согнать.

Я изо всех сил отрицательно замотал головой. Проснувшийся Мороз тоже отказался.

- Как хотите! А я долбану стопарь для настроения. Лола! - заорал он. В дверь заглянула перепуганная испанка.

- Ну-ка сваргань пацанам яичницу! Скоро поедем на практику, а голодное брюхо к учению глухо! - загоготал Маляр. - Примешь стакашку?

- Налей глоток! - застеснялась Лолита.

Через несколько минут на столе появилась сковородка с шипящей яичницей. Пока мы с Морозом расправлялись с ней и другими остатками вчерашнего пиршества, Маляр снял протезы и озабоченно разглядывал свои культи.

- Натер вчера. Я, братцы, протезы разбиваю за два-три месяца. Люблю погудеть! - говорил он, смазывая воспаленные места какой-то мазью. - Предки-то у вас имеются?

- Да, - протянул Мороз. - Матери. А у него еще и бабка! - кивнул он в мою сторону.

- Годков-то по сколько вам?

- Мне двенадцать, а ему - десять, - ответил Мороз.

- В самый раз! - обрадовался Маляр. - А вот про родителей временно придется забыть. Разбогатеете, тогда вернетесь. Тут в соседнем доме подвальчик имеется. Урки там собираются. У них и поживете, потому как ко мне участковый, сука, стал наведываться. Деньги-то есть у вас? - поинтересовался он.

Мы смущенно промолчали.

- Держите! - протянул Морозу Маляр пачку новеньких красных тридцаток. - Идите погуляйте. Самодеятельностью не заниматься! В десять вечера ко мне. Поедем на стажировку.

Проболтавшись целый день по городу, к вечеру мы возвратились в Косой переулок. Сытно поужинав, все втроем отправились на Казанский вокзал.

- Значит, так, Сека, - поучал Маляр. - Входишь в вагон и не торопясь идешь в другой конец, в туалет. Не бойся. Ночью почти все спят. Проходишь по вагону и смотришь, не поворачивая головы, направо и налево внимательно. На рюкзаки и сумки не обращаешь внимания. Только на чемоданы. И чтобы хозяин был прилично одет. Выбираешь самый удачный вариант. Окружающие должны спать. Обязательно считаешь проходы между скамейками. Возвращаешься обратно в тамбур. Рассказываешь Морозу расположение клиента. Теперь пошел он, но быстрым шагом. Не останавливаясь, на ходу цепляет чемодан, топает дальше в тамбур и переходит в другой вагон. Не забудь закрыть за собой дверь ключом! - повернулся к Морозу Маляр и протянул ему кривую железяку.

- А если схватят? - с опаской взглянул на него Мороз.

- Волков бояться - в лес не ходить! Да и ничего вам, пацаны, не будет. Судить - еще рановато. В худшем варианте пару затрещин получите, и все. Слушай дальше! Открываешь первую дверь следующего вагона. Первую! Запомнил? С крыши будет висеть на веревке крючок. Вешаешь на него чемодан и возвращаешься к Секе. Все. На первой же остановке выходим. Я еду на крыше. Но больше одного чемодана не бери. И вторых заходов не делай.

С этой ночи у нас началась новая, энергичная, озорная жизнь. Маляр внушал нам мысли о том, что владельцы этих чемоданов - жулики, обкрадывающие простых тружеников, представляя нас этакими Робин Гудами, народными мстителями, помогающими бороться со спекулянтами и разной нечистью. И действительно, в красивых чемоданах, как правило, находились вещи, мало похожие на багаж обычного пассажира. В основном предметы, предназначавшиеся для продажи.

Постепенно круг наших взрослых знакомых расширялся. Жили мы теперь в подвале, в котором базировалась воровская «малина». По вечерам там собиралась веселая кампания. Пели блатные песни под гитару. Пили водку. Потом вповалку спали. Были там и щипачи, и домушники, и майданники… Туда притаскивали всю добычу, которой бескорыстно делились с теми, кто в этот день потерпел неудачу.

С нами обращались как с равными, и это необычайно льстило нашему самолюбию. Многие предлагали работать с ними. Для домушников мы были интересны тем, что при своих скромных габаритах без особого труда могли проникать в открытые форточки, впоследствии открывая им двери или окна. Щипачи предлагали потренировать нас в карманном промысле, так как, получив пропаль[39], мы, разбежавшись в разные стороны, могли мгновенно раствориться почти под ногами толпы. Но Маляр ревностно огораживал нас от притязаний остальных желающих. Нам он был очень симпатичен, так как при своем увечье оставался жизнерадостным, общительным и остроумным собеседником. А уж насчет шустрости и говорить не приходится. На своих протезах с ловкостью обезьяны он буквально взлетал на крышу вагона и спрыгивал с нее так, как не смог бы этого сделать абсолютно полноценный человек.

Шла война. Сводки с фронтов с каждым днем были все радостнее. Мы с Морозом в свободное от «работы» время развлекались, как могли. Правда, основательно волновали мысли о маме. Как она, бедная, переживает! Но мир приключений настолько затянул меня, что вырваться из него не было сил.

