(совр. Исла Менор), располагавшийся неподалеку от впадения Гвадалквивира в море. Оттуда они в течение полутора месяцев выходили грабить близлежащие земли. Но Западно-Франкское королевство Карла Лысого – это одно, а арабская Испания, которой правил эмир Абдуррахман, – нечто совсем другое. Мавры, оправившись от удивления и растерянности, предприняли ответные действия, в результате которых викинги, со всеми их сокровищами и пленниками, оказались в весьма затруднительном положении. Стоило им покинуть свое убежище, их атаковали и с суши, и с моря; они нигде не могли пристать к берегу, а несколько их судов подожгли с помощью лигроина. В довершение всех бед викинги потеряли тридцать кораблей в морском сражении у Тальята. В этой битве мавры захватили столько пленников, что темницы Севильи не могли вместить их всех, и вскоре в городе на пальмах появились необычные плоды. Дабы никто не усомнился в его победе, эмир послал двести голов казненных викингов в Танжер – своим союзникам, как молчаливое, но весьма наглядное подтверждение приятных вестей. Однако у викингов тоже оставались пленники, и мавры хотели их выкупить. Противникам удалось решить дело миром, и викинги взяли выкуп провизией и одеждой, а не золотом – очевидно, у них не было иной возможности пополнить запасы.
Общение норманнов и мавров продолжилось куда более мирно на следующий год (845 г.), когда Абдуррахман отправил к конунгу аль-маджус посольство во главе с придворным поэтом аль-Газалом. Он передал богатые дары конунгу и его жене: если в Гвадалквивир приплывали даны, эти подношения, вероятно, предназначались Хорику; если норвежцы – аль-Газал, скорее всего, посетил Тургейса в Ирландии. В общем, нам рассказывают, что северный конунг живет на большом острове посреди океана, радующем глаз своими садами и полноводными реками. На соседних островах тоже обитают аль-маджус, а в трех днях пути лежит «главная земля», или континент, и там также признают власть конунга. Жену конунга звали Нод или Нуд, и галантный, велеречивый пятидесятилетний аль-Газал с радостью заметил, что его нежные чувства к ней не остаются без ответа. Еще приятней ему было услышать уверения Нод, что он может не опасаться необузданной ярости ее мужа, ибо аль-маджус слишком просвещенный народ, чтобы давать волю ревности, и любая северная женщина может уйти от мужа, как только пожелает. О целях этого дипломатического визита нам ничего не сообщается, но можно с достаточной вероятностью предположить, что Абдуррахман хотел в первую очередь установления торговых связей – маврам требовались меха и рабы[97].
За этими в каком-то смысле «переломными» годами последовал довольно долгий период, отмеченный исключительно набегами и грабежами, главным образом во Фризии и Западно-Франкском королевстве. Нет нужды рассказывать о нем подробно, хотя Эрмантир из Нуармутье в 860-е гг. описывал происходящее очень патетически. Он, несомненно, преувеличивал, но кто обвинит в необъективности несчастную жертву?
«Кораблей становится с каждым разом все больше, и бесчисленные полчища викингов приходят снова и снова. Повсюду христианские народы страдают от разбоя и грабежей, повсюду христиан убивают и дома их жгут. Викинги разрушают все, что попадается на пути, и никто не в силах им противостоять. Они захватили Бордо, опустошили Перигё и Лимож, Ангулем, Тулузу, Анже, Тур, Орлеан. Бессчетное множество судов поднялось вверх по течению Сены, и зло в этих краях множится день за днем. Руан разграблен и сожжен. Париж, Бове и Мо оказались в руках врагов. Мелён сровняли с землей. В Шартре хозяйничают грабители, в Эврё и Байё не оставили ничего – и так повсюду».
Во всей этой сумятице разрушения всплывает одно имя – Бьёрн Железный Бок (Bier costae ferreae Гийома Жумьежского) сын Лотрока, короля Дакии (Дании), двойник Рагнара Кожаные Штаны. Как и его отец, он принадлежит скорее легенде, чем истории. Расцвет его славы (а она у него была немалая) приходится на середину 850-х – начало 860-х гг. В 856–857 гг. он поднимался вверх по Сене, и, судя по всему, злодеяния, о которых упоминает Эрмантир, частично его рук дело. Говорится, что он был одним из предводителей викингов, обосновавшихся на острове Уасель. Карл Лысый в конце концов запер их там, но, как это часто бывало, пал жертвой предательства: один из его баронов пригласил Людовика Немецкого, чтобы тот «помог» брату править в его королевстве. Предложение выглядело столь заманчиво, что Людовик не смог отказаться, в результате осаду с викингского острова через двенадцать недель пришлось снять. Затем появляется еще одно войско викингов под командованием некоего Веланда, которому Карл в итоге пообещал 3000 фунтов серебром, если тот избавит его от своих сородичей, все еще остававшихся на Уаселе. В итоге собранная сумма оказалась даже больше, что вполне устраивало и Веланда, и короля. Поборы взимались по принципу прогрессивного налога с владельцев земель, клириков и торговцев. Викингский правитель получил не 3000 фунтов, а 5000, и вдобавок зерно и скот, но даже после этого король внакладе не остался. Веланд сдержал слово, и викинги на Уаселе оказались в осаде во второй раз. Разных сокровищ у них хватало, но еда скоро кончилась, и они заплатили Веланду 6000 фунтов, чтобы он позволил им уйти[98].
