чтобы Шубин увез ее на дачу, вернее, уехал туда сам. Ведь если бы затея с ключами не удалась, то Шубин оставался бы в Жасминном, Анна – на квартире Берестова, а у Марго появился бы шанс проникнуть в квартиру в их отсутствие.

Но все сложилось по-другому.

Она оделась и благополучно вышла из подъезда.

Ей надо было прийти в себя и – главное! – посмотреть, что находится в папке.

Она приехала в гостиницу, заперлась, разложила на столе папки: ту, что привез посыльный из Мюнхена, и только что похищенную из квартиры Шубиных. Еще две будут у Карла. А остальное станет ясно, когда они с ним встретятся. Но пока…

Она открыла первую папку и… оцепенела. Снова захлопнула и опять открыла. Зажмурила глаза. Открыла. Что же это такое? Вместо пачки листов с немецким текстом какие-то нотные партитуры. Старые, потрепанные.

Она открыла вторую папку. Договоры на поставку оборудования для химического концерна «Штольц». Генеральный директор С. И. Шубин. И ради этого она так рисковала?

Единственное, что было общего между всеми этими «сокровищами», так это сами папки. Зеленые, из плотного синтетического материала, с черными резинками по углам и каким-то странным орнаментом на обложке. То, что эти папки были из одного «семейства» и обе привезены из Мюнхена, сомневаться не приходилось. Но что касается их содержимого, Марго ничего не понимала.

Она посмотрела на часы. Так и есть. Она опоздала. Но ничего, мужчине полезно иногда подождать. Больше любить будет.

Она посмотрела на себя в зеркало и усмехнулась своему отражению. «А ведь тебя, голубушка, обокрали. И, пожалуй, почище, чем ты сама».

Но кто в Марксе мог знать о существовании папки?

Так и не найдя ответов на свои вопросы, Марго собралась и поехала в Жасминное.

Понятное дело, я не спала.

Эти трое тоже, по-видимому, не могли уснуть. О чем-то разговаривали вполголоса. Я понимала их – им было о чем поговорить. О том, например, как использовать меня, а потом пришить. Страшные люди.

Через какое-то время поняла, что они уснули. В квартире стало тихо.

Я вышла в коридор. Пробираясь в полной темноте на ощупь, я наконец-то догадалась достать из кармана ручку, которая была одновременно и фотоаппаратом, и фонариком (луч был тонкий, но достаточно яркий), и вполне благополучно добралась до одной из дверей. Квартира была типовая, я хорошо ориентировалась. В коридоре никого, конечно же, не было. Вся охрана наверняка видела свои первые сны.

Но, странное дело, прикладывая ухо к каждой двери, я не слышала дыхания спящих, не говоря уже о храпе. Но не могли же они уйти? Тогда бы я услышала звук открываемой двери, звон ключей, скрежет отпираемого и запираемого замка или что-нибудь в этом роде.

И тогда я решилась. Затаив дыхание, толкнула ближайшую дверь. Заглянула в темную комнату. Голубоватый ночной свет помог мне разглядеть кое-какую мебель: диван, кресло, стол, торшер. Но на диване никого не было.

Я осторожно вышла и заглянула в другую комнату – но и там никого не оказалось. Тогда я зашла в третью и сразу же споткнулась обо что-то мягкое.

Я щелкнула ручкой и направила луч себе под ноги.

«Хорошо, – подумала я в эту минуту, – что я догадалась обуться, иначе бы стояла теперь по щиколотку в холодной липкой крови».

На полу лежал мужчина. Лицом вниз. Я опустилась перед ним и, отыскав его руку, пощупала пульс. Он был мертв.

Повернув его на спину, я направила ему в лицо фонарик. Еще совсем недавно этого парня звали Андрей. А теперь это было просто тело с вогнанным по самую рукоятку в сердце ножом.

Я сразу же представила себе сцену, разыгравшуюся здесь каких-нибудь полчаса назад.

