Кровавая Секира и его сыновьям, не слишком понятно, но в двух названных сочинениях Снорри Стурлусона эта неприязнь проявилась в полной мере. У Снорри отцом Гуннхильд становится не датский конунг Горм (как было в реальности), а Эцур Рыло из Халогаланда, и Эйрик встречает ее в Финнмарке, в доме колдунов, куда она пришла учиться волховству. Гуннхильд помогает Эйрику убить своих наставников, и он берет ее в жены. Впоследствии, из-за своих неуемных амбиций, она стала проклятием для мужа, сыновей и для всей Норвегии. Как любая красотка колдунья, Гуннхильд до старости влюблялась в прекрасных юношей, особенно (согласно исландским источникам) в молодых исландцев, и многие из них платили за эту любовь своим благополучием, надеждами, а то и головой. Каким образом она ухитрялась при этом хранить верность супругу, ни одна сага не объясняет. Сам Снорри, хотя и не жалеет черных красок, тем не менее явно поддается очарованию образа, созданного его воображением. Его Гуннхильд – зловещая фигура, но она воистину дама королевского достоинства. Как мог создатель «Саги об Эгиле» объяснить столь печальный факт, что его героические предки проиграли битву и отправились в изгнание? Разумеется, здесь не обошлось без колдовских чар и ужасных злодеяний. Нескольких неясных намеков, содержавшихся в преданиях, оказалось достаточно, и нам остается только гадать, кто именно из родичей и окружения Снорри реально послужил прототипом Матери Конунгов. Ибо, честно говоря, едва ли Эйрик, Гуннхильд и их сыновья, с их жадностью, жестокостью, хитростью и честолюбием, так уж сильно отличались от тех, кто дрался с ними в Норвегии за титулы и богатства.

Ранние источники излагают эти события по-разному. В «Истории» Теодора говорится о пятилетней войне, но упоминается только одна битва; «История Норвегии» и «Красивая кожа» сообщают о двух сражениях, «Обзор саг о норвежских конунгах» и «Круг Земной» – о трех, Саксон Грамматик – об одном. Но исход борьбы во всех случаях одинаков – гибель Хакона и приход к власти Харальда Серая Шкура.

Перевод О.А. Смирницкой. Цит. по: Круг Земной. – М.: Наука, 1980, с. 87.

Читатели могут найти краткие сведения на эту тему в N.F. Blake. The Saga of the Jomsvikings, 1962, pp.xii-xv. «Сага о Йомсвикингах» несомненно вымысел, но позиция Л. Вейбулля, полностью отрицающего существование Йомсборга, представляется не вполне обоснованной. Впрочем, она являет собой похвальный пример осторожности и благоразумия.

Когда именно это случилось, неизвестно. Снорри подробно и весьма живописно рассказывает о походе против Хакона в «Круге Земном», датирует его зимой 994/95 г., то есть уже временами правления конунга Свейна, но дата явно слишком поздняя. Саксон Грамматик, не слишком заслуживающий доверия, говорит, что битва случилась во времена Харальда, и П. Мюнх (Р.А. Munch. Det norske Folk Historie. Christiania, 1852–1863, 1:2,103–106) приводит доводы в пользу того, что это действительно так. Рассматриваемые события можно, таким образом, соотнести с периодом 974– 983 гг., но установить дату точнее не представляется возможным. Что касается самого похода, то впечатляющие пассажи «Саги о Йомсвикингах» можно вообще не рассматривать, к сообщениям «Круга Земного» следует подходить критически, поэтому наиболее достоверным источником представляются скальдические стихи, которые Снорри включил в свое повествование. Л. Вейбулль (L. Weibull. Nordisk Historia, I, 349–358, 432–433, 450-4^55) полагает, что ни викинги из (по его мнению, вымышленного) Йомсборга, ни Харальд Синезубый вообще не участвовали в сражении, ибо в скальдических стихах о них не упоминается. То, что Харальд имел какое-то отношение к событиям в заливе Хьёрунгаваг, по мнению Вейбулля, – легенда, созданная совместными усилиями Саксона Грамматика и П. Мюнха. Однако такая позиция грешит крайностями, поскольку трудно истолковать Vin5a sinni, «отряд вендов», как-то иначе, чем упоминание о конкретном народе. Также Eydonum, «даны с островов», едва ли можно прочесть ey?ondum, «разрушители, викинги». В Хьёрунгаваге ярл Хакон сражался с данами и их союзниками вендами. Четкий и беспристрастный анализ проблемы дает Б. Адальбьярнсон в Heimskringla, I, cix-cxii, 278–286.

