— Так где же ты, майор Ширяефф? — Вольфганг расстроен, но не сдается. Он просит Ивана: «Ты покури на улице, а у меня тут вторая встреча».

Иван выходит на улицу. Он видит, как к гасштетте приближается человечек в кепке. Это бывший внештатный агент Штази Хельмут К. После разгрома дрезденской штаб-квартиры его досье попало в руки БНД. Вольфганг должен поговорить с ним и выдать заключение, годится ли Хельмут К. для оперативной разработки. Они говорят, о чем-то долго говорят. Оргвыводы нам неизвестны.

Иван закуривает. Спускается по улице к ограде. Ангеликаштрассе, 4. Двухэтажная вилла темного камня. Бывшая резиденция КГБ в районе Лошвиц. Напротив — бетонная штаб-квартира дрезденской Штази.

События годовой давности: рушится ГДР. В ночь с 5 на 6 декабря 1989 года дрезденская штаб- квартира Штази разгромлена толпой диссидентов. Хранящиеся в ней дела переданы «гражданскому комитету». Затем толпа поворачивает к советской вилле на Ангеликаштрассе, 4.

Скандирующие молодчики, которых направляет бойкий мужичок в красной шапочке с громкоговорителем, протискиваются в ворота советской виллы. Им навстречу выходит молодой сотрудник КГБ в цивильном костюме и просит остановиться. Толпа орет, требует выдать картотеку агентов. Сотрудник КГБ звонит в местную часть ЗГВ, но те отказываются прийти на помощь. Тогда молодой чекист подзывает двух охранников с автоматами и говорит толпе: «Прошу покинуть территорию, иначе открываем огонь на поражение». И добавляет: «Ich bin Soldat bis zum Tod!» Они чертыхаются, угрожают, машут руками и нехотя расходятся. Кто этот офицер? Со временем все узнали его имя.

ГДР, как «Титаник», неумолимо идет ко дну. 15 января 1990 года, Берлин, тот же сценарий. Толпа врывается в штаб-квартиру Штази на Норманненштрассе. Люди в спортивных шапочках впереди. Они опережают толпу и устремляются туда, где находятся архивы. Они сгружают дискеты на тележку, накрывают ее брезентом и с криками «долой преступников из Штази» выбегают на улицу. Говорят, это люди из американской Defense Intelligence Agency (DIA). Они отдадут досье немцам лишь десять лет спустя, и то не все.

В это же время безутешный Миша Вольф сидит в Москве, сдает последние дела. Ходит по улицам российской столицы как затравленный волк. Его никто не слушает в Политбюро. Бедный Миша! Иван видит его одинокий силуэт на набережной у Кремля. Вольф стоит над Москвой-рекой: что-то изменилось в этом городе. Он не нужен Горбачеву, не нужен Ельцину. Вольф ведет последние переговоры на Лубянке и удаляется в свою конспиративную квартиру у трех вокзалов, варить русский борщ. Через год он уедет в Германию — сдаваться.

Коллега Вольфганг выходит из пивной, зовет Ивана в машину. Бормочет: «Теперь — по-быстрому. Главное — закупить «Радебергер», тюрингские колбаски и «Красную шапочку». А после этого — проверить танковую часть». В первом же придорожном магазинчике они загружают в багажник ящик «Красной шапочки».

Затем подъезжают к воинской части. Надпись: граница поста, 11-й гвардейский танковый дивизион. Забор с металлической звездой. В сознании Ивана прокручивается привычный ряд ассоциаций: Западная группа войск, коррупция, сигареты, оружие, бетонные заборы. Вольфганг смотрит в бинокль из машины, что-то записывает. Его смешные моржовьи усы, очки, немного отстраненный вид… Typisch deutsch, этот Вольфганг.

На скамейке сидит и курит маленький русский солдат. Иван подходит к нему: «Привет, как служба?» — «Да ничего хорошего. На днях был главком Бурлаков, велел всем убираться отсюда поскорее. Офицеры пьют, их бабы пакуются. На вот, купить не хочешь? Двадцать марок». — Солдатик раскрывает вещмешок, в нем пара новых кирзовых сапог и шапка-ушанка.

