оказался и на втором мешке.

— Я же говорю — у нас раненый! — объяснила я. — Мы уходили, отстреливаясь. И одного зацепило.

— Беспокойно у вас в лесу, а? — поинтересовался помощник. — Может, пойдешь к нам, землячка? — Гребцы опять довольно засмеялись.

— Я путешествую только классом люкс! — отрезала я. — Кончайте болтать, нам пора! И берегите груз!

— Ладно, не учи ученого! — делаясь серьезным, сказал помощник. — Передай Мигелю — в конце февраля мы будем в Калининграде и доставим товар по назначению. Пусть не волнуется.

— Счастливого пути! — сказала я.

Шлюпка оттолкнулась от катера, гребцы взмахнули веслами, и расстояние между нами стало быстро увеличиваться. Скоро все поглотила ночная тьма.

— Нужно пересечь залив, — озадаченно сказал Доули. — На побережье неподалеку есть городок Монтеро. Там мы переждем до утра, а я свяжусь с нашим бюро в Картахене, чтобы они прислали вертолет. Не болтаться же нам по воде всю ночь. Правь к берегу, Хуанито!

Бандит покорно завел мотор, и мы, рассекая волны, помчались обратно, туда, где среди кромешной тьмы проглядывали тусклые огоньки селения.

Ритмичный шорох волн накатывался со стороны залива. Наш катер лежал брюхом на узкой песчаной полоске берега. Рядом проступали из полутьмы остовы рыбацких лодок. Утоптанная тропа убегала вверх, туда, где, прилепившись к подножию скал, вытянулся городок — две-три улочки, образованные скромными одноэтажными домиками. Кое-где горели огни, немного рассеивая ночную мглу. Однако жизнь в городке еще не замерла — до нас долетали едва уловимые звуки далекой музыки, точно где-то в скалах вздыхали бродячие призраки, дуя в невидимые флейты.

Мы расположились на песке, и Доули первым делом достал из своей бездонной куртки телефон. Совсем обессилевший Быков просто упал ничком на землю и остался лежать неподвижно, словно жизнь уже покинула его бренное тело. Разбойник Хуан отошел чуть поодаль и теперь оглядывался с тоской по сторонам — он смотрел то на залив, то на огоньки селения, то на Доули, возившегося с телефоном, и скорее всего думал о том, как бы ему удрать. Однако родной берег его, кажется, не привлекал, недаром же он просил нас высадить его на территории Панамы — не без оснований подозревал, что дома хозяева будут им не слишком довольны.

Но между ним и Панамой лежали километров тридцать водной глади, да еще мы с Доули. Автомат Хуана утонул вместе с Мигелем, а без оружия он чувствовал себя неуютно. Наверное, кое-какие мысли относительно автоматической винтовки, которая оставалась в катере, бродили у него в голове, но я решила оборвать эти мечтания в самом начале и взяла винтовку в свои руки. Увидев это, Хуан успокоился и тут же уселся на песок, равнодушно поглядывая на мерцающие черные волны. Я подошла к Доули и присела на борт рядом с ним. Он уже связался со своим абонентом и заговорил вполголоса:

— Хэлло! Это Большой Джо? Докладывает 616-й! Нахожусь в районе залива Ураба, городок Монтеро, у меня скоропортящийся груз. Необходим вертолет. Хорошо, тогда больше на связь не выхожу. Жду! — Он сложил телефон и серьезно посмотрел на меня. — Сигнал идет кодированным, через спутник, но разговорами все равно лучше не увлекаться. Наркобароны могут себе позволить любые новинки в области связи и информатики.

Он поднялся и окинул взглядом берег. Неподвижно распростершийся на песке Быков привлек его внимание и заставил покачать головой.

— Что ж делать, — сказал Доули, — придется поискать пристанища. Нельзя здесь оставаться. Может быть, в городке найдется какой-нибудь лекарь и что-то вроде постоялого двора… Хуан, вставай! Поведешь раненого.

Хуан без особого энтузиазма встал и подошел к Валентину Сергеевичу. После недолгого осмотра он негромко выругался по-испански и просто-напросто взвалил раненого себе на спину. Несмотря на довольно худощавую комплекцию, он оказался далеко не слабаком и без видимого усилия поволок моего земляка вверх по тропе, следуя за уверенно идущим Доули. Я с винтовкой в руках замыкала колонну.

