занятий в школе, мы бегом направились к недостроенному дому. Никаких признаков присутствия посторонних лиц в нем не было. По деревянным мосткам мы вбежали на четвертый этаж.
С прошлого посещения ничего не изменилось. Даже кирпич, которым Мороз тогда раздолбал взрыватель, лежал на том же месте. Слева от входа виднелась деревянная самодельная дверь с висячим замком, скрывающая небольшое помещение, очевидно будущую кухню. Рядом стоял деревянный щит, на котором были развешаны противопожарные принадлежности - кирки, топоры, щипцы.
Схватив кирку, Мороз поддел замок за дужку. Замок крякнул и развалился. Дверь открылась, и нашему взору предстала мастерская жестянщика. В углу лежали стопки листов оцинкованного железа, а на трехъярусных стеллажах, прибитых к стенам вдоль всей комнаты, стояли одетые друг на друга новенькие ведра. В торце расположился верстак, на котором были разложены различные инструменты.
- Вот это да! - взвизгнул от удовольствия Мороз. - Ты знаешь, сколько стоит каждое ведро на рынке?
- Откуда? - удивился я.
- Триста пятьдесят рублей!
- Ну, Мороз! Тебе не в школе надо учиться, а работать в Наркомате торговли. Ты же ходячая энциклопедия!
- А мы с матерью каждое воскресенье на рынке торчим. Она котлеты делает и продает, а я помогаю. Давай подумаем, куда их нам перетащить!
- Да ведь это кража! - возмутился я.
- А лампочки - не кража? А все, что мы натащили в свою хавиру[36] - не кража? А тетрадки в школе? А учебники в библиотеке?
Мороз полностью обезоружил меня своей железной логикой.
- Ну ладно, давай возьмем по ведру и отвалим, - согласился я.
- Понимаешь, здесь ничего оставлять нельзя. Вдруг завтра кто-то придет. Замка-то, нет! Кипиш[37] будет. Надо забирать все.
- Куда же мы это все денем? Да и таскать здесь надо неделю. Смотри, сколько их!
- Слушай, Сека! Около дома, ну, там, где штабеля кирпичей, есть какие-то катакомбы. Давай сначала туда!
Спорить с Морозом было бесполезно. Да мне и не очень хотелось. Поэтому, моментально позабыв о выделенном родителями регламенте, мы похватали в охапки по нескольку ведер и сбежали на первый этаж. Около дома действительно были выкопаны глубокие ямы, в которых, очевидно, добывали глину. Ходы, примерно полтора метра в диаметре, спускались вниз, а потом углублялись вбок. Место для тайника очень удобное, так как туда вряд ли кто полезет. Строительство дома заморожено, а посторонних на стройплощадке нет.
Сделав около полутора десятков ходок, мы полностью опорожнили мастерскую. Ведер оказалось сто двадцать штук. Раскрасневшиеся и довольные, уселись отдыхать.
- Ну вот, теперь по нескольку штук можно таскать на рынок. Давай сегодня возьмем по паре, и пока хватит, - тяжело дыша, еле выговорил Мороз. - А матери скажешь, что всем классом оказывали шефскую помощь строителям. Вот и задержались слегка.
- Мама моя поздно придет, а бабка ни с ней, ни со мной не разговаривает.
- Ну вот и прекрасно! А теперь пошли!
Прикрыв найденной поблизости ветошью аккуратно сложенные ведра и взяв с собой по паре, мы чинно направились к рынку. Заходить внутрь нам не пришлось. Прямо возле ворот все четыре ведра купил у нас обшарпанный бородатый мужик. Во многих московских домах не работал водопровод, и ведра считались большим дефицитом.
И вновь началась разгульная жизнь. Школу мы с Морозом продолжали посещать, но после уроков… У родителей шла голова кругом от наших бесчисленных репетиций, спектаклей, выступлений школьного хора, дополнительных занятий, походов по музеям и прочих мероприятий, взращенных нашей неуемной фантазией.
В один из выходных дней, когда Мороз вынужден был торговать со своей матерью котлетами, а моя мама дежурила в наркомате, я, ощупав свои карманы, убедился, что мои финансовые дела обстоят из рук вон плохо. Выход был только один. Наведаться к заветной яме и на рынок. Правда, я чувствовал себя немного не в своей тарелке, так как рядом не было Мороза. Но на нет и суда нет! Делать нечего, придется идти одному.
Надев теплое пальто и валенки (стояла зима 1943 года), я направился по переулкам к недостроенному дому. Пройдя в полукруглую подворотню, обогнул дом и остановился перед ямой в раздумье. Какое-то тревожное чувство не позволяло мне лезть в яму. Но, пересилив свою нерешительность, я забрался внутрь, достал одно ведро, завернул его в свое пальто и вышел во двор. Тишина и поблизости никого. Крадучись, я направился к подворотне.
Когда я был уже под сводами дома, с другой стороны в подворотню вошел мужчина. На всякий случай я взял правее. Поравнявшись со мной, мужчина неожиданно бросился в мою сторону и крепко схватил за руки. Ведро, выскользнув из пальто, упало и загромыхало по асфальту.