А в это самое время у задних ворот части паркует свой фургон Фима Ласкин. С ним рядом — айсор Нугзар. Они организуют доставку сигарет и продовольствия для ЗГВ. Друзья перехватили подряд у группы Тимохи (Бора), и за это Ласкин еще поплатится. Его зарежут в девяносто первом году на парковке Унгерер-бад в Мюнхене.

К ним выходит мордастый полковник Малюткин, садится рядом на заднее сиденье, сверяет накладные, ставит подпись. Они передают ему пакет, в нем тысяча марок. Малюткин удовлетворенно кивает, зовет солдат. Те начинают выгружать товар.

Большой бизнес только начинается. Этнические криминальные группировки доставляют товар в ЗГВ. Работают представители всех народов Советского Союза. Среди них — одессит Фима Ласкин, кавказский айсор Нугзар, минчанин Тимоха (Бор). На арендованных грузовичках они подвозят сигареты, продовольствие, напитки. Выгружают у задних ворот. Покорные солдатики несут эти ящики на склады. Откормленные полковники подписывают накладные. Золотозубые преступники, улыбаясь, отслюнявливают дойчемарки. Этот бизнес приносит миллиарды, за все поставки в ЗГВ платит правительство Германии.

Что означают данные события, и на что проливают они свет? Да ни на что. Просто распад империи. Просто некие моменты, и их фиксация в памяти. Мы забываем их, пытаемся воспроизвести, но тщетно. Кто теперь скажет, какова на ощупь и вкус эта самая ГДР? Или Советский Союз? Или давно распущенная ЗГВ?

Крошечные окаменелые зубы, берцовые кости и увесистые кресты на золотой цепочке — вот все, что подчас находят от этих некогда свирепых гоминидов в карьерах больших городов…

…На ночь они останавливаются на окраине Дрездена. Берут номер с видом на Эльбу. Вилла «Эльза»: смекалистая хозяйка открыла пансион, а рядом — бардачок «Красная шапочка». Для западных немцев. У «Красной шапочки» припаркован черный «Мерседес». Очевидно, там совершается ритуал любви. Восточные немки еще не испорчены капиталом, они отдаются со всей душой.

Вечер на вилле «Эльза». Вольфганг выходит на балкон с сигаретой, отсюда открывается великолепный вид на излучину реки.

Гудок парохода на Эльбе. Лают ночные собаки. Горит огонек на вилле, где работает над чертежами великий изобретатель Манфред фон Арденн. Светятся огни в мансарде над аптекой Loewen, где сто лет тому назад проводил эксперименты аптекарь Майенбург — изобретатель зубной пасты «Хлородонт».

Вольфганг курит на балконе, бормочет что-то под нос, его моржовые усы шевелятся. Он рад, что посетил сей уголок исторической немецкой родины. Наливает себе очередной бокал «Красной шапочки».

Иван спит тяжелым сном, бормочет что-то. Он видит во сне, как извиваясь, из металлических тюбиков выползают белые черви «Хлородонта». Химик Майенбург смешивает зубной порошок, эфирные масла и только ему известные ингредиенты.

Яркая вспышка озаряет небосвод. Грохочет гром. Иван идет к главному вокзалу Дрездена. Неужели опять ГДР? Недоумевает: «Was soil das sein?» Время сместилось, весьма некстати. Германия превращается в Россию. Сон завершается, как всегда, на подмосковной даче. Он сидит на веранде, наливает стакан пенящегося портвейна и говорит воображаемому собеседнику: «За успех нашего безнадежного дела!» Тот тихо смеется беззубым ртом.

Еще в Вене Иван записал телефон Богородникова. Пообещал связаться. Через год данному обещанию суждено сбыться.

Иван звонит в Москву в штаб-квартиру ХДС и узнает, что Богородников вылетел в Баварию — за гуманитарной помощью. Значит, он где-то рядом. Услужливые москвичи дают Ивану контактный номер в Мюнхене.

Звонок. Володя рад его слышать. Он как раз работает в местном отделении «Каритас», собирает гуманитарку для своего приюта. Оборзел от бесконечных немецких старух и занудного пастора Бёма.

В эту зиму 1990–1991 годов все оказывают России гуманитарную помощь. Голландцы, французы, немцы собирают одеяла, куртки, обувь. Ein Herz fuer Russland! Разваливающаяся империя Горбачева — предмет универсальной жалости. Ивану такая забота претит. Он морщится, когда по телевизору сообщается об очередных конвоях помощи. Россия — это что, Нигерия?