промашек, действуя и говоря под влиянием порыва. Например… что-то словно бы кольнуло его память. Как-то раньше он сболтнул по глупости нечто такое, что навлекло на него ужасную опасность. На него и на кого-то еще… Регану? Но как это было? Как отражение в воде перед ним мелькнуло видение – человек с холодным и жестоким лицом, в зеленом плаще, на фоне огромных стоячих камней. Но образ расплылся при словах Фабиана:

– Смотрите, вот пещера!

На холме, поросшем березами, они смутно различили нагромождение камней и среди них – черный проем. Приблизившись, они увидели, что он ведет в пещеру, достаточно большую, чтобы три человека могли там поместиться, и сухую.

Они уселись поудобнее, привалившись к скальным стенам и принялись жевать принесенные Дионом сухари.

Стандартные армейские сухари служили на марше однообразной, но сытной пищей. Они выпекались из дробленой пшеницы, смешанной со СВРным жиром и водой. Вся троица утолила голод, но на завтра ничего не оставалось.

– Интересно, – сказал Квинт, – смогу я убить кролика этой штуковиной? – Он взвесил копье в руке. – Британцы могут, но и не знаю, сумею ли точно попасть, хотя и упражнялся.

– Может, бобра? – предположил Фабиан. – Я заметил запруду на ручье внизу. Попробуем завтра, когда рассветет. Бобры на вкус не так уж плохи, правда, честно признаюсь, мне не хотелось бы есть их сырыми.

С разведением огня дело обстояло еще хуже, так так римляне брали с собой в дорогу только сухой паек или готовую пищу. При необходимости они забирали угли из крестьянских очагов.

– Я видел, как Пендок… ну, тот британец, о котором я рассказывал – добывал огонь трением двух палочек. Я попробую сделать так же. Сдается мне, что существует много полезных областей знания, которым не учат ни римские школы, ни армия… – Квинт резко осекся. – Послушайте! Что-то сзади… в пещере.

Они притихли, повернулись к узкой черной норе за их спинами – откуда донеслись приглушенные звуки – не то мяуканье, не то писк.

– Летучие мыши, конечно, – сказал Фабиан, более опытный, чем другие. – Они всегда живут в пещерах.

Остальные кивнули.

– Ясное дело. Дион кивнул.

– Ну, так я не нуждаюсь в колыбельной летучих мышей, чтобы уснуть. Разбудите меня, ребята, когда поймаете и зажарите бобра, надеюсь, раздобудете какой-нибудь приправы для вкуса!

– Нет уж, ленивый увалень, – сурово заявил Фабиан. – Каждый будет есть то, что заслужил.

Дион фыркнул, Квинт засмеялся. Последовала добродушная перебранка за более удобное место для сна, каждый понимал, что они шутят, чтобы не думать слишком много. Наконец, все трое улеглись на плаще Диона и укрылись плащом Фабиана.

Белые березы у входа в пещеру отбрасывали на спящих призрачные тени, а небо светлело по мере приближения зари.

Квинт спал крепко и ему грезился Рим. Это был удивительно прекрасный мир – его мать улыбалась Регане, одетой в роскошное платье, в точности такое же, как у любовницы Нерона Помпеи, из переливчатого атласа, и в золотом уборе, который каким-то образом добыл дли нее Квинт.

Он не знал, что за звук разбудил его, но вскочил, хватаясь за копье. Остальные проснулись при его рывке и, не задавая вопросов, единым движением метнулись к стене и схватили мечи.

В первый миг, еще полусонные, и при неверном свете, они ничего не увидели, но затем звук, пробудивший Квинта, повторился. Низкое рычание, от которого волосы вставали дыбом. Квинт никогда не слышал этого звука раньше, но понял, что это такое, прежде, чем Дион прошептал: – Волки.

Затем Квинт разглядел две большие тени, надвигающиеся из-за берез.

– Кричите! – завопил Фабиан. – Больше шума! Они уйдут, они не голодны и это время года!

Молодые люди орали и шумели так, что эхо заполнило пещеру, но две зловещие фигуры среди берез не исчезали. Они стояли и смотрели, в их жестких желтых глазах мерцала угроза.

– Юпитер Максимус… вдруг простонал Фабиан. – Я понял, в чем дело – это их логово, и в пещере мы слышали их волчат. Они хотят напасть на нас!

Огромный серый волк и его подруга снова двинулись с места. Они медленно приближались, и жуткое низкое рычанье становилось громче.

Рука Квинта стиснула копье. Но в пещере было слишком тесно. Он не мог здесь размахнуться. Квинт шагнул вперед из-под скального навеса.

– Не надо… – прошептал Фабиан. – Если промахнешься, мы лишимся копья. Держись рядом с нами, у нас мечи…

Квинт не слушал. Сердце его колотилось, но сознание было холодным и ясным. Он тщательно соразмерял расстояние между собой и надвигающимся волком. Квинт отвел руку и ждал. Он видел обнажившиеся белые клыки и красный язык, видел, как вздымается шерсть на загривке, как зверь готовится к прыжку.

Квинт набрал в грудь побольше воздуха и выждал еще секунду. Наконец волк прыгнул. Квинт метнул копье прямо в светлое пятно на груди. Фонтаном брызнула кровь – острие копья вонзилось волку в сердце. Зверь дергаясь рухнул на землю. Волчица ворча и тяжело дыша, остановилась, ее желтые глаза не отрывались от бьющегося в агонии самца, от крови, которая снова хлынула – и перестала.

– Браво, Квинт! – воскликнул Дион. Они с Фабианом кинулись на волчицу, но та оказалась слишком быстра для них. Она развернулась, и припав к земле, проскочила мимо их мечей прямо в пещеру.