убедиться, что Мигель не изменил своих намерений. Он успел отплыть довольно далеко от лагеря, но полной уверенности, что до него не донеслись звуки боя, не было. Если он слышал их, то обязательно должен был насторожиться.

— Вон они! — возбужденно воскликнул вдруг Доули, наклоняясь к люку.

Я увидела белый след на темной лаковой поверхности воды и голубой катер, который, сбавляя ход, одновременно забирал влево, явно намереваясь сменить курс на прямо противоположный. Рулевой, не отрываясь, смотрел на реку, а две остальные головы — черная и седая — были задраны к небу. В переднюю панель катера была вделана рация — я заметила хлыст телескопической антенны, — и у Мигеля на голове красовались наушники.

Положение складывалось даже хуже, чем я думала. Мигеля вынуждали возвратиться не смутные подозрения, а радиограмма, которую передали из лагеря. Те, кто остался в живых, опомнились и послали SOS своему главарю. Но это означало, что теперь Мигель знал, в чьих руках вертолет.

— Будьте осторожнее! — закричала я, но было уже поздно.

Мигель сорвал с головы наушники и выхватил свой револьвер. Его подручный вскинул автомат. Сухой треск выстрелов раскатился над водой.

— Пониже! — неожиданно завопил Доули и вывалил через борт ствол «М-16».

Стиснув зубы, я бросила вертолет вниз. Над ухом у меня бабахнуло. Леденящий треск пропоротой пулями обшивки прокатился где-то под моими ногами. Пронзительно закричал Валентин Сергеевич, забившись, как раненая птица. И опять по барабанным перепонкам шарахнул лай «М-16».

Лицо парня с автоматом в одну секунду превратилось в кровавое месиво. Я так и не успела рассмотреть, как оно выглядело. Бездыханное тело наклонилось и нырнуло за борт, канув без следа. Мигель ожесточенно палил из револьвера, пока не кончились патроны. Тогда он быстро наклонился и поднял со дна лодки автомат.

Доули тщательно прицелился и, едва Мигель выпрямился, нажал на спуск. Оглушительно грохнул выстрел. Мигель отшатнулся назад, взмахнул руками и упал спиной в воду, подняв фонтан тяжелых мутных брызг.

Рулевой вырубил мотор и, задрав лицо кверху, поднял руки. Катер по инерции описал продолжительную дугу и остановился. Течение подхватило его, развернуло и медленно поволокло к морю. Мы продолжали висеть над ним, раздумывая, что делать дальше.

Мне не нравился звук нашего мотора — обстрел, которому мы подверглись, не прошел бесследно. Я опасалась, что в любую секунду мотор может отказать, и тогда нас ждет весьма неприятное и опасное купание.

— Бросайте лестницу! — крикнула я англичанину.

Ему не нужно было ничего объяснять — он быстро нашел то, что нужно, и выбросил лестницу за борт. Она полетела вниз, разворачиваясь на лету, и плюхнулась точнехонько на дно катера.

— Инженеры, вперед! — скомандовал Доули и обернулся к Валентину Сергеевичу.

Но тот был в ужасном состоянии — почти теряя сознание, клонился набок и все пытался уцепиться за что-нибудь правой рукой. Левая кисть, развороченная пулей, была вся в крови и бессильно лежала у него на груди.

— Что делать, черт возьми? — растерянно сказал Доули. — Он не сможет спуститься.

Я опустила вертолет так низко, что колеса шасси едва не касались головы стоящего в катере бандита. Лопасти винта рубили воздух в угрожающей близости от деревьев, облепивших низкий берег. Доули выругался, подхватил винтовку, перекинул тело через борт и, едва придерживаясь за веревочную лестницу, сверзился в катер.

— Направьте его! — заорал он снизу. — Я его подхвачу!

До сих пор не понимаю, как полуживому Валентину Сергеевичу удалось сообразить, что от него требуется, а тем более — частично это выполнить. Действуя с помощью трех уцелевших конечностей, он сумел зависнуть на веревочной лестнице, но тут силы покинули его, и Валентин Сергеевич камнем рухнул вниз.

