машину, хорошие сигары. Он будет продавать американцам служебную информацию, в том числе о советских агентах. За это получит сто тысяч марок. Однако его заложит коллега. Гюнтера уволят со службы, посадят в тюрьму и затем досрочно освободят. Говорят, теперь он живет у какой-то бабы под Мюнхеном как альфонс.

— Такие не пропадают! — плюются его бывшие коллеги.

Время течет медленно. Ивану скучно, Гюнтер понимает, что гостю из России не хватает женщины. Он советуется с начальством и получает добро. Поздно вечером они садятся в красный БМВ и едут в Мюнхен. На заднем сиденье — все тот же невозмутимый охранник Пауль. Паркуются у небольшого одноэтажного дома с красными огоньками недалеко от Ханзаштрассе: клуб «Чарли».

Гюнтер по-хозяйски заводит Ивана в гостиную. За стойкой — четыре дамы, в купальниках с блестками, ярко накрашенные, все с сигаретами. Лора, Ребекка, Синди и Клаудия.

К нему подходит Ребекка, мурлыкает: «Садись поближе, шац». Он пьет виски, она — специальный коктейль для проституток, без спирта, но по наивысшей цене. Гладит его руку, и по ходу беседы ее манеры ужесточаются.

— Я — журналист, — представляется Иван.

— А мне по барабану, хоть ты турок, — отвечает Ребекка. Этот ответ озадачивает его. В России так не говорят. Он закуривает, берет меню и читает список услуг. Самое недорогое и безопасное — массаж рукой за сто марок.

Она механически завершает работу. Ивану процедура не нравится. Он чувствует себя в системе приказов и ограничений. Потом он услышит мнение: если в Германии ты попадаешь в лапы проститутке, лучше не сопротивляйся. Она осуществляет полный контроль. Ты будешь лежать, как спеленатая муха в сетях паучихи.

Чтобы расстаться красиво, он говорит ей: «У тебя нежная кожа!» Ребекка соглашается: «Ja-ja, у меня гладкая кожа, ich bin sehr gepflegt». Она это так сказала, будто речь шла о лосьоне или гастрономическом продукте. «А ведь она права, — подумал Иван. — Тело — такой же товар, как сыр или паштет».

Они допивают пиво, потом поднимаются и идут на выход. Мероприятие проведено. За руль садится Пауль, который в этот вечер не пил…

В Грюнвальде они не расходятся. Гюнтер достает бутылку хорошего немецкого вина, и они курят сигары у камина. Потом Гюнтер садится за рояль и резво исполняет венгерскую рапсодию Брамса.

Играет на рояле, дымит сигарой. Над ним портрет фон Вайцзекера, у президента благородные черты лица. Гюнтер объясняет: «Хотя он и дворянин, но все Вайцзекеры из простых мужиков. Были мельниками у князей. Так и получили приставку фон. За заслуги перед кухней курфюрста».

Недаром Гюнтер — морской офицер. Затянувшись сигарой, он неожиданно вспоминает женщин Норвегии: «Они такие жаркие, хотя живут на Севере! Заходы в порты Норвегии у нас всегда сопровождались страшными загулами!»

В этот вечер Гюнтер говорит ему: «Прости, друг, мне надо отлучиться. Сегодня я не приеду ночевать». Он наклоняется и целует Ивана в щеку.

Хлопает дверь, взрывается и затихает шум мотора. Уехал. Иван не знает, что шофер Георг берет отъезд Гюнтера на заметку.

Ему кажется, что Гюнтер к нему неравнодушен, что речь идет обо всем знакомой «суровой мужской дружбе». Все время Гюнтер пытается обнять его, прижаться, шепнуть ласковое слово.

Самое странное происходит в помпезной мюнхенской дискотеке «Пи-айнс», куда Гюнтер приглашает посидеть его после особенно интенсивной «мозговой атаки».

Они подъезжают к дискотеке уже за полночь. У входа в «Пи-айнс» — скандал. Модельер Мосхаммер стоит с болонкой, истерически визжит, что-то доказывает. Он перегородил своим «Роллсом» Принцрегентенштрассе, не дает парковаться. Возникла большая пробка, вызвали полицию. Все свистят, а он стоит у машины с болонкой на руках и улыбается. Доволен, что его щелкают фотокамеры. В парике, глаза подведены, смотрит на них томным взором.

