Вернулась к машине, положила оружие на место, посмотрела на Кондратьева. Директор явно протрезвел и сумел даже задать вопрос:

— Что это?

— Покушение… и убийство, — добавила я.

Как положено добросовестному гражданину, вызвала милицию, хотя была уверена, что добрые люди это уже сделали и без меня. Мне важно было, чтобы мой голос остался на пленке в дежурной части. Тогда никто не сможет обвинить меня в том, что я хотела скрыть столь неприятный эпизод из моей практики. Я честная девочка и во всем признаюсь властям.

Вернулась к покойнику и проверила карманы. Пусто.

Вокруг стали собираться зеваки. Народ стоит поодаль, подойти боится. И правильно, нечего мешать.

Милиция приехала через полчаса. К этому времени Кондратьев успел проблеваться прямо у заднего колеса и даже частично вернуться к жизни. Наблюдая, какими темпами улучшается его самочувствие, я надеялась, что совсем скоро он сможет связно и цензурно прокомментировать случившееся. Пока все, что я от него слышала, могло заинтересовать или любителя русского фольклора, или десятилетнего ребенка, мечтающего похвастаться перед товарищами знанием смачных оборотов.

Из милицейского «уазика» выбрался человек в сереньких брюках и рубашке с короткими рукавами. Качок — мускулы выпирают, волосы коротко пострижены.

— Капитан Югов Николай Сергеевич, — представился сей атлет на всю улицу. — Всех, кто что-нибудь видел, попрошу подойти ко мне.

Тем временем двое экспертов приблизились к телу и занялись «приемкой груза».

— Вы видели? — обратился ко мне капитан, когда я воспользовалась его приглашением.

— Я и убила.

Он смерил меня взглядом и отступил на шаг.

Я изложила ход событий, не забыв перед этим представиться.

Черные глаза капитана впились в меня словно иголки. Он попросил предъявить лицензию. Ознакомившись с нею, представитель власти поинтересовался возможными причинами покушения и весьма болезненно отреагировал на скромное пожимание плечами.

— Не знаете? — заявил он. — Вам надо дать время подумать. Я вам его дам, коллега! До завтрашнего утра будете сидеть у себя в квартире под домашним арестом и думать. Берков! — позвал он.

К нам подошел мужчина лет пятидесяти. Его походка была легкой и упругой.

— Переночуйте с этой женщиной. Но учтите, что ей надо думать, а не вилять задом.

Пришлось подойти к капитану вплотную и посмотреть ему в глаза. «ТЫ ХАМ!» — светилось на моем табло крупными буквами. Югов явно не ожидал столь наглого поведения, но ничего менять не стал.

— Отправляйтесь к себе, — натянуто предложил он.

Я кивнула головой, едва не касаясь лбом его носа.

Берков оказался более человечным. Он представился. Тоже капитан, по имени-отчеству Василий Иванович. Мы без приключений довели Кондратьева до моей квартиры, а затем до дивана, где бедняга и уснул.

Шум льющейся воды забрался в уши и стал щекотать мозг. Кто там, Берков или Кондратьев, или они там оба? Я улыбнулась сама себе и села на постели. В комнате никого не было. Обоих джентльменов я разместила в гостиной. Ночью ни один из них меня не беспокоил, что было приятно осознавать.

Кондратьев сидел в кресле, уткнувшись физиономией в кусок льда, завернутый в пакет и полотенце. Выходит, ванную занял Берков.

— Привет, — встала я перед ним руки в боки. — Что случилось?

Он оторвался от облегчающего участь занятия. Синяк типа фингал был неприлично больших размеров.

— Где ты нашла этого рукопашника?

К завтраку подошел капитан Югов. Свежий, подтянутый, в белой футболочке и джинсах. Увидев синяк под глазом Кондратьева, он лишь вяло улыбнулся.

— Настал новый день, и я жду объяснений. Уже в шесть утра мой прямой начальник объяснил мне, кто я такой и где я работаю. Он очень просил не трогать Иванову и сосредоточиться на поиске причин покушения, поэтому не обессудьте — выньте и положьте всю вашу историю от начала и до конца.

Я улыбнулась этому «положьте». Сотрудник органов явно искал примирения. Никто и не возражал против подобного развития событий. Поскольку мой язык хорошо отдохнул за ночь, капитан в течение получаса был введен в курс дела. История с баночками не произвела на Николая Сергеевича никакого впечатления.

Кондратьеву с бодуна пришлось ответить на ряд вопросов, что он совершил, не демонстрируя при этом никакого оптимизма, после чего последовал вопрос капитана, обращенный уже ко мне:

— Вы рассказали мне все?

— Все, — ответила я.

— А вы? — спросил он Кондратьева.

— Можете не сомневаться. Еще раз повторяю: врагов у меня нет. Никаких имен назвать не могу. Наезд на меня исключен.

Югов посмотрел на часы и вновь обратился ко мне:

— Звоните вашему прозектору, он должен уже все узнать.

Я позвонила в больницу. Виктор Вадимович снял трубку, наверное, после двадцатого гудка.

— Таня? Какая Таня?

— Частный детектив.

— А-а-а, — протянул он. — Большая доза снотворного.

Я посмотрела на следователя.

— Дайте мне его, — попросил капитан.

Я отдала трубку.

— Моя фамилия Югов, я капитан милиции. Что там у вас?…Можно провести анализы еще раз… Время ушло?…Ну пусть с маленькой вероятностью, но посмотрит мой эксперт…Будьте на месте, мы скоро приедем.

— Что вам сказали? — с дрожью в голосе спросил Кондратьев.

— Ваша жена наглоталась снотворного и уснула, — мрачно сообщил Югов.

— Не врите! — взвился Алексей, сидевший до этого удивительно спокойно. Затем осознав, что сорвался, извинился, сославшись на тяжелое похмелье, и просил продолжать.

— Она пила? — Капитан открыл блокнот.

— Да, — вяло сознался директор. — Она принимала «Найс боди», в результате стала очень худой и раздражительной, после чего и нашла утешение в алкоголе.

— Лечащий врач утверждает, что она также принимала и наркотики, то же самое показывает и вскрытие, — напомнила я.

— Я клянусь! — Кондратьев вскочил. — Не было этого. Не могло быть! — Он смотрел на меня и пытался нахрапом убедить в обратном. — Я не давал ей денег. И она не могла сама заработать на эту дрянь.

— Успокойтесь, — Югов похлопал его по плечу и усадил на место. — Известно, что наркотик сам по себе может вызывать галлюцинации, клаустрофобию, чувство необъяснимого беспокойства и тому подобное.

— Отсюда истерики, постоянные претензии и угрозы в адрес соседей, — добавила я. — А личность того, кто должен был убить меня, не установили?

— Пока нет. У него на груди татуировка: группа крови и знак семьдесят шестой отдельной бригады ВДВ, сложностей не будет. Я думаю, его наняли.

— Но исполнитель он плохой, — заметил Василий Иванович, — его никто не учил убивать в условиях города, это абсолютно точно. Он ведь ждал Таню и мог бы в самом примитивном случае зайти в подъезд, тогда я навряд ли успел бы с ней познакомиться.