Соня из двух мужчин выбрала Вадима. Очевидно, она решила, что так будет удобнее во всех отношениях. Во всяком случае теперь ей придется жарить яичницу и заваривать чай на двоих, а не на троих. Да и делиться только с Вадимом ей выгоднее.

То, что это сделала Соня – или же по ее указке Вадим, – было ясно как день. Иначе здесь поднялся бы шум.

Я вспомнила, каким спокойным голосом она говорила мне: «Убивать людей так просто…» Надо же, покормила коллегу по «работе» ужином, может быть, даже поцеловала на ночь, а потом, не снимая своего уютного цветастого халата, зарезала как поросенка. Или же присутствовала при том, как его убивает Вадим.

Жаль, конечно, что у меня – сразу, как только приехали из казино в эту квартиру, – отняли пистолет. Профессионалы, ничего не скажешь. Хорошо еще, что не догадались забрать «ручку» и не обратили внимания на часы со спрятанным в них портативным японским диктофоном. Хотя деньги взяли все, в том числе и те, которые я выиграла в «Плазе».

Поскольку бедолаге, остывающему в луже крови, я уже ничем помочь не могла, я перешагнула через него и принялась осматривать комнату.

Шкаф, стол, диван, кресла, стулья – ничего особенного.

Неужели они смогли так бесшумно уйти, что даже я, затаившаяся как мышь, ничего не услышала.

Я снова оказалась в коридоре. Теперь мои глаза, привыкшие к темноте, видели все.

Кухня. Тихо. Пахнет лимонами и духами. Надо же, перед тем как уйти, Соня успела надушиться. Стальные нервы.

Но больше всего меня поразило то, что входная дверь была закрыта изнутри на цепочку, а это уже наводило на размышления.

Может, они выбрались через окно?

Но у меня было достаточно времени, чтобы определить, что мы находимся на девятом этаже. Ну не через люк же в потолке они ушли?!

И я снова принялась осматривать каждый метр квартиры.

Так и есть. В маленькой спальне, заставленной какими-то коробками и ящиками, за ковром я обнаружила дверь. Она оказалась запертой.

Пара минут – миниатюрная отмычка, спрятанная в колпачке губной помады, была хорошим подспорьем в моей нелегкой, прямо скажем, работе, – и я открыла дверь. Шагнула в пустоту и сразу же заметила едва пробивающийся откуда-то снизу свет. Он шел явно из тонкой щели между полом и находившейся в двух- трех метрах от меня еще одной двери.

Замочная скважина – одно из величайших изобретений человечества. Я приникла к ней и увидела просторную, ярко освещенную комнату. Интерьер ее был похож на тот, который я видела не так давно в мебельном магазине «Евродизайн»: стильная белая мебель, матовые с позолотой светильники, светлые – персикового и желтого цвета – ковровые покрытия на полу. И среди этого великолепия, развалившись на мягких шелковых подушках, лежали в чем мать родила Соня и Вадим. Как на картинке из эротического журнала. Вот только глаза у них были закрыты. Ни тебе традиционных – в смысле антуража – бутылок с «Вдовой Клико» или тривиальных мартини и шартреза, ни дыма сигарет, ни пепельниц – ничего. Хотя блаженное выражение лица Сони никак не вязалось с отсутствием вышеперечисленных атрибутов оргии. Не от томатного же сока они добились такого вот психологического оргазма.

И тут я заметила белую пыль на прозрачном столике и несколько желтых тонких палочек, напоминавших соломинки.

Кокаин.

Кокаин – вот в чем сейчас заключается моя надежда на спасение.

Прошло совсем немного времени с того момента, как эта дурманящая пыльца проникла через изящные ноздри Сони и ее любовника в их крепкие организмы. Они в отключке. Надо действовать.

На китайской ширме из пестрого, в райских птицах шелка висела большая белая сумка с золотыми