местом, где произошла трагедия, и стала пристально разглядывать почву, как будто на ней могли остаться следы этого злодеяния.

Через час, не заходя к Антону Кузьмичу и Алексею Фомичу, я выехала в Волгоград.

Здесь я направилась прямо по месту жительства следователя Грузинова, которого так часто поминал Максим Максимыч Кораблев.

Грузинов оказался дома. У него был выходной, о чем я узнала, позвонив предварительно к нему на работу. Грузинов оказался высоким и, созвучно фамилии, грузным мужчиной средних лет, с тяжеловатым лицом, которое, как мне показалось, было постоянно склонно к иронической улыбке – достаточная редкость для работника следственных органов. Да и вообще Грузинов производил приятное впечатление. У него были умные светлые глаза, смотревшие подчеркнуто открыто и любезно. В глазах плавала беззлобная насмешливость. Грузинову больше подошло бы быть поваром в хорошем ресторане. Видно было, что он – человек, ценящий жизнь, любящий хорошо покушать и провести время на диване за просмотром телевизора или газеты.

– Добрый день, Лев Павлович, – сказала я.

Он вопросительно глянул на меня:

– Мы... простите, знакомы?

– Пока что нет, но я непременно хочу исправить это недоразумение. Меня зовут Евгения.

– Лев. А, ну вы и так знаете. Проходите. Вы по какому вопросу? Если насчет Суханова, то об этом наглеце я разговаривать не хочу. А так – милости прошу.

– Честно говоря, я не знаю, кто такой Суханов, – сказала я. – Какой-нибудь очередной автоугонщик?

– Почему вы так решили? Нет, он просто наркодилер. Таких надо давить. А автоугонщик... Что автоугонщик? У некоторых жирненьких товарищей просто необходимо угонять личный автотранспорт. Это для них вроде финансового кровопускания, что ли. Значит, вы не по поводу Суханова? Тогда прекрасно. Коньячку не угодно ли?

– Честное слово, Лев Павлович, вы так любезны... Даже не верится, что вы работаете следователем, – сказала я. – Нет, не хмурьтесь, вам не идет. Вы, Лев Павлович, помните такого – Кораблева Максима, он же Костюмчик?

– Костюмчик? Ну конечно. Это мой любимый клиент. Он в некотором роде мое детище. Главное, как поется в песне, – чтобы Костюмчик сидел. Хороший парень, кстати. Правда, он свои хорошие качества направляет не в то русло. А что такое?

– Смешно, но он про вас примерно то же самое говорит, – отметила я. – Первый раз вижу такое взаимопонимание между людьми, которые не раз находились в соотношении «следователь – подследственный». Лев Павлович, я представляю Тарасовскую прокуратуру. – Тут я вынула одно из удостоверений, которые постоянно носила с собой в сумочке на всякий пожарный случай. Удостоверения эти липовые, но сделаны на подлинных «корочках», которые я доставала напрямую у представителей той или иной структуры. По роду моей деятельности такое вполне реально. И потом – риск пользования такими «корочками» окупался многократно. Кстати, о «всяком пожарном случае«: было у меня и удостоверение пожарного эксперта. Но сейчас при себе я его не имела, оно осталось дома, в Тарасове.

– Вы из соседней губернии? Ну что ж, мы не только коллеги, но и соседи. Что же привело вас ко мне, коллега?

– Я, если откровенно...

– Конечно, только откровенно. В нашем деле по-другому и не следует.

– Словом, ваши подопечные Костюмчик и Никифор Хрущев, он же Микиша, оказались на моей территории и...

– Набедокурили? Вы их уже закрыли в КПЗ?

– Нет, но такая возможность не исключается. Лев Павлович, мне стало известно, что перед своим отъездом из Волгограда вы вызывали их к себе в кабинет по поводу угона «Рено», принадлежавшего Вадиму Косинову.

– Да-да, было такое, – сказал он.

– Вы ведь тогда предлагали им написать чистосердечное признание, не так ли? При этом вы говорили, что последствия могут быть крупными и неприятными, но вы сами не будете иметь к тому никакого отношения. Говоря это, что вы имели в виду, Лев Павлович?

