Саунду его причастность, и тогда быстро закончится его нынешняя жизнь — намного более замечательная, чем та, что ждала его на родине в Австралии.
Все теперь зависело от того, сумеет ли он узнать, что именно находится за этой большой железой дверью. И Брюсу оставалось только надеяться, что этого окажется достаточно, чтобы свалить Саунда и министерство.
Когда агент развернулся и пошел к выходу из Хрустального дворца, он чувствовал себя одиноким, как Иуда — причем у него даже не было тридцати серебреников в утешение. Он не слишком хорошо знал текст Библии, но все же ему было прекрасно известно, чем закончилась та история.
Глава 32,
Когда стоишь на кладбище перед могилой друга, лучше всего, чтобы в это время шел дождь. Однако Лондон по отношению к ней обычно делал все наоборот: вот и сейчас на небе не было ни облачка, а вокруг стояла такая жара, которую можно было встретить только в тропиках. Что и говорить, не самая лучшая погода для того, чтобы одеваться в скорбный черный наряд.
Дети, стоявшие вокруг нее, очень старались привести себя в порядок по случаю этого визита, хотя их чистая одежда явно была с чужого плеча и не сочеталась по цвету. Вероятно, она была краденая. Несмотря на их, не вполне подходящее облачение и методы, которыми оно было получено, это был весьма значимый жест. Вокруг нее собралась вся Министерская Семерка в полном составе, и они очень гордились тем, что их пригласили сопровождать ее на кладбище.
Элиза поправила черную вуаль на перебинтованной голове и задумчиво посмотрела на свежую могилу.
— Они похоронили его так быстро.
— В Бедламе всегда так, — отозвался Кристофер, засовывая руки в карманы. — По крайней мере, здесь хотя бы доктор расщедрился на приличную могилу, и его не бросили в общую яму со всеми остальными.
Такое грубое замечание заставило Элизу вздрогнуть, хотя она знала, что это была чистая правда. Она вытерла подступившие слезы и с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться.
Маленькая ладонь Серены протиснулась к ней в руку.
— Он приносил нам леденцы на палочке, мне будет их не хватать. — Восьмилетняя девочка, которая сегодня кое-как расчесала волосы, начала всхлипывать. Слезы оставляли на ее щеках темные следы, которые свидетельствовали о том, что она, вероятно, плохо смыла свой грим. Элиза притянула ее к себе и дала расстроенному ребенку поплакать. Она гладила Серену по голове и смотрела на красивое гранитное надгробие.
«Интересно, что они напишут у меня на могиле», — подумала она, и от этой мысли по спине пробежал холодок. В ее воображении она всегда видела себя похороненной дома. Насколько она любила свою работу, настолько же она тосковала по Новой Зеландии.
— Он был славный малый, мисс Элиза, — вывел ее из задумчивости голос Колина, который пристроился с другой стороны от нее. Впервые она была уверена, что делает он это не для того, чтобы стащить что-то из дамской сумочки.
Этим детям приходилось тяжело, но избалованным отпрыскам из богатых семей было этого не понять. Министерская Семерка привыкла к смерти, которая окружала их со всех сторон в самых жутких и бесцеремонных проявлениях. А вот к внешнему выражению горя они явно не привыкли, и когда Элиза начала плакать, наружу прорвались скрытые внутри собственные эмоции детей. Семерка тяжело переживала смерть Гарри еще и потому, что он всегда считал их частью команды.
Дыхание Элизы перехватило, и к горлу подкатился тяжелый ком, когда молчаливые близнецы, Джонатан и Джереми, положили на могилу две розы. Дети потеряли своего друга, и это чувство было трудно удержать внутри.
—Да, — наконец прошептала Элиза, — Гарри был хорошим человеком.
После выхода из больницы она жила в Париже. Перед глазами вставали болезненные воспоминания — смеющееся лицо Гарри во время поездки на прогулочном кораблике по Сене. Могло ли все пойти иначе, если бы она не отвернулась, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее? Может быть, он не бросился бы в погоню за теми пропавшими женщинами, если бы вместо этого у него была она? Могла ли она остаться в ту ночь с ним, в конце концов? Возможно, тогда он не лежал бы сейчас в холодной могиле.
Она с трудом сглотнула и вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Я надеюсь, что вы запомните то, что я вам сейчас скажу: если вам когда-нибудь представится шанс быть счастливыми, обязательно воспользуйтесь им. Без всяких колебаний и сомнений.
— Вы имеете в виду, когда у клиента в кармане лежат такие замечательные часы с боем? — Десятилетний Эрик, который был, наверное, лучшим карманником во всем Ист-Энде, посмотрел на нее широко открытыми, полными недоверия глазами. — Конечно, мы тут же сработаем, быстро и по-умному. — Все остальные тоже посмотрели на нее с таким смущенным выражением на лицах, что слова застряли у Элизы в горле.
Она хотела объяснить им, но потом передумала. Для них найти свое счастье, видимо, было так же невозможно, как и для нее самой.
— Не обращайте внимания. — Она взъерошила рыжую шевелюру мальчишки. — Ваша глупая старая мамаша просто сегодня немного расслабилась. А сейчас вам лучше отправиться домой.
Они сгрудились вокруг нее, заключив в неумелые грубые объятия, которые, возможно, пахли не самым лучшим образом, зато шли от всего сердца и были приняты с благодарностью. Они явились сюда просто потому, что Элизе было грустно, а Гарри был добр к ним: они совершенно не рассчитывали на что- то взамен. Но это не имело значения. Она не сможет сегодня заснуть, если не будет уверена, что у них есть крыша над головой и еда.
— Вот, возьми, Кристофер. — Она высыпала ему полную горсть монет. — Я не хочу, чтобы все это было потрачено на джин.
— А можно мы купим себе мороженого на обратном пути, мэм? Ужасно жарко. — То, что старший из мальчиков говорил так вежливо, многое значило для Элизы: случалось подобное очень редко.
— Прекрасная мысль, но все остальное должно пойти на горячую пищу для вас всех сегодня вечером.
— Да, мэм! — Они обожали называть ее так, и Элиза не делала ничего, чтобы отучить их. Министерская Семерка отличалась от других уличных оборванцев. У них была надежда. У них была она.
Элиза смотрела вслед детям, которые бегом понеслись с кладбища, перепрыгивая через низенькие могильные камни, оббегая высокие обелиски и легко забыв про горе, как это могут только дети в предвкушении удовольствия. К сожалению, возможность освежиться в такой изнурительно жаркий день на нее такого действия не производила.
И тем не менее ей тоже нужно было идти. Элиза сняла с шеи медальон с Чеширским Котом и аккуратно положила его на вершину свежего гранитного надгробья. На мгновение она задержала на нем свою руку.
— Мы сделали это, Гарри, —