Постепенно взрослея, мы начали осознавать всю тяжесть груза, который принесла с собой война. Немалую роль в этом сыграли художественные фильмы. Посещение кинотеатров играло главенствующую роль в нашем досуге. В начале войны - бомбежки, трупы, голод, всеобщее горе казалось естественными и неизбежными. В этом даже был какой-то элемент увлекательной игры.

Теперь же все выглядело иначе. Сравнивая свою коротенькую довоенную жизнь с сегодняшней, мы убедились, что взрослые люди абсолютно четко знают, за что именно они, обвязавшись гранатами, бросаются под вражеские танки, за что с криками 'За Родину!' закрывают своим телом амбразуру пулемета, за что направляют свой горящий самолет на немецкую колонну.

Решение зрело медленно, но неуклонно.

- А что, Сека! Не податься ли нам на фронт? Мужики-то все уже там! Кроме безногого Маляра. Покажем фрицам, где раки зимуют!

- Кто же нас возьмет? Мне одиннадцать, тебе тринадцать! - огорчился я.

- Мы и спрашивать ни у кого не будем. Приедем - и все, - парировал Мороз. - Там им уже ничего не останется, кроме как сделать из нас сынов полка! А нет, так в партизаны уйдем.

- А куда поедем?

- Ну ясно куда! Самое сложное - Белорусское направление. С Белорусского вокзала и поедем. Сколько поезд пройдет. Дальше пешком. Вон товарняки с танками все время прут на запад. Только вот оружием надо подразжиться.

Вопрос был решен. Все последующие дни прошли в тщательной подготовке к защите Родины. На выставке трофейного вооружения из под стеклянной витрины мы позаимствовали два парабеллума. Правда, не было патронов. Это обстоятельство нисколько не обескураживало, так как не было сомнений, что в первой же вылазке, захватив в плен двух Фрицев или Гансов, мы полностью компенсируем это недоразумение. Тем более уже имеющееся у нас оружие, изготовленное кустарным методом из куска дерева, охотничьей гильзы, гвоздя и резинки, действовало нисколько не хуже прославленного немецкого пистолета. Вылетающий оттуда в результате выстрела капсюль при желании вполне мог выбить глаз противнику либо как минимум устроить ему знатный кровоподтек на лбу.

В другом зале нам удалось похитить два великолепных плоских немецких штыка. Еще день был потрачен для отоваривания продовольствием. Набив полные рюкзаки банками свиной тушенки, концентратами гречневой, рисовой и гороховой каш, а также другими различными дефицитными продуктами, реквизируемыми у зазевавшихся торговок с рынка, мы почувствовали себя полностью готовыми к боевым действиям. Отдельно набрали махорки, чтобы угощать солдат (во всех фильмах солдаты курили только самокрутки). Для себя, конечно, запаслись папиросами. Все это стаскивалось в известный только нам двоим тайник. Ситуация подстегнула нас к действию.

Однажды ночью я, Мороз и Маляр, сидя на крыше вагона, возвращались в Москву с удачного промысла. Три чемодана, временно привязанные к вентиляционным отдушинам, слегка вздрагивали в такт движению поезда. Стояла ясная зимняя ночь. Небо было трогательно спокойным. Со всех сторон ласково мерцали звезды. Впереди состава бежал паровозик, время от времени издававший протяжные гудки, а из его трубы в ночное небо струились снопики искр. Настроение было превосходное.

- «…Темная ночь, только пули свистят по степи, только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают…» - мечтательно пел Мороз песню из недавно вышедшего на экраны фильма «Два бойца».

А поезд, постукивая колесами, мчался в загадочную даль, длинной змеей извиваясь на поворотах железнодорожного полотна, и белый дым из трубы то взмывал вверх, то начинал стелиться над крышей, напоминая прижатые уши скаковой лошади, приближающейся к финишу.

- Закурим, братки? - перекрыл своим приятным баритоном шум состава Маляр и полез в карман брюк за портсигаром. Чтобы попасть под полу зимнего пальто, он приподнялся, держась за вентиляционную трубу, торчащую из крыши вагона. В это мгновение раздался сочный звук резкого удара. Над головой прогромыхал и скрылся вдали мост. Маляра рядом с нами больше не было.

Через три дня небольшая часть московской шпаны, собравшись на Ваганьковском кладбище, отдавала последнюю дань памяти своему безногому собрату. Недалеко от могилки возле кладбищенской ограды горько рыдала Лолита.

Отгуляв поминки и распрощавшись с удивленными нашими патриотическими поползновениями обитателями «малины», мы с Морозом тронулись в путь, который неожиданно закончился в просторных апартаментах Белорусского вокзала. Подошедший милиционер поинтересовался, куда направляются два сопливых шпингалета с такими огромными рюкзаками на плечах.

- На фронт! - гордо ответил Мороз

- По призыву? - захихикал страж порядка. - А ну заворачивай оглобли за мной.

Наше путешествие закончилось в