верила, что повезет еще. Понятие «полоса везения» мне не чуждо.

У Аякса была своя комната в полуподвальном помещении. И он мог быть дома. Мог. А мог быть в любом другом месте, например в теплотрассе. Кости направят меня на путь истинный.

Я уселась в «девятку» и обратилась к костям:

— Ну что же, родненькие, вылезайте. Подсказывайте своей хозяйке. Вы же в курсе моих проблем.

30+7+22 — «Вы окажетесь в веселой и беззаботной компании интеллектуалов».

— Забавно. Аякс уж точно интеллектуал.

Но один Аякс не компания, косточки. К тому же я пока не знаю, где его искать. А вы молчите. Но все равно спасибо. Приятная компания интеллектуалов — это совсем неплохо. А может быть, вы имеете в виду Илью? Не зря же он привлек мое внимание. Я-то подумала, что меня влечет к нему. А это, верно, было совсем другое. Это моя потрясная интуиция мне подсказывала, что очаровашка мне будет нужен. Ладно, отдыхайте пока. Едем по месту прописки Венчика.

Дверь в апартаменты Венчика не запиралась на замок. Точнее, запиралась. Но открывалась копейкой. Элементарно, дорогой читатель. Да и сама дверь с трудом тянула на это высокое звание. Сколоченная кое- как из фанерных огрызков, она не выдерживала даже легкого пинка.

Но я женщина вежливая, поэтому постучала. А уж когда мне никто не ответил, тогда открыла дверь жетоном для телефона-автомата.

В комнате царил полумрак. Света не было. А на дворе уже сгустились сумерки. В нос ударил тяжелый, спертый воздух. На сколоченном из старых ящиков топчане, застеленном грязными ватниками, кто-то смачно храпел. Храп буквально сотрясал воздух, казалось, даже «пушнина» на этажерке — валютный запас Венчика — тихо дзенькала. Постояв немного у двери, пока глаза привыкнут к полумраку, я шагнула в глубь комнаты.

На ящиках храпел совершенно неизвестный мне тип соответствующего для данных апартаментов вида. Он лежал на спине с открытым ртом, и на грязной щеке поблескивала чистенькая полоска кожи, отмытая постоянно сочащейся слюной.

Тип источал жуткий похмельный аромат. У топчана на полу стояла недопитая бутылка какой-то бормотухи. Там же на грязной газете покоились остатки прежней роскоши — огрызок хлеба и голова от кильки.

Рядом с этажеркой громоздились пустые бутылки с остатками содержимого на донышке.

Расслабившийся мэн мирно отдыхал после трудового дня.

Я подошла к нему и тихо позвала:

— Эй, парень. Проснись. Наши пришли.

Мужик почмокал губами, повертел головой и захрапел с новой силой.

Я подавила в себе чувство брезгливости и потрясла его за плечо.

— Э-эй, просыпайся же ты, бродяга, черт тебя возьми.

Тип медленно открыл глаза. Взгляд был совершенно бессмысленный.

— А? Кто тут?

Я смотрела на него и все твердила:

— Просыпайся же, просыпайся.

Наконец несчастный бомж безнадежно выдохнул:

— У-у, — и сел на топчане, крутя головой и трясясь мелкой дрожью. — Ой, мамоньки. Хреново-то как, — бормотал он, потирая руками плечи. — У-у. — И, взяв бутылку, припал к горлышку.

Благоухающая жидкость забулькала и стала убавляться.

— Ф-фу, — мужик опять покрутил головой. — Ты кто?

— А ты кто? И что делаешь на чужой жилплощади?

— Мне Вениамин разрешил. Я друг его, Федя.

— Очень приятно, а я Таня, хорошая знакомая Аякса. И он мне нужен позарез.

— А его нет, — Федя развел руками. — Видишь, нет его. Но он мне разрешил тут пожить, ты не сомневайся, Таня.

В доброте душевной моего друга Венчика я и не сомневалась. Это в его духе — предоставить свое жилище во временное пользование близким по духу товарищам.

— Ой, блин, башка раскалывается. — Тип энергично потер глаза, виски и взъерошил и без того лохматые волосы. — Я, вообще-то, спать хочу. Тебе чего надо?

Я терпеливо объяснила ему еще раз:

— Федя, друг, Аякс мне нужен позарез. Пошевели мозгами, где он может быть? Или он сюда придет попозже?

— Может, и придет, — тип пьяно улыбнулся, — а может, и нет. У него дети по лавкам не сидят. Венчик — человек свободный.

Я потихоньку начала закипать, но виду не подала и спокойно, терпеливо продолжала:

— Ты, Федя, голову мне не морочь. Объясни по-человечески: где искать Аякса. А то я, пожалуй, тебя поколочу, отрок недостойный, — и уже командным голосом, не терпящим возражений, добавила: — Ну? Живо!

Приказной тон, как известно, дисциплинирует. Мужик весь даже вроде подобрался.

— Я думаю, Таня, его на городской свалке поискать надо. Он сейчас там калымит — цветные металлы собирает и потом сдает.

— А ночевать он сюда придет?

— А вот это, мадамочка, я и взаправду не знаю.

Вениамин — птица вольная. Никто ему не указ. И Федя стал мне подробно отчитываться о некоторых фактах из жизни Аякса, известных ему.

— Вчера вот ночевал. Позавчера… не помню уже.

— Ладно, дрыхни, бродяга. Спасибо и на этом.

Я повернулась и направилась к двери.

Мужик тяжко вздохнул и вновь улегся на топчан.

А я села в автомобиль и двинулась прочь из Тарасова, держа курс на городскую свалку.

Это место еще и на горизонте не обозначилось, а его запахи уже проникли в салон моей «девятки». Вернее, это был дым. Свалка постоянно чадила. Тлели отбросы, тряпки, изделия из пластмассы, отслужившие свой срок…

Черный едкий дым, кажется, навсегда впитывается в одежду, волосы. Наверняка стоит оставить автомобиль с опущенными стеклами рядом со свалкой с подветренной стороны, и он навеки сохранит этот запах.

Поэтому я припарковала «девятку» на дороге повыше местонахождения свалки, разумеется закрыв плотно и окна, и двери.

Мимо свалки проходит довольно оживленная трасса. И предприимчивые люди кавказской национальности разместили прямо у поворота на нее шашлычную. Вот это было, дорогой читатель, нечто, скажу я вам.

Нежнейший аромат жарившегося мяса вклинивался в свалочный смрад, и получался такой винегрет, что с его описанием не справился бы и сам граф Толстой.

Самое интересное заключалось в том, что шашлычная все же пользовалась некоторой популярностью. Водителей-транзитников, похоже, не слишком смущал свалочный аромат.

Они с наслаждением рвали зубами мясо с шампуров и беззаботно болтали.

Я миновала шашлычную и свернула на грунтовку, ведущую к свалке.

Свалка — это свой мир, своя жизнь, свои законы.

Я остановилась, осмотрелась, крутя на пальце ключи от «девятки».

В разных точках данного государства копошились его обитатели.

Уже темнело. Трудно было сориентироваться на местности.

Ключи соскользнули у меня с пальца. Я чертыхнулась и, нагнувшись, стала их разыскивать. Дело, надо сказать, было непростое. Но мне оно удалось. Кроме того, пока я их искала, я привлекла к себе внимание.