Мы вошли в городок и некоторое время шагали мимо низких белых домиков с темнеющими уже окнами. Из-за каменных заборчиков доносился приторный аромат каких-то цветов. В городе совсем, кажется, не было собак, и наше появление осталось незамеченным.

Наконец мы вышли на маленькую площадь с неизменной церковью, возвышавшейся над всеми остальными домами. Словно в насмешку, как раз напротив располагался кабак, над входом в который горел фонарь, освещавший часть площади и стертое тысячами подошв крыльцо. Окна кабака были тоже освещены, и оттуда вырывалась громкая музыка.

Мы заметили стоящий в дальнем конце площади старенький автобус без стекол в окнах, а у крыльца кабака стоял военный джип без верха. Доули решительно толкнул дверь заведения. Хуан последовал за ним, сгибаясь под тяжестью своего груза. Я вошла последней с таким равнодушным видом, словно разгуливать по ночам с винтовкой в руках было для меня самым обычным делом.

Заведение располагалось в довольно обширном помещении с выбеленными стенами и низким потолком. Пол был усыпан опилками. За грубо сколоченной стойкой стоял хозяин — полный краснолицый мужчина с печальными, почти запорожскими усами. Из полутора десятков столиков были заняты только два. В самом углу одиноко сидел местный щеголь в дешевом белом костюме и потрепанной шляпе, и перед ним стояли большая оплетенная бутыль с вином и стакан. Щеголь был мертвецки пьян и клевал носом. А в самом центре сидели четверо весьма подозрительных парней в черных рубашках и белых галстуках. У всех четырех были усы и любовно подбритые баки, и они были похожи друг на друга, как оловянные солдатики. Рядом со стойкой надрывался музыкальный автомат. В тот момент, как мы вошли, он хриплым баритоном исполнял песню «Ты — секс-бомба».

У меня создалось впечатление, что все это веселье организовано по прихоти молодых людей в черном, и, если бы не они, хозяин уже давно закрыл бы заведение. Это было написано на его сумрачном неприветливом лице.

Появление еще четверых незнакомцев не улучшило его настроения. Но когда он увидел у меня в руках винтовку, глаза его чуть не выпрыгнули из орбит. Парни за центральным столиком, задумчиво попивавшие водку из маленьких стаканчиков, увидев нас, тоже разом насторожились и застыли с повернутыми в нашу сторону головами.

Хуан с кряхтением опустил свою ношу на пол и облегченно выпрямился. На секунду его взгляд скользнул по лицам примолкших парней, и я заметила, что в его глазах мелькнул ужас. Он быстро отвернулся и уселся за столик спиной к ним.

Меня это смутило, и я сразу раздумала интересоваться состоянием Валентина Сергеевича, хотя намеревалась заняться именно этим. Сначала нужно было выяснить, какая связь существует между Хуаном и этими чернорубашечниками. Я уселась за тот же столик, но так, чтобы постоянно держать незнакомцев в поле зрения, а винтовку держала наготове у правого колена.

Доули тем временем остановился у стойки и о чем-то негромко беседовал с хозяином. Тот слушал его, хмуря лоб и недоверчиво посверкивая глазами из-под густых бровей. Я наклонилась к Хуану и тихо спросила, кто эти люди. Он ответил не сразу — по бледному лицу и бегающим глазам было ясно, что ему здорово не по себе.

— Я видел этих парней как-то раз в Медельине, — наконец прошептал он. — Они работают на сеньора Ортегу. Просто так они бы не приехали в такую дыру… Боюсь, что они ищут нас.

— Ладно, не суетись, — посоветовала я. — Может быть, все не так плохо. Может быть, они просто приехали навестить родственников…

— Может быть, сеньорите и не плохо, — с отчаянием, так же шепотом откликнулся Хуан, — я уже чувствую, как душа начинает покидать мое тело. Посмотрите внимательно, во мне еще не проделали дырку величиной с кулак?

— Нет, никаких изъянов я не вижу. Но не понимаю, чего тебе-то их бояться?

Хуан мрачно усмехнулся:

— Мне теперь не будет прощения. Я бы предпочел отсидеть десять лет в американской кутузке,