Он определенно был из тех, кто держался на заднем плане, пока не приходило время выйти на сцену».

Тем не менее в Эксетере Том пережил один из лучших периодов в жизни. Много лет спустя его спрашивали в разнообразных интервью о лучшей вечеринке, в которой он принимал участие, и он вспомнил о хеппенинге на холмах под Эксетером. Они собрались в пабе «Красная корова» и поехали в сторону Дартмура, где в безлунную ночь было темно как в могиле. Ребята шли пешком через болото, пока не добрались до края заброшенного карьера. Тогда кто-то включил свет, и все вокруг стало видно. Они колотили по брошенным автомобилям, пока не расколотили инструменты на мелкие кусочки, а потом в изнеможении отрубились в спальных мешках. Шон тоже вспоминает эту поездку как одно из самых ярких событий за время пребывания в Эксетере.

«В то время в числе хитов была композиция „Info Freako' группы Jesus Jones, и я пытался танцевать под них на неровной почве вместе с Томом и другими друзьями, в окружении телевизоров, по которым шел культовый фильм „Коянискаци'! — вспоминает он. — После этого рейва мы устроили перформанс на прудах карьера и наконец устроились спать под открытым небом, сгрудившись вокруг костра».

По поводу подобных развлечений в Оксфорде Том за пару лет до того презрительно фыркал, но теперь, несмотря на свое устойчивое негативное мнение, он закрутился в вихре студенческой жизни. И все же музыка была для него, как и прежде, важнее всего остального. Он брал с собой на вечеринки гитару, он постоянно сочинял, а его песни вышли на новый уровень. Его вдохновляло новое направление, избранное REM и близкое к классическому песенному звучанию.

«Я обратил внимание на страсть, звучавшую в его пении во время выступлений в студенческом баре, когда услышал, как он исполняет композицию REM „The One I Love', — рассказывает Шон. — Благодаря его манере исполнения я понял, насколько он хорошо поет. Это было по-настоящему эмоциональное выступление — и вокал, и гитара».

Несмотря на то что Headless Chickens по-прежнему были популярны, становилось ясно, что, постоянно практикуясь, Том начинает все больше выделяться даже среди не менее талантливых участников группы. К концу первого года обучения Тома в Эксетере Лора Форрест-Хэй и Мартин Брукс закончили университет и покинули группу, так что на смену им пришли ударник Линдсей Мур и новый басист Энди Хиллз. Вклад Тома заметно возрос.

Джон рассказывает: «Я считаю, что он невероятно талантливый музыкант. Не знаю, доводилось ли вам наблюдать, как он играет на гитаре, но это совершенно потрясающее впечатление, честное слово. Во многих композициях [дебютного альбома Radiohead] „РаЫо Honey' он играет партию акустической гитары».

Среди прочих, Йорк сочинил песню «Stop Whispering», ставшую абсолютным фаворитом в его группе. Но именно в Эксетере он впервые подошел к созданию будущей песни Radiohead — «High And Dry». «В то время все перетекало от одного проекта к другому, мы метались между Разнообразием групп и произведений, — рассказал Джон Маттиас. — и Том постоянно вспоминал прежних друзей. Иногда он говорил: „Эту песню я написал для Джонни' или „Эту песню я сочинил дома вместе со своей группой'. Обычно мы репетировали один раз, а потом выступали с композицией на вечеринке или еще где-то. Потом мы долго не встречались, а затем репетировали в общежитии и давали новый концерт. Все было исключительно спонтанно. Но, между прочим, мы играли „High And Dry' еще с Headless Сhiсkens».

Это приведет к путанице в головах фанатов Headless Chickens, когда появится второй альбом Radiohead, «The Bends». Одна из студенток Эксетера того же периода. Эйлин Доран, вспоминает: «Когда я впервые услышала „High And Dry', песня мне очень понравилась» но показалась ужасно знакомой; тогда я подумала, что она одна из тех, что напрямую задевает наши чувства. А потом поняла, что уже слышала ее, и не раз! У меня была видеозапись с ее исполнением, в очень интересной версии. Она немного быстрее, и еще там была такая черная девушка на бэк-вокале, и это придавало версии Headless Chickens особое звучание. Когда они играли „High And Dry', бэк-вокал там был просто замечательный».

Том все крепче верил, что поп-музыка с ее прямотой и безграничными возможностями сулит намного больше, чем самый элитарный мир изобразительного искусства. Хотя Том все еще усердно изучал тексты по английской литературе, он стая задумываться о том, имеет ли смысл оставаться в художественном классе. Помимо всего прочего, у него проста не хватало времени. «Просто поразительно, — говорит Шон. — Он посещал занятия, играл в Headless Chickens, да еще собирался вернуться в Оксфорд, чтобы возродить On A Friday».

Том всегда знал, что ему не хватает художественной техники. «Он не слишком хорошо рисовал, — поясняет Шон. — Он не был силен как академический, традиционный художник. Его больше привлекало аутсайдерское искусство. Искусство, создаваемое нездоровыми людьми или самоучками без привычного профессионального образования. И все это сказалось в тех работах, которые он создавал вместе со Стенли Донвудом. Это „плохо нарисованные', небрежные картинки, но они чудесные. Том просто хотел найти свой стиль. Он был одним из немногих, кто начал использовать компьютеры в искусстве».

«Мне объявили, что я не способен рисовать на уровне художественного колледжа, — признался Том в интервью «Q». — По крайней мере, я тут совершенно честен. Моя главная установка в художественном колледже состояла в том, что нет никакого смысла уродоваться и рисовать такой-то предмет таким-то образом, если можно купить камеру за пару фунтов и все снять. Зачем тратить силы на рисование? Понятия не имею, как мне вообще удалось просочиться в художественный колледж».

Хотя у него всегда было сильное самосознание и чувство цели, именно в Эксетере представления Тома о мире сложились окончательно. Он разочаровался в художественной карьере, решив, что эта область искусства слишком элитарна, что она представляет собой фальшивую площадку для задавак и их богатеньких покровителей.

«Я кое-что делал на компьютере, — говорит он. — Но большую часть времени проводил, похваляясь своим будущим в качестве поп-звезды».

И это не преувеличение.

Мартин рассказывает: «С Томом буквально так и было: „Что ты собираешься делать, когда закончишь университет?' — „Стану рок-звездой'. Это буквальная цитата. Помню, как его спрашивали об этом, в качестве дежурной шутки: „Ах, не могу вообразить, а кем же станет Том?'».

Лора тоже помнит такие разговоры про Тома Йорка. «Он был абсолютно убежден, без тени сомнения, что станет рок-звездой, — говорит она. — Для него тут не было вопросов. Он изучал искусство, и многие,