очаровательный человек из следовательской братии, какого я когда-либо видела.

– Ну вот и славно, – сказал он. – Так что, если у вас есть вопросы к Фомичеву, вы можете увидеть его на конференции. Я вам его покажу. Все-таки куратор ИГИБТа.

– Это вы от Кешолавы наслышаны?

– И от него тоже. Я так понимаю, – он понизил голос, – вы, Женя, занимаетесь отработкой версии о связи угона «Рено» и убийства Косинова? И посылом послужило появление Костюмчика и Микиши в вашей области? Что же они все-таки натворили?

– Знаете что, Лев Павлович, – ответила я, – всему свое время.

О конференции я знала. О ней сказал мне Куницын, когда запрашивал по поисковой системе обо всем, что связано с институтом и Фомичевым. Закрытая научная конференция в Волгограде была посвящена новым разработкам в сфере генетики и генной инженерии. Так сказать, наш ответ Западу. Вы нам – клонов всяких, а мы вам... сами узнаете, и мало не покажется.

«Это будет своеобразный съезд работников НИИ микробиологии, – сказал мне Куницын. – Приедут делегации из Сергиева Посада – вирусологи, бактериологи из Кирова и екатеринбуржцы. Эти, сама понимаешь, по техническим проблемам. И еще ряд независимых экспертов. Все это остатки Пятнадцатого управления Министерства обороны. Его расформировали в девяносто втором или девяносто третьем по указу президента Ельцина».

Я ожидала, что попаду в тот самый «корпус», о котором рассказывал мне Кешолава. Но нет. Конференция проходила в огромном зале бывшего Научно-исследовательского института геологии, ныне превращенного в конгломерат офисов и контор самых разнообразных коммерческих фирм. Только одно крыло, в котором и находился конференц-зал, было сохранено за государством: теперь здесь находилось нечто вроде филиала местного отделения концерна «Газпром», что ли. Лаборатория по исследованию параметров образцов сырья.

Зато из окна конференц-зала я могла видеть серое здание корпуса ИГИБТа, который находился буквально через дорогу и был обнесен высоченной оградой. На страже его стояли сотрудники фирмы «Контроль-С», возглавляемой Теймуразом Кешолавой. А безопасность конференции обеспечивали, судя по всему, представители местного управления ФСБ. Призрак таинственного Фомичева парил над ними, отражался в невозмутимых лицах и в скупом стальном блеске глаз.

Вот здесь-то и собрались ученые-микробиологи со всех концов страны. Их было, кажется, около сотни. И это не считая различных консультантов, ассистентов, охранников и совсем уж непонятного персонала. Журналистов, как уже говорилось, не было. За этим четко следили волгоградские фээсбэшники под чутким руководством генерал-майора Фомичева.

Первый, кого мы с Грузиновым увидели в огромном с белым лепным потолком зале, войдя в широко распахнутые двери – после трех постов контроля! – был плотный, среднего роста человек в светло-сером костюме. Он стоял напротив какого-то очень высокого, с хищным орлиным носом и седыми бакенбардами, представительного старика и скромно улыбался. Старик же яростно жестикулировал, вероятно, доказывая собеседнику гениальность своего очередного открытия. Тот морщился и время от времени, чуть скривив уголок надменного рта, вставлял короткие и явно скептические фразы.

– Вот он, – сказал Лев Павлович вполголоса, наклонясь ко мне. – Сразу же встретили, при входе.

– Кто?

– Фомичев.

– Который? Надеюсь, не высокий, носатый?

– Нет... маленький и лысый. Тот, что улыбается так неприятно.

– Да? Интересно. Кстати, этот Фомичев больше похож на лифтера, чем на генерала ФСБ и куратора режимной конторы. А второй, кто он?

– Не знаю. Наверное, кто-то из его персонала.

Я перелистала в голове досье на всех наиболее видных ученых ИГИБТа, затверженное мною у Куницына до малейшей черточки и словечка, и перед глазами, как на мониторе компьютера, высветилось: Маркаров Борис Эдуардович. Да, это он. Его фамилию Куницын даже зачитывал, когда вывел на экран список сотрудников института. Маркаров – бывший научный руководитель Косинова, работавший бок о бок с легендарным Долинским. Гм... натура, сразу видно, экспансивная, заносчивая, не слишком общительная. Старик капризный и амбициозный. Типичный пенсионер... продукт бывшего партактива ячейки. «Как же он похож на старую облезлую жирную крысу!» – неожиданно резюмировала я про себя.

