— Послушай, только несколько вопросов, и я сразу уйду. О'кей?
Лед в ее глазах немного расплавился, и на лице даже появилась слабая улыбка.
— Ладно, только мне срочно надо в сортир.
Она засеменила в сторону прихожей. Я толком ничего не понял, да особенно и не напрягался, а, наоборот, снова приложился к дешевой водке, обдумывая свои вопросы.
Было слышно, как спустили воду в унитазе. Спустя несколько минут Ханна Хехт вернулась и с прежней улыбкой, которая была теперь явно неуместна, сказала:
— Ну, давай, спрашивай. Что ты хочешь от меня узнать?
— Прежде всего, меня интересует, насколько Ахмед Хамул погряз в торговле героином?
Она насмешливо скривила рот.
— А разве он был связан с этим делом?
— Послушай, детка, давай не будем. У нас не так много времени.
— Разве?
Она метнула короткий взгляд мимо меня, и я наконец-то понял, что к чему, но было поздно. Я обернулся и остолбенел, увидев открытую дверь. На пороге стоял тот самый усатый официант из бара «У Хайни». Он приторно улыбался мне. Я все понял.
Галантный официант был на самом деле сутенером Ханны и, естественно, оплачивал ее счета. В другой комнате наверняка была кнопка вызова, которой она пользовалась, чтобы позвать его на помощь в случае необходимости.
Какой же я был дурак!
— Верно. У нас не так много времени.
Он неторопливо опустил руку в карман и вынул пистолет.
— Так что же надо от тебя нашему другу, Ханна?
— Он обманул меня! Сволочь! Ахмед мертв. Мертвее не бывает. А эта поганая ищейка вынюхивает тут, работает на семью Ахмеда. Он заманил меня сюда, чтобы выведать кое-что. Вот и все дела.
Какое-то время ее лицо сохраняло прежнюю гримасу. Она больше не удостаивала меня взглядом, а тупо уставилась в пол.
— Стало быть, у него нет никакой посылочки от Ахмеда?
— Ерунда.
— Хорошо, тогда проводим молодого человека до дверей и дадим ему дружеский совет забыть дорогу в этот дом.
Он сделал ободряющий жест, помахав перед моим носом пистолетом.
— А почему, собственно говоря, вы так не любите, когда задают вопросы?
— Вопросы, дружок, не любит никто. — Он любовно погладил черную железяку. — И если их можно избежать, то так и надо поступать. Кроме того, лично я стараюсь держаться подальше от людей, которые влезают в мокрушные дела.
— Уважаю высокие моральные принципы, но… — начал было я.
— Кончай трепотню. У меня нет ни времени, ни желания цацкаться с тобой. А сейчас медленно поднимайся и иди сюда.
Я встал и, повинуясь команде, двинулся к нему. Вдруг он приставил пистолет к моему животу, запустил руку внутрь моего пиджака, нащупал парабеллум и отшвырнул меня к стене.
— Пардон, это всего лишь мера безопасности, чтобы тебе не взбрело на ум что-нибудь дурное и больше не захотелось сюда возвращаться.
Он вытряхнул обойму из моего пистолета, бросил ее на пол и швырнул мне разряженный парабеллум.
— Итак, мой друг, сейчас мы смирненько пойдем на выход и тихонько спустимся по лесенке.
Я слышал, как Ханна Хехт колола лед, на этот раз уже для себя, а я в сопровождении услужливого официанта поплелся по коридору.
Он сделал еще ряд предостережений, касающихся моего здоровья, которому можно сильно повредить, потом попрощался по всей форме и скрылся в глубине бара Хайни.
Было немного за полночь. Мой день рождения успешно подошел к концу, и мне хотелось в постель.
Когда я вышел из метро, выпитая водка неприятно кружила голову. Я плелся по пустынным улицам и смотрел на полумесяц, изящно вырезанный в небе.
Дойдя до дома номер семь, я завернул во двор и достал ключи. Пока я думал, какой козел поставил машину поперек дороги, взревел мотор и включились фары. Меня ослепил яркий белый свет. Машина резко тронулась, так что завизжали шины, и я инстинктивно бросился бежать.
До улицы оставалось метров пятнадцать, я нырнул вправо, под припаркованный автомобиль. Каждая секунда была на счету. Мимо меня пронесся маленький «фиат». Вдруг он резко затормозил и круто повернул влево. Я сделал кувырок, вырвал пушку из кобуры и прицелился, чтобы попасть по колесам.
Раздался жалкий щелчок — в панике я забыл, что пистолет разряжен, и увидел, как «фиат» исчезает за углом. В доме напротив кто-то распахнул окно.
— Эй там, внизу, нельзя ли потише, а то вызываю полицию. Безобразие!
С таким же грохотом окно захлопнулось.
Я встал и отряхнул брюки. Воняло горелой резиной. Мне вдруг захотелось вернуться и шарахнуть пустой пушкой по морде официанта. Вместо этого я сунул пистолет под мышку и пошел домой спать.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
ГЛАВА 1
Мадам Обеликс смотрела на меня из-за стойки заспанными отекшими глазами.
— Очень жаль, но кофе нет. Людям все больше подавай пиво, а не кофе, и это с утра пораньше. Тьфу, смотреть тошно. Ну ладно, погодите, я сварила тут для себя, так и быть, поделюсь с вами, налью чашечку.
Не дождавшись ответа, она удалилась.
Было девять часов утра. Голова гудела и казалась чужой. Я проснулся в восемь и, стоя под душем, решил начать сегодняшний день с визита к мамаше Эргюн. Но перед этим надо было выпить кофе.
Я позвонил в турецкое посольство, но, хотя и представился сотрудником министерства внутренних дел и даже подпустил баварского акцента, на другом конце провода не захотели сообщить никаких сведений об Ахмеде Хамуле.
Кряхтя и кашляя, вернулась мадам Обеликс, неся кофе в бумажном стаканчике.
— У вас, случайно, не найдется бутерброда или чего-нибудь в этом роде?
— Могу разогреть говяжью сардельку, если хотите.
Мой желудок запротестовал против сардельки на завтрак.
Я купил плитку шоколада и пачку сигарет.
— Это все?
— Да, все.
— Кофе остынет.
Я наблюдал, как она пытается протиснуться в дверь со своей необъятной задницей. Наконец ей это удалось. Кофе был очень крепким. О таком говорят, что он может разбудить и мертвого. Я съел половину шоколадки, закурил сигарету и вспомнил о визжащем шинами «фиате». Вряд ли он хотел меня сбить. Скорее всего, это был еще один акт запугивания, который должен был подтвердить реальность угрозы,
