Здраво рассуждая, что ещё-то жечь? Соль не горит, рыба горит плохо, а тут всякая рухлядь, сено опять же…

От таких раздумий мне как-то совсем расхотелось спать. И захотелось снова закричать: «Спасите- помогите!»

Но Профессор сегодня был явно не способен воспринимать мир философски, он сегодня вообще на себя не похож и еще неизвестно, как он в этот раз на мои вопли отреагирует.

А вдруг они, вопли, спугнут поджигателя? Этого мне никто не простит, еще бы, наши ради поимки злодея с дня рождения сюда припёрлись, а я им такое развлечение на корню загублю.

Но с другой стороны, когда тут начнет всё полыхать, кричать «спасите-помогите» будет поздно… А кто заберет у сапожника парадные башмаки Профессора? Никто ведь не знает, что я отдала их чинить не в ту мастерскую, что у рынка, а в ту, что около бань… А холодец, который я на огонь перед выходом поставила, кто доварит? И зачем я его затеяла варить? Специй мало, даром что «Лавка Южных Товаров» под боком… Петрушка сушёная вся вышла, свежей ещё нет… И кориандр кончился… Не ваниль же в холодец пихать, в компанию к морковке и укропу. Сплошные проблемы…

Пока я маялась в раздумьях о том, где взять петрушку и кориандр, поджигатель появился, да не один. Каретный сарай жечь они не стали, нашли более эффектную цель: почти одновременно запылали те самые решётчатые башни, в которых вялили рыбу.

Услышав шум и крики во дворе, я, нарушив приказ Профессора, естественно выскочила. Добежала до угла склада и остановилась.

Все три башни были хорошо видны. Одна в самом центре усадьбы, напротив моего наблюдательного пункта, две были вынесены на края.

В густой фиолетовой темноте пылало ярко, красиво. И звучно, с треском.

Я смотрела и думала: «Ну, как же так, почему три горят? Неужели заклинание теперь три человека знают? Непонятно… Какой дурак будет заклинанием добровольно делиться, раз оно, выясняется, такое выгодное?»

А пламя на башнях расходилось не на шутку. Теперь зарево от него, наверное, было видно из любой точки Огрызка, а уж с Горы и подавно.

Черные собаки бесновались на своих цепях.

А вот что там делают наши, было совершенно неясно.

Похоже, они не столько тушили пожар, сколько пытались отловить поджигателей. Точнее, не столько отловить, сколько отстрелять, иначе зачем Граду арбалет?

Какие-то заварушки у всех трёх башен имелись, но я, прикинув, что к чему, решила не любопытствовать, а вернуться в каретный сарай. Так, конечно, ярких воспоминаний не получишь, но зато и нервы крепче будут. И всё остальное целее.

И потом я слабо представляла, что делать, ежели, к примеру, какой недобитый враг ко мне сейчас вдруг подползет. Добивать его или выхаживать? Первое — вроде как гадко, зато надёжно, второе — естественно, но неразумно. Вот и разберись с ходу, когда всё — плохо, значит самое лучшее — в такую ситуацию не попадать.

Поэтому я целенаправленно отступала в сторону каретного сарая.

И вдруг увидела неподалеку от срединной башни Льда, который светил своим фонарем на землю и Профессора, который нелепо присев на корточки, прямо пальцем выписывал в пыли заклинание. И прочёл его.

Стена воды обрушилась из ниоткуда.

Было полное впечатление, что Профессор вызвал светлую Сестру-Хозяйку, которая послушно пришла и опрокинула над нами громадное ведро воды.

Я думала, захлебнусь. И не я одна.

Завыли дружно перепуганные насмерть собаки.

Профессора, который всё это сотворил, водяной столб сбил с ног и опрокинул набок. А может быть это не Сестра-Хозяйка? Может быть, это разгневанный Медбрат плюет на макушку тому, кто его оскорбляет письменно и устно?

Ай да Профессор! Он, оказывается, много интересных заклятий знает. И молчит… Похоже, начинает вырисовываться яркая картинка того, в чих руках в скором времени будет реальная сила. И я, отплевывая воду, находясь, в общем-то, совсем не в том месте, не в то время и не в том настроении, когда думают умные мысли, вдруг отчетливо поняла, какие выгоды таит наша с виду громоздкая, медленная и рутинная система сбора заклинаний. И какие нас ждут осложнения.

Если, конечно, Сильные не окажутся правы в том плане, что не будет меня — не будет и магии. И не пришьют.

Теперь усадьба превратилась в лоханку с грязью. Я запоздало спряталась в каретном сарае, с грустью сообразив, что теперь, когда я мокрая от макушки до пяток, убедить Профессора в том, что я не покидала экипаж, мне вряд ли удастся.

К счастью, когда в каретный сарай стеклись все, мокрые как мыши, никто не обратил на меня внимания, не до того было. Счёт времени шёл на мгновения.

Надо было думать, под каким соусом подавать пожар перед Горой. И афишировать ли свою деятельность по его прекращению.

И, скорее всего, нет… Ведь вся та рыба, которую здесь обрабатывают, к нам не имеет ровно никакого отношения.

Поэтому думали на ходу, стремясь побыстрее убраться отсюда, на всякий случай.

— Сиди и не высовывайся! — строго предупредил меня обляпанный грязью до макушки Профессор и лично задернул кожаные шторки.

Пришлось наблюдать в щёлочку между ними.

— А кто это был? — быстро спросила я.

— Потом, всё потом, — отмахнулся Профессор, соскакивая с подножки.

Град с одной стороны, Рассвет с другой, держа под уздцы, выводили лошадей наружу. Профессор и Лёд подкладывали доски в грязь, чтобы следов от нас осталось как можно меньше. Медленно шлепая колесами, экипаж выкатился по дощатым колеям из усадьбы.

Град, поминая Медбрата через слово, принялся вытирать лошадям копыта. Зрелище, несмотря на всю напряженность момента, было уморительным, — это надо было видеть, чтобы оценить.

Потом появились Лёд и Профессор, одинаково покрытые толстым слоем грязи, как шоколадные торты глазурью.

Наша компания собрала бродивших по Отстойнику собак, но теперь эти красноглазые твари, что меня чуть не съели живьём, лишь обнюхивали парней и дружелюбно виляли хвостами.

— Живые остались? — спросил Град у Льда.

— Нет, — отозвался тот. — Ты их насмерть уложил. Надо было пониже брать.

— Куда пониже? — рявкнул разъяренно Град. — Я же предупреждал, что бью на поражение. Старый уже, чтобы переучиваться. Сторожа сами справятся?

— Да, они уже занялись.

— Тогда всё, загружайтесь, и трогаем, — коротко скомандовал Град.

Профессор, Лёд и Рассвет забрались в экипаж, Град сел за кучера и мы покатили домой.

В чреве экипажа разместились так: мы с Рассветом, как чистые, но мокрые — на одном сиденье, Лёд с Профессором, как мокрые и очень грязные — на другом.

Царила очень нервная тишина.

Чтобы разбить её, я спросила:

— Ну и какой был смысл в грязи так возюкаться? Неужели вы настолько хорошо следы замели, что нас не обнаружат?

— Кто нас сможет обнаружить — тот и так знает, что мы там были. А для всех прочих не обязательно чертить грязью наш путь отсюда до Огрызка, — скривился Лёд, пытаясь какой-то щепкой отколупнуть со своей одежды подсохшую корочку.

— Ты того, прекрати! — всполошилась я, увидев это. — Чище не станешь, а всё кругом запачкаешь!