В этот момент место за кафедрой докладчика занял высокий представительный мужчина лет пятидесяти и произнес:

– А теперь, уважаемые участники конференции, дорогие коллеги и гости нашей итоговой встречи, немного о непоправимом. Мы, микробиологи и генетики, боремся с главным врагом всего живого – смертью. Но она пока что одолевает нас успешнее, чем мы ее. Она забирает лучших и талантливейших. Отдадим дань памяти нашему погибшему коллеге, Вадиму Анатольевичу Косинову. Он подавал так много надежд, и теперь его нет с нами. Почтим его память минутой молчания.

Все встали...

Если не считать этого трагического и трогательного эпизода, первый день конференции прошел для меня как пустой звук. Надо быть специалистом высшего класса, чтобы разобраться в том ужасающем нагромождении научных терминов и сложнейших понятий фундаментальной науки, которыми оперировали участники ученого симпозиума. Грузинов, который, если судить по его безмятежному лицу, понимал не больше меня, наслаждался жизнью. Есть такие люди, которые испытывают безотчетную тягу к науке, хотя и ничего в ней не понимают. Свою тягу к науке Грузинов подкреплял глотками коньяка из фляжки и, кажется, был абсолютно счастлив.

Фомичев, насколько я могла за ним проследить, все время сидел в третьем ряду, совершенно затерявшись среди присутствующих. Как будто он пришел в гости к ученым, а не они находились под постоянным и неусыпным контролем людей Фомичева.

Я задумалась вот над чем. Непонятно, что мешало поставить на внешнюю охрану корпуса ИГИБТа точно таких же сотрудников спецслужбы? Почему понадобилось нанимать за приличные деньги частную охранную фирму?

Однако все же мотивацию можно найти. Одной из причин такой постановки дела могла быть, например, возможность списания некоторых денежных фондов (проплачены охране!), во-вторых, в случае чего под боком всегда имелся козел отпущения. И, кажется, такой случился – стать козлом отпущения Кешолава, по-моему, имеет очень неплохие шансы.

...Наконец было объявлено о закрытии первого дня конференции. Очнувшийся от счастливого оцепенения Грузинов зашевелился рядом и вырвал меня из задумчивости фразой:

– Ну что ж, коллега, в целом можно признать, что день прожит не зря. Вам ведь нужен был Фомичев? Так вот он идет. Торопитесь, а то высокое начальство – люди занятые, могут и не принять.

Я решительно выдохнула, затем, обновив в памяти имя и отчество генерал-майора Фомичева, встала и обратилась к направлявшемуся мимо меня по проходу между рядами куратору ИГИБТа:

– Георгий Артурович!

Он чуть замедлил шаг, повернул голову, и меня пронзил ясный взгляд человека, о котором даже Кешолава отзывался как о некоем демоне, злом полубоге.

– Георгий Артурович, у меня... гм... есть к вам небольшой разговор, – поспешно выговорила я, стараясь максимально использовать то небольшое время, на которое полностью завладела его вниманием, – это очень важно. Где бы мы могли поговорить, Георгий Артурович? Это касается Косинова.

– Я же просил не пропускать журналистов, – равнодушно уронил он, проходя мимо. Я заметила: он немного прихрамывал на правую ногу.

– Я не журналист, это касается... – заговорила я уже ему в спину. И в этот момент меня крепко взяли под руки двое молодых людей. Тогда, немного повысив голос, я бросила вслед удаляющемуся Фомичеву: – Это касается угнанной машины Косинова!

Генерал остановился.

– Отпустите ее, – выговорил он. – Как вы сказали? Я не ослышался? Если у вас действительно есть что сказать, то жду вас сегодня в девять часов вечера в Институте генетики и биотехнологий. Вам известен такой, разумеется? На проходной вас будет ждать подготовленный пропуск. Все.