Мосхаммеру веселиться еще лет пятнадцать, потом наступит конец. Его последняя ночь: он нарезает на «Роллсе» круги вокруг главного вокзала, ищет юношей. Видит смуглого парнишку, сажает в свой лимузин. Это иракский горячий парень, ему нужны деньги, он соглашается за две тысячи евро. Мосхаммер обещает, но не платит, так как он не любит платить вообще. В итоге, не получив обещанную сумму, араб хватает телефонный шнур и затягивает петлю на шее Мосхаммера. Тот бьется и оседает с выпученными глазами. Собачка Дейзи скулит под кроватью.

Мы возвращаемся в 90-й год, Иван и Гюнтер в «Пи-айнс». Курят за стойкой бара, перемигиваются с яркими холостячками напротив, а потом, когда звучит песня Элвиса «Are you lonesome tonight», Гюнтер неожиданно тянет за руку Ивана и начинает танцевать с ним, причем играет роль ведущего.

Гюнтер пытается вести его, крепко обхватив руками и громко сопя. Блин! Сие предполагает лишь одно: что любвеобильному Гюнтеру не хватает одних только женщин, ему нужны еще и мужчины, а при случае и звери, и птицы, и морские создания. Все это есть любовь к миру. Недаром он так жадно втягивает сигарный дым и неистово поглощает устриц. Так громко бьет по клавишам и смотрит на мир волоокими глазами.

Их пребывание на вилле завершается досрочно, спасибо стукачам! Шофер Георг, который пристально следил за ними, все же написал рапорт. Ему активно не нравилась дружба Гюнтера и Ивана, их походы в ночные бары и клубы. Он написал, что превышаются служебные полномочия, и Гюнтера убрали раньше времени. Когда контракт закончился, Ивану открыли счет в баварском ландесбанке и положили тридцать тысяч марок. Теперь он был свободен. Его поставили на учет в соцамте района Нойбиберг и помогли снять холостяцкую квартирку. А также записали на курсы немецкого на Ландверштрассе.

Два года спустя Иван встречает Гюнтера на станции у-бана в Мюнхене. Гюнтер в длинном черном пальто, в шляпе с черными полями, похож на монаха-францисканца. У него все те же печальные бульдожьи глаза. Он хлопает Ивана по плечу: «Ты видишь, мы были правы. Все произошло по нашему сценарию: развал Союза, события в Восточной Европе…»

Под конец спросил: «Сколько тебе тогда заплатили?» — «Тридцать тысяч марок». — «Сволочи! А я давал заявку на пятьдесят».

Ивана просят не прекращать аналитическую работу. К нему приставлен Вольфганг. Это веснушчатый крепыш с пшеничными усами. После Гюнтера он выглядит простовато. Но в жизни — добрейший парень. Вольфганг покупает Ивану хороший компьютер. Иван не может отказаться от этого подарка. Для него компьютер — откровение. Он так привык стучать по чугунным клавишам печатных машинок, что легкость работы на компьютере кажется нереальной. Иван думает: «Почему эти уроды в МОПе не переходят на компьютеры, а используют печатные машинки?» С печальной улыбкой вспоминает «Левшу»: «Англичане толченым кирпичом ружья не чистят!»

Весь этот год, пока Иван безуспешно ищет работу и получает соцпособие, он каждую неделю встречается с Вольфгангом и дает оценку ситуации в СССР. Обычно они садятся в баварском ресторанчике, пьют пиво и прогоняют все пункты из списка, который Вольфганг приносит с собой. За это Ивану платят небольшой гонорар. Сей распорядок нарушается в сентябре — они едут в Дрезден.

Сентябрь 1990-го. Вольфганг собирается в Восточную Германию, он предлагает Ивану сто марок в день. Ему нужен переводчик на тот случай, если возникнут проблемы с русскими патрулями. Советские войска только выводятся. На октябрь назначено объединение Германии, и в землях бывшей ГДР все пребывает в хаосе. Однако — и это позитивно — все продается и покупается за западные марки.

Они выезжают из Мюнхена на неприметном сером «Фольксвагене Пассат». Номера, естественно, липовые. Документы — тоже. У самой границы с бывшей ГДР начинаются обильные дожди, они осторожно въезжают на территорию ост-блока, который Иван покинул менее года назад. Подзорная труба развернута в другую сторону, фокус зрения расширяется. Иван видит дорожные указатели: Карл-Маркс-Штадт, Цвикау…