- Так вот кто у нас ведра крадет! - заорал мужчина и вцепился мне в ухо. - Показывай, мерзавец, куда спрятал остальные!
Ухо начало отрываться.
- Дяденька, я все отдам! - запищал я, судорожно соображая каким способом высвободить ухо. На школьном кроссе я всегда приходил к финишу одним из первых.
- Показывай, гад! - начал он заворачивать ухо сильнее.
Мне ничего не оставалось делать. Выход был только один, и я повел его к яме. Спустившись вниз, отбросив ветошь и увидев ведра, мужчина, не отпуская мое ухо, начал издавать нечленораздельные звуки, которые выражали высшую степень раздражения. Разводя в стороны руки, я попытался мимикой ему соболезновать. Однако реакция его была противоположной.
- Сейчас отведу тебя в милицию, щенок! Они тебе покажут, где раки зимуют!
Я был полностью согласен на милицию, лишь бы отпустили мое частично оторванное, занемевшее от боли ухо. Схватив мою руку и сжав ее до хруста в костях, мужчина потащил меня в девятое отделение милиции, что на Большой Бронной улице, не забыв при этом захватить с собой отобранное у меня ведро. В дежурной части он объяснил суть дела и сел писать какую-то бумагу. Меня же посадили за барьер, где уже находилось несколько человек. Пятеро из них заполнили собой деревянную скамейку, остальные расположились на полу.
- Пацан, за что загребли? - спросил меня парень лет двадцати.
- За кражу! - гордо поднял я нос.
- Свой человек! - удовлетворительно произнес он. - Ну-ка, мужичок, переместись-ка на пол, - предложил он соседу. - Уступи место пацану!
- Ты откуда? - поинтересовался парень.
- С Трехпрудного, - ответил я.
- Как кличут-то?
- Сека.
- А меня - Михай! Слыхал когда-нибудь?
- Нет, не слыхал.
- Ну ничего, услышишь. А кого еще знаешь с Трехпрудного из взрослых?
- Маму, бабушку…
- Ха-ха-ха! - закатился Михай. - Ну ты и юморист, Сека! С мамой и бабушкой по делу пойдешь? Да?
Я обиженно надул губы. И чего он ко мне привязался? У меня такие проблемы. Может, в тюрьму посадят. Мама этого не переживет. А этот дурацкий Михай - хохочет.
- Не бойся, Сека, никто тебя не посадит, - словно прочитав мои мысли, сказал Михай. - Сейчас позвонят твоему участковому, чтобы зашел к родителям и сообщил, что ты паришься здесь. Придут твои мама с бабушкой и заберут тебя домой. Вот и все твои приключения. Ты чего украл-то?
- Ведра.
- Ха-ха-ха! - снова чуть не лопнул со смеху Михай. - Зачем они тебе понадобились? По воду ходить? Так ты ведро с водой не поднимешь!
- Продавать.
- А ты шустрый малый, - заметил Михай. - Слушай, у меня к тебе дело. Я тут прочно устроился. Наверно, скоро повезут в Таганку. А тебя сегодня наверняка шуганут отсюда. Ты Оружейный переулок знаешь? В Каретном ряду!
- Знаю, конечно.
- Найдешь там дом сорок один. Рядом с кинотеатром «Экран жизни». Зайдешь во двор. Угловой подъезд. На втором этаже только одна квартира. Спросишь Леву. Кликуха - Пассажир. Скажешь - нашего приятеля Лося взяли мусора. Он колется. Пусть Пассажир сваливает, пока не поздно. Все понял?
- Все.
- Ну и отлично! Таганка, все ночи полные огня, Таганка, зачем сгубила ты меня! - с удовольствием затянул в полную силу легких Михай.
- Заткнись! - раздался сердитый оклик из дежурки.
Вечером за мной приехала мама. Меня привели в детскую комнату, и женщина-инспектор долго распекала маму за ее неумение воспитывать детей. Мама плакала и обещала, что этого больше никогда не будет. На прощание инспекторша сказала, что теперь я состою на учете в милиции и в случае еще одного привода запросто могу загреметь в детский приемник и в колонию. Но я уже понимал: мама ничего со мной поделать больше не сможет. Слишком глубоко въехал я в эту пропасть, и выбраться из нее мне вряд ли удастся.
На следующий день, выполняя поручение Михая, я познакомился с Левой Пассажиром. Несмотря на то что он был вдвое старше меня, мы быстро сошлись. Мне очень импонировала его решительность, мгновенная реакция на любую неожиданность, отношение ко мне как к равному.
С Пассажиром я познакомил и Мороза. Мы рассказали о своих дилетантских потугах в воровском промысле. Пассажир объяснил, что ему необходимо на время исчезнуть, но по возвращению он обязательно займется нашим воспитанием и сделает из нас настоящих профессионалов. Обменявшись координатами, мы расстались.
Около месяца мы с Морозом продолжали заниматься самодеятельными кражами. Неистощимый на выдумки, он беспрестанно изобретал различные варианты добычи денег. Первоначально мы приловчились обрабатывать книжные магазины. Не составляло никакого труда пролезть под прилавком и, крутясь почти под ногами у продавца, вытянуть ящик с книгами в торговый зал. Никто не обращал внимания на маленьких пацанов, производящих