Доули не сумел его поймать. Единственное, что ему удалось, это не дать инженеру упасть за борт. Валентин Сергеевич ударился плечом о спинку сиденья и рухнул на корму катера — прямо на джутовые мешки с надписью «Колумбийский кофе». Доули развел руками.

Теперь мне нужно было выбраться самой. Я подняла вертолет чуть повыше и зафиксировала штурвал. Доули, угрожая оружием, заставил бандита взяться за руль. Я вылезла из кабины и начала спускаться. Рулевой постарался, и водных процедур я избежала.

— Заводи мотор! — рявкнул Доули.

Рулевой подчинился. Катер взревел и вспенил за кормой огромный белый бурун. Край веревочной лестницы скользнул по борту и свалился в воду. Поросшие лесом берега рванулись нам навстречу.

Я оглянулась. Висящий над водой вертолет медленно смещался к правому берегу. Сверкающий круг над ним неумолимо, сантиметр за сантиметром приближался к пышным кронам огромных деревьев, опутанных лианами. Потом вдруг раздался резкий звук удара и продолжительный треск, словно рвали плотное полотно. В воздух взлетели тысячи сочных зеленых обрубков. Вертолет неуклюже подпрыгнул, накренился и с мощным всплеском врезался в воду. Доули отер со лба пот и спросил:

— У вас есть какие-то планы, Юлия?

— Разумеется, — ответила я. — Мы должны доставить груз по назначению.

В бескрайнем бархатном небе ослепительно сияло созвездие Южного Креста. Со всех сторон нас окружали фосфоресцирующие воды залива. Теплый ветерок шевелил волосы на голове. Катер с выключенным мотором медленно дрейфовал, слегка покачиваясь на волнах. Впереди, примерно в полутора милях от нас, над черной водой неподвижно висели опознавательные огни небольшого судна.

— Вот это и есть «Меркурий», — мрачно сообщил рулевой. — Они ждут нас. Если до полуночи мы не дадим о себе знать, они снимутся с якоря.

Не было полной уверенности, что все им сказанное — правда, но другого источника информации у нас не было. Хуан — так звали рулевого — заговорил сразу, лишь только Доули начал его допрашивать. Не знаю, что больше подействовало на него — сознание того, что сообщники уже не помогут ему, или пистолет, который Доули приставил к его виску, но Хуан ответил на все вопросы.

Он признался, что в мешках действительно находится кокаин и что они должны были передать мешки людям из команды сухогруза «Меркурий». Этот номер они проделывают уже не впервые, и все пока проходило гладко.

«Меркурий» плавает под либерийским флагом, сообщил Хуан, но его команда почти вся состоит из русских. Мигель почти всех их знал, но дела вел в основном с капитаном и его первым помощником. Капитан «Меркурия» нанимается к разным хозяевам, перевозя грузы из Америки в Африку и Европу, но почти всегда старается подрядиться так, чтобы обязательно зайти в русские порты, даже если такой фрахт не слишком выгоден на первый взгляд. А все дело в кокаине, который оправдывает любые издержки.

В этот раз «Меркурий» везет в Россию кофе, поэтому наркотик упакован в кофейные мешки. По пути из Панамы «Меркурий» встал на якорь в заливе и теперь ждет груз. Все условия были обговорены Мигелем неделю назад в Панаме.

— Вы хотите арестовать капитана? — поинтересовался Хуан, закончив свой рассказ. — Но у вас против него ничего нет, сеньоры!

— Наоборот, — ответила я. — Мы собираемся передать ему мешки в целости и сохранности. И упаси бог, если этот капитан узнает о нашей к нему неприязни! Запомни, мы — такие же друзья Мигеля, как и ты!

При этих словах бандит заметно поскучнел, очевидно, вспомнив, как мы поступили со своим «другом», и сказал, что все понял.

— Вы хотите накрыть капитана с товаром в первом же порту! — догадался он.