жизни.
– Никогда в жизни, – клялся он, – я не возьму в рот ни капли спиртного.
Трезвенником он был вовсе не по религиозным соображениям, а по одной простой причине: будучи невероятно богатым, Махаджани был столь же невероятным скрягой.
«Если я налью себе, – думал он, – другие непременно захотят присоединиться, а всех поить никаких денег не хватит».
От одной мысли о «других» у Махаджани сжималось сердце, и немудрено – ведь он был главой гильдии, а стало быть, приятелей и коллег у него было много.
– Поить всех за свой счет, – бормотал он себе, – это же сущее разорение.
Отец Махаджани, добрый человек, оставил сыну баснословное состояние. Благодаря этому наследству и всеобщему уважению, которым пользовался отец, вскоре после его смерти Махаджани избрали главой гильдии. В тот день жена Махаджани сказала мужу:
– Дорогой, двери дома главы гильдии должны быть открыты для людей. Время от времени мы должны приглашать в гости членов твоей гильдии и их жен, а также других важных людей.
– Только через мой труп, – холодно ответил Махаджани. – Пока я жив, даже не думай зазывать кого-то сюда. Все эти увеселения лишь опустошают кошелек. А я этого не люблю.
Жена запротестовала. Она напомнила Махаджани, что, когда его отец был жив, все было по- другому.
– Ведь тогда ты не чурался развлечений, – сказала она.
– И когда ты только поумнеешь? – фыркнул Махаджани. – Тогда я вынужден был притворяться, что мне нравится все, что делает старик. Я знай себе помалкивал. Иначе – кто знает? – он мог лишить меня наследства и оставить все свое состояние городу или гильдии. Сейчас дело другое – я не желаю просаживать деньги на всякие вечеринки и прочую чепуху.
Жена Махаджани промолчала. А что еще она могла сделать? Она восхищалась многими добродетелями своего свекра и больше всего его искренней щедростью и гостеприимством. Поэтому она очень расстроилась, слыша рассуждения супруга.
Со временем скупость Махаджани только возрастала. Однажды он заявил жене, что отныне она должна печь пудинг без изюма.
– А что не так с изюмом? – удивилась жена.
– Из винограда делают вино, – ответил муж, – а что такое изюм? Это высушенный виноград. Я знаю людей, пристрастившихся к виноградному вину. Это настоящие пьянчуги. Поэтому не спорь со мной – отныне никакого изюма. Кроме того, он стоит кучу денег.
Несколько дней спустя Махаджани заявил, что финики хуже самых опасных наркотиков, ведь финиковое вино погубило немало достойных торговцев.
– Вино превратило их в свиней, – сказал Махаджани. – Теперь они проводят все свое время в компании таких же пьяниц, как они сами. Мне становится дурно при одном взгляде на финики. К тому же они стоят кучу денег.
Таким образом Махаджани каждый день вычеркивал из меню какой-нибудь продукт. Все с большей неохотой он выдавал жене деньги на хозяйство и даже сократил ее карманные расходы. Испугавшись, что муж сходит с ума, бедная женщина заложила некоторые из своих украшений, чтобы посоветоваться с известными специалистами по умственным расстройствам по поводу скупости своего супруга.
– Когда мы поженились, – всхлипывала женщина, – он таким не был. Тогда он был очень похож на своего отца – такой же веселый и щедрый. Каждый день он покупал мне подарки и всегда помогал нуждающимся. А сейчас муж совершенно переменился. Он больше не смеется и перестал давать мне деньги. Что с ним происходит? Для кого он копит все это богатство? У нас нет детей.
Затем женщина поведала, что Махаджани нарушил традиции своего рода, основанные еще его предками, которые раздавали милостыню неимущим. Он выгонял за ворота нищенствующих монахов.