Грузинов несколько помрачнел и глянул на меня исподлобья. Впрочем, он тут же сменил выражение лица на несколько более приветливое и отозвался:

– Ну как вам сказать?

– Как есть, откровенно. В вашем деле ведь по-другому и не следует, – процитировала я его же собственные недавние слова.

– А мне особенно и нечего говорить, – пожал плечами следователь. – Мне позвонил господин Кешолава и настоятельно попросил потрясти эту парочку как следует.

– Кораблева и Хрущева?

– Да, Кораблева и Хрущева. Кешолава сказал, что угнан автомобиль марки «Рено» и все подозрения ложатся именно на них. Я, кстати, к тому времени уже был информирован об угоне и составил мнение, достаточно сходное с выводом Кешолавы. Предваряя ваш следующий возможный вопрос, скажу, что с Теймуразом Вахтанговичем я знаком лично, хоть и нельзя сказать, что очень близко. Теперь о Кораблеве и его подельнике. Я вызвал их повесткой и сказал, чтобы они немедленно перестали валять дурака и признались в содеянном. Не могу сказать, что я стопроцентно был уверен в их виновности, но я хорошо знаю Костюмчика, который вообще мастерски валяет дурака, а тогда он валял его таким манером, что я интуитивно понял: их работа. Я эту братию давно знаю, вот еще с таких во-от пор, – он показал метр от земли. – Я-то понял, что Кораблев с Хрущевым замешаны, но доказательств у меня никаких не было, а мои разношерстные эмоции-интуиции к делу не подошьешь, верно ведь?

– Да, конечно, – кивнула я.

– Потом я их выпустил и с тех пор ни о Костюмчике, ни о Микише ничего не слышал. Значит, они в Тарасове? Чудненько. Думаю, работы у вас прибавится. Ребята веселые, хотя и не совсем безобидные.

– Лев Павлович, а известен вам некто Фомичев? – спросила я. – Это сотрудник управления ФСБ по Волгоградской области. Не слыхали?

– Нет, ну почему же. Слыхал. Но лично с ним незнаком. Да и не по моей это части – гэбэ-то. Он, насколько я знаю, курирует институт, внешнюю охрану которого обеспечивает фирма Кешолавы. Я правильно излагаю?

– Вы очень информированный человек. Да, все правильно. Кешолава работает на Фомичева. И... гм... Косинов тоже работал на Фомичева.

– Вы усматриваете связь между угоном и убийством? Уверяю вас, Кораблев и Хрущев не могли убить Косинова. Во-первых, наш Волгоград такая же большая деревня, как и Тарасов, так что Костюмчик и Микиша оказались одноклассниками Косинова. А во-вторых – они не способны на убийство. По пьянке, с пылу с жару – еще можно допустить. Только теоретически допустить. Но чтобы так, как убили Косинова, – не-ет, совершенно исключено.

– Да у меня и в мыслях не было их обвинять. Просто слишком много событий сосредоточилось в одном временном промежутке и вокруг одного человека, Косинова. А это не может быть случайностью.

– Да, да, конечно, – кивнул Грузинов. – Жаль, что все так вышло. Кстати, сегодня в нашем городе открывается конференция по микробиологии. Правда, она закрыта для прессы, но тем не менее мы можем получить аккредитацию, если подсуетимся.

– Мы?

– Я-то уже подал заявку на выдачу пропуска. Хотел посетить.

– Вы интересуетесь микробиологией? Это нехарактерно для следователя.

– Да что вы, в самом деле? Это нехарактерно, то нехарактерно! По-вашему, Женя, следователь должен быть угрюмым злобным типом, разбирающимся только в криминалистике, мордобое и, при случае, в судебной медицине? Так? – Он улыбнулся, его лицо разгладилось. – Надеюсь, вы не в претензии на меня за небольшую вспышку?

Я даже рассмеялась, так это было сказано. Нет, решительно Лев Павлович Грузинов – самый