жизни. Занялся торговлей и прогорел. Поступил чиновником на работу, но, к несчастью, повстанцы напали на почтовую станцию и разграбили ее. Он поступил учителем в школу, которая закрылась за отсутствием средств. Теперь он едет в Мешед в надежде подыскать подходящее занятие.

Мы проезжали Нишабур55. На несколько минут задержали машину у могилы персидского поэта Омар Хайяма, который в своих четверостишиях так прекрасно

воспел вино… Вся могила была обвита виноградными лозами. Мой спутник оказался большим почитателем и знатоком Омар Хайяма и почти всю дорогу декламировал его стихи.

Наконец машина взяла последнюю высоту перед Мешедом. Вдали в долине показался город, над которым возвышались бирюзовые с золотом купола мечети святого имама Ризы57.

– Вот одна из главнейших святынь мусульман-шиитов,- начал объяснять мой спутник, указывая на мечеть,- ежегодно из разных концов Персии и Афганистана стекаются на могилу имама Ризы сотни тысяч верующих. Существует институт вербовщиков и проводников паломников, которые ведут целые деревни пешком в Мешед к могиле святого. И знаете, как они рекламируют себя,- рассказывал он, смеясь.- 'Правоверные мусульмане! Следуйте в паломничество только за мной. Я пользуюсь покровительством святого имама, дающего жизнь. В прошлом году я вел десяток караванов, и из каждых ста паломников погибли только сорок. Остальных 60 я благополучно привел обратно к их домам. Следуйте только за мной!'. Это лучшая рекомендация для проводника вернуть 60 из 100 паломников живыми. Обычно погибают от голода и усталости больше половины.

– А зачем же, будучи голодными и бедными, они отправляются в далекое путешествие?- спросил я.

– Наоборот, поломники выезжают из своих деревень с накопленными годами деньгами и провиантом. Но припасов хватает лишь до Мешеда, а деньги быстро переходят в карманы служителей мечети. И вот верующие, без денег и без пищи, должны 15- 20 дней идти пешком до своего местечка. В пути от слабости они мрут как мухи. В то время как муллы58 при святом ежегодно зарабатывают до миллиона туман от этих несчастных,- рассказывал со злобой мой перс.- И странный – этот святой. Он не пьет, не ест и в карты не играет, и, несмотря на это, миллиона туманов ему не хватает. Мечеть вечно находится в долгах. А почему? Потому что могилу святого обслуживают 3000 бездельников, получающих огромные оклады, и еще больше верующих.

– А вы слышали, что Риза-шаха59 называют неверующим-бехаистом?60 – продолжал он немного спустя.- А знаете почему? Потому, что он решил положить предел этому безобразному грабежу. Недавно он был в Мешхеде и приказал уволить 2000 человек, обслуживающих мечеть, чтобы сократить расходы. Вот эти уволенные, лишенные благ, и распространяют слух, что Риза-шах – бехаист.

Мы уже спустились в долину. Машина мчалась по прекрасной шоссейной дороге, проложенной англичанами во времена их пребывания в Средней Азии.

– Если будете осматривать мечеть, то обратите внимание, что два купола построены недавно. Старые купола были разрушены русскими войсками, бывшими до революции хозяевами Хорасана61. Два перса, совершившие преступление против русских властей, скрылись в мечети имама Ризы и сели в 'бест'62. Командовавший русскими войсками полковник потребовал у персидских властей их выдачи, но последние не могли исполнить требования полковника, ибо по шариату63 всякий, находящийся в мечети, считается неприкосновенным, полковник, взбешенный отказом, приказал артиллерии крыть огонь по мечети и разрушил два купола. Вслед за этим в мечеть ворвались казаки, захватили преступников и заодно разграбили большинство драгоценностей мечети. После революции в России народ стал говорить, что это Бог наказал русских за то, что они осквернили святую мечеть имама Ризы.

Мы подъехали к советскому консульству, расположенному вне городских стен. Я поблагодарил своего словоохотливого компаньона и, пообещав вновь встреться, свернул машину в консульство.

Генеральный консул Кржеминский угощал меня чаем в своем кабинете. Это среднего роста 45-летний мужчина, преждевременно постаревшим лицом, начисто бритый, что еще более выделяло морщины. Его темно-серые глаза и все его манеры говорили о его мягкости и культурности. Он говорил приятным, убедительным голосом с легким польским акцентом. В то время как я пил и ел, Кржеминский с пустой чашкой в руках взволнованно бегал по комнате.