– И это в доме, – продолжала женщина, – откуда никто никогда не уходил с пустыми руками! Сейчас его интересует только золото, и ничего, кроме золота. Однажды он обменяет на золотые слитки сам дом. Откуда такое ненасытное стремление к накопительству?
Специалисты задали женщине еще несколько вопросов, а затем, посовещавшись между собой, заявили:
– Твоего мужа укусил золотой жук. У нас нет лекарства, которое могло бы исцелить его. Если хочешь, можешь пожаловаться королю.
– В том-то все и дело, – прошептала женщина, вытирая глаза. – Я не хочу скандала.
Что касается работы, Махаджани выполнял ее так же хорошо, как и прежде. Только самые близкие ему члены гильдии заметили некоторые странности: при заключении сделок Махаджани проявлял все большую безжалостность, а рабочий день его становился все длиннее.
Однажды с Махаджани произошло нечто необычное. Он возвращался домой из летнего дворца, где король давал аудиенцию. Проходя мимо полуразвалившегося трактира, он увидел деревенского парня. Тот весело смеялся и напевал себе под нос:
– Вот странно! – сказал себе Махаджани. – Судя по виду этого человека, он беден как церковная мышь, еле сводит концы с концами, а посмотри-ка – смеется и распевает веселые песни. Что-то тут не так. У него наверняка где-то припрятана куча золота, может быть, она даже больше моей. Но как, как ему удалось добыть такое богатство? Откроет ли он мне свой секрет?
Махаджани завистливо вздохнул и остановился, глядя на человека. Судя по всему, тот явился издалека – он был покрыт пылью с головы до пят, а вместо одежды были лохмотья. Рядом с ним лежали корзины и бамбуковый шест. По всему видно было, что человек этот – простой носильщик, устроивший себе короткий отдых на обочине. Он то и дело наподнял свою кружку дурно пахнущим напитком из кувшина, закусывая издающей столь же неприятный аромат сушеной рыбой, и, судя по всему, получал от этого удовольствие.
Удивление Махаджани все возрастало.
«Может быть, – думал он, – это изменивший свой облик Кубера, бог богатства. Пути богов неисповедимы. Он появляется в самых неожиданных местах, чтобы помочь тем, кто этого заслуживает. Говорят же – внешний облик обманчив. Самый богатый джайн, которого я знаю, ходит босиком, а из одежды на нем – одна набедренная повязка. Может, этот человек и выглядит как простой носильщик, но я уверен, что он им не является. Иначе разве стал бы он распевать веселые песни».
Махаджани приблизился к бедняку и почтительно поклонился. Носильщик жестом пригласил Махаджани присесть рядом и отведать его напитка. Наш глава гильдии заколебался. Увидев это, носильщик весело пропел:
Неумеренную веселость подвыпившего носильщика наш скряга истолковал в свою пользу. Наверняка бог Кубера хочет помочь ему, подумал Махаджани. И снова поклонившись носильщику, он спросил, есть ли в этом мире что-то дороже золота.
– Домашнее пиво, – ответил носильщик, – а уж после пива – золото.
– Но где же отыскать золото?
– Да прямо тут, – ответил захмелевший носильщик, растянувшись на скамейке и устало зевнув. Прежде чем уснуть, он пробормотал что-то о прелести сельской жизни и о том, что в городе немудрено заблудиться. – А горожане, – прибавил он, – все поголовно плуты и мошенники.
Махаджани поспешил домой.
– Что случилось, дорогой? – встревоженно спросила жена. – Почему ты так поздно? Ты такой бледный! Тебе нездоровится?
Но Махаджани лишь невнятно пробормотал что-то и попросил оставить его в покое. Он удалился в свою комнату, лег на постель и принялся стонать.
– Что с тобой? – не унималась жена. – Хочешь, я помассирую тебе спину? Может быть, у тебя опять приступ ревматизма?
– Прошу тебя, женушка, – простонал Махаджани, – принеси мне домашнего пива. Я уверен, оно исцелит меня.