Позднейшие легенды также приписывают Бьёрну четырехлетнее странствие в Испанию, Северную Африку и Италию, а возможно, еще дальше – в Средиземноморье. Это путешествие, которое он совершил вместе с Хэстеном на шестидесяти двух кораблях, – пожалуй, одно из самых замечательных предприятий эпохи викингов. Едва ли люди Бьёрна предполагали странствовать так долго: два их корабля, захваченные маврами у берегов Испании, уже были нагружены золотом, серебром и пленниками. Но то, что викинги могли добраться до Средиземного моря, по здравом размышлении кажется не столь уж невероятным. Бьёрн и Хэстен были знаменитыми флотоводцами и стремились поддержать свою репутацию: они вполне могли в какой-то момент решить, что плавание в «срединном море» принесет им и прибыль, и славу. Не исключено также, что подобная идея пришла им в голову по ходу дела. А если они грабили при первой возможности – так какой же пират упустит легкую добычу.
Эта часть истории начинается с того момента, когда викинги потерпели неудачу в Гвадалквивире, хотя сомнительно, чтобы они, как сообщают арабские источники, доходили до Севильи. После этого прискорбного события они пересекли Гибралтарский пролив, разграбили Альхесирас и высадились в Северной Африке в районе мыса Кабо-Тре-Форк. Обратив в бегство местных жителей, вышедших защищать свои владения, Бьёрн с Хэстеном и их люди неделю развлекались тем, что обменивали пленников на всевозможные местные сокровища. Некоторых несчастных, вероятно негров, они увезли с собой в качестве сувениров. Эти бедняги, fir gorm, синие люди, или blamenn, черные люди (либо просто люди с черной кожей), закончили свои дни в Ирландии. Военные корабли мавров не заглядывали в западные области Средиземноморья, поэтому викинги беспрепятственно вернулись в Испанию и прошли огнем и мечом побережья Мурсии. Следующую остановку они сделали на Балеарских островах, в первый раз испытавших на себе ярость норманнов. Оттуда Бьёрн с Хэстеном повели свои корабли к берегам южной Франции, прогулялись вдоль Русильона и, возможно, разграбили Нарбонн. Тут как раз подошло время подыскивать убежище на зиму, и они, по викингскому обыкновению, обосновались на острове – на сей раз на острове Камарг в дельте Роны. Викинги замечательно провели лето – им, наверное, надолго запомнились ослепительное солнце, ярко-синяя вода и диковинные земли, открывшиеся их взорам. Они навестили два великих королевства, прошли Геркулесовы столбы и ступили на землю легендарной Африки. При этом им достались богатая добыча и множество пленников, а собственные их потери были ничтожны. Во многих гаванях отныне станут узнавать корабли с драконьей головой на носу и щитами по борту, а пока викинги, отдыхая в безопасности на острове, обдумывали дальнейшие планы.
А вот их соседям франкам ни на что подобное рассчитывать не приходилось. Прежде чем в прибрежных областях успели опомниться, грабители продвинулись на полторы сотни километров в глубь страны и разорили Арль, Ним и Валенсию. Однако потом воинская удача им изменила: проиграв битву франкам Бьёрн с Хэстеном сочли за лучшее убраться и направились на восток вдоль Коте-д'Азур и Ривьера-ди- Леванте. О дальнейших их передвижениях мы знаем немногое, но, во всяком случае, они успели разграбить Пизу, прежде чем плыть дальше на юг. Говорится, что они добрались до Александрии, а в хрониках Дудо Сен-Квентинского и Бенуа из Сен-Мор сохранилась история о том, как Хэстен «грабил Рим». Разумеется, человек, считавший себя величайшим в мире викингом, хотел разорить величайший город. Поэтому Хэстен миновал Рону и плыл вдоль побережья до тех пор, пока не увидел огромный белый город, такой прекрасный и величественный, что, конечно, это мог быть только Рим. Однако город защищали неприступные стены, и Хэстен понял, что взять его приступом не удастся. Тогда викинги придумали хитрость: они отправили посланцев к горожанам и назвались изгнанниками, которым пришлось покинуть родные земли. Жесткая буря отнесла их корабли к этим далеким берегам, они голодны и измучены, а их предводитель болен и при смерти. Когда на следующий день «изгнанники» подошли к городу, выяснилось, что бедный предводитель уже оставил эту юдоль слез и нуждается лишь в том, чтобы его похоронили по христианскому обычаю.