Ведь поймите, товарищ Агабеков, ну, черт с ним, что он с каждой почтой пишет про меня всякие гадости в Москву и Асхабад, но ведь помимо этого он мне просто жить не дает здесь. Этот ваш Браун лично ходит за мной по пятам. Он допрашивает консульских слуг, наконец, ловит всех моих посетителей и допытывает, о чем я с ними беседовал. Ведь это же компрометирует и меня, и всю мою работу,- чуть не со слезами рассказывал консул.- А когда я прошу его прекратить эти безобразия, он становится в позу и, не стесняясь ничьим присутствием, говорит: 'Я – Браун, член партии с 1903 года и резидент ГПУ в Мешеде, так что я имею право и обязан контролировать действия всех советских граждан за границей, в том числе и консула'. Ну, что вы поделаете с таким человеком? – обратился ко мне Кржеминский.

Я ничего не ответил, решив предварительно выслушать и другую сторону.

Кржеминский, не дождавшись ответа, вновь зашагал по комнате и продолжал приводить факты его отношений с Брауном, один ужаснее другого. Видно, что человека довели до крайнего предела и дальше терпеть он не имел сил.

– Вот что, Казимир Александрович,- сказал я, вставая,- я сейчас иду к Брауну и, если подтвердится хоть десятая доля того, что вы рассказали, то я его отправлю в Москву немедленно.

– Тов. Браун, давайте познакомимся,- обратился я к резиденту ГПУ, входя к нему в квартиру.- Я – Агабеков, вы, вероятно, слышали обо мне.

– Да, я получил из Москвы телеграмму, что вы приедете сюда и уполномочены инспектировать мою резидентуру. Зайдите в эту комнату, здесь я работаю,- пригласил он меня.

Я вошел и сел у письменного стола. В углу выделялся большой, прочный несгораемый шкаф и рядом столик с двумя калильными лампами. Браун сел напротив меня. Это был худощавый брюнет с черной же бородкой. Глаза были спрятаны за толстыми стеклами черепаховых очков.

– Ну, как у вас идет работа? Как с источником 'Почта'? Ведь это, кажется, наиважнейший источник вашего района?- спросил я.

– Да, все в порядке. Английская почта поступает аккуратно. Работы хватает. Приходится работать целые ночи. Вот смотрите,- показывает Браун на бумажку с цифрами на столе,- за прошлый месяц поступили 256 пакетов. И так каждый месяц. Электричества в консульстве нет, приходится работать при калильных фонарях или освещать магнием. А это отнимает значительное время,- рассказывал Браун.

– А почему бы вам не договориться с консулом и местными силами не провести электричество?- спросил я.

– Эх, милый мой, вы, я вижу, не знаете Кржеминского. Он не только что помочь, но рад всеми силами мешать нашей работе. Вы знаете, что он даже мне не разрешает пользоваться экипажем, чтобы ночью я мог возвращать английские пакеты источнику, отговариваясь , что в случае провала консульство может быть скомпрометировано. Мне приходится в четыре – пять часов ночи пешком идти с почтой в город и рисковать, что каждый полицейский может меня задержать,- ответил мне речью Браун.

– Ладно, о ваших отношениях мы поговорим после, теперь давайте просмотрим дела,- предложил я. Браун поспешно встал и, вынув ключи из заднего кармана брюк, открыл несгораемый шкаф. Выложив на стол груду папок, мы погрузились в их изучение. Работали мы часа два. По ведению дела было видно, что Браун очень усидчивый и методичный работник, любящий копаться в мелочах и систематизировать их.

– Скажите, тов. Браун, почему у вас нелады с консулом? Ведь вы старый член партии, Кржеминский тоже, что вам мешает ужиться?- спросил я.

– По-моему, тут во всем виновата жена секретаря консульства Левенсона,- задумчиво ответил Браун.- дело в том, что консул живет с ней и ревнует ее ко всем, почему-то и меня он считает соперником.

– А откуда вам известно, что он живет с ней?- задал я вопрос.

– Как откуда? Все об этом знают. Кроме того, я видел своими глазами.

– То есть, как? Что вы могли видеть?- спросил я.

– Я сам видел их в спальне у консула. Мне это удалось благодаря тому, что у него в соседней со спальней комнате стоит шкаф. Я залез на этот шкаф и наблюдал через стеклянный верх двери. Жаль только, что мне не удалось их сфотографировать,- закончил Браун с сожалением.

Да, думал я, хорош резидент ГПУ и член ВКП(б) с 1903 года… Он думает, что для советской политики очень важно, с кем сожительствует консул.