В «Обзоре саг о норвежских конунгах» говорится, что Олаву исполнилось три года, когда его отца убили. То, что его назвали Олавом, в честь деда, доказывает, что он родился, когда отец был еще жив.

Более подробно данная проблема рассматривается в работе автора этой книги: The legendary history of Olaf Tryggvason, the W.P. Ker lecture, 1967–1968, University of Glasgow.

Этой же самой вымышленной даме Олав сын Трюггви бросил в гневе: «С какой же стати я женюсь на заядлой язычнице» – и после этого он ударил ее по лицу. Интересно, что Снорри Стурлусон, в жизни, очевидно, предпочитавший женщин мягких и сговорчивых, в «Круге Земном» создал немало сильных женских характеров: Гуннхильд Мать Конунгов, Тюри, жена Олава сына Трюггви, Астрид, его мать, Сигрид, жена Кальва сына Арни, и в том числе Сигрид Гордая.

Снорри описывает битву вдохновенно и увлекательно, но большинство подробностей, если не все, вымышлены. В отличие от Адама Бременского, пытавшегося опорочить Олава, Снорри стремится его прославить и использует для этого все известные ему художественные приемы, заимствованные из скандинавской литературной традиции и чужеземных сочинений, а также собственное мастерство. Скажем, долгое нагнетание напряжения, когда два конунга и ярл, ожидая на острове, видят один за другим несколько кораблей, и конунги всякий раз думают, что это – Великий Змей, пока ярл Эйрик не разубеждает их, сообщая конкретно, чей это корабль, заимствовано непосредственно у Одда, сына Снорри. На самом же деле этот прием встречается еще в «De Gestis Karoli Magni», написанных в Сент-Гал-лене в конце IX в.: там Дезидерий, король лангобардов, стоит с Откаром на башне в Павии и поджидает войско Карла; он принимает каждого, кого видит, за императора, а Откар пышными пассажами указывает ему на ошибку. Ровно так же Олав пользуется эпическими и саговыми формулами, определяя своих противников: «трусы- датчане» в центре, шведы, «лизоблюды-язычники», справа; а доблестные норвежцы на больших кораблях, с ярлом Эйриком во главе, слева. Даже незабываемый последний диалог между отчаявшимся Олавом и его лучником Эйнаром Брюхотрясом («Что это лопнуло с таким треском?» – «Лопнуло твое дело в Норвегии, конунг!»), со всей его саговой лаконичностью и значимостью последних слов, принадлежит не истории, а героической легенде.

Ряду исследователей датировка представляется спорной.

В русском переводе А. Корсуна этот отрывок проинтерпретирован иначе: «у Дана и Данпа / богаче дома, / земли их лучше / владений твоих; / ладьей они править / привыкли искусно / и раны умело / наносят мечом». См. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. – М.: Худ. лит., 1975.

Смысл или причины такой классификации много обсуждались; однако то, что крестьянину дану приписывался более высокий статус по сравнению с его английским собратом, не вызывает сомнений.

Приводя эти общие рассуждения, нельзя не упомянуть об исследованиях Г. Кюна, посвященных hir?. Кюн утверждает, что между comitatus ранних германских племен и возрождением hir? в конце эпохи викингов пролегает разрыв в три с половиной столетия. В таком случае «новый» hir? следует считать порождением англо-датской культуры, принятым в Скандинавии. Ссылку на эти труды автор заимствовал из L. Musset. Les Invasions: le second Assaut, pp. 251–252.

Считается, что он жил где-то в районе Малангенфьорда или островов Сенья и Квалё, на 69